Невозможно понравиться всем.
@Fashion4Goddesses : Только что получила свое платье от Calloway Couture! Оно великолепно!
Мое сердце переполняется радостью от этого твита. Вскоре после выхода в эфир первого эпизода шоу, мои продажи взлетели до небес. И они продолжают расти в геометрической прогрессии с выходом каждого нового эпизода. Даже у «Fizzle» произошел резкий скачок продаж. Надеюсь, этот успех продлится долго.
Звенит дверной колокольчик, и я быстро убираю телефон в сумочку. Моя мать входит с таким видом, словно она только что купила весь этот магазин. Она задирает нос при виде вазы с наполовину увядшими маргаритками.
— Ты рано, — говорю я ей. Если быть точным, то она приехала на десять минут раньше.
— Ты тоже, — отвечает она. — Где твоя сестра?
— Она не приедет, — я не использую оправдание про боли в животе, потому что я слишком часто это говорила. Вместо этого я пытаюсь быть честной. — Ей не нравится, как ты с ней разговариваешь.
— У Лили есть свой собственный голос, — огрызается моя мать. — Если ей не нравится, как я с ней разговариваю, то пусть скажет мне об этом сама.
Я молчу. Я не говорю ей, что с ней не так-то просто разговаривать, и для этого требуется много практики и навыков — что даже я после общения с ней чувствую себя более нервной и взвинченной.
— Я уже выбрала цветы, — говорю я ей.
Она, кажется, не удивлена.
— Значит, нам придется решить, какие цветы мы оставим — мои или твои, потому что я уже позвонила и договорилась о композициях сегодня утром.
Ну, конечно. Она надменно подходит к витрине, где стоят белые и оранжевые лилии, перевязанные бирюзовой лентой.
— Она же просила — никаких лилий, — говорю я сердито. — Я уже десять миллионов раз тебе это говорила, — проблема не только в этом, но и в цвете: оранжевый и бирюзовый. Серьезно? Может быть, для Дэйзи они бы подошли, но Лили более... сдержанная.
Моя мать раздраженно вздыхает и касается жемчужного ожерелья у себя на шее. Это ее сигнал. Когда она особенно напряжена или раздражена, то прикасается к этим жемчужинам, как к четкам, словно молится Святому Отцу, чтобы ее конфликтная дочь стала послушной и спокойной.
— Что не так с лилиями? — спрашивает моя мать. — Дочь Оливии Барнс украсила ими свою свадьбу, и все смотрелось просто великолепно.
— Ее зовут Лили(Lily — с англ. «лилия»), — говорю я. — Ей этот каламбур не кажется таким забавным, как тебе. И если она увидит повсюду лилии, то расстроится.
Не говоря уже о том, что почти каждую неделю мы получаем букеты лилий и письма по почте от поклонников шоу. От мужчин, которые фантазируют о моей сексуально-зависимой сестре. У нее эти цветы ассоциируются с грязными вещами.
— Я уже заказала их, так что ты хочешь, чтобы я сделала? — говорит она. — Я же не могу просто взять и все отменить, верно?
— Можешь.
— Я не понимаю, почему ты так бесишься из-за этих цветов.
Я стою на своем.
— Я знаю Лили лучше, чем ты, — напоминаю я ей. — Мы должны удовлетворить одну единственную просьбу, которую она выразила.
Моя мама бормочет что-то похожее на «она даже не пришла, чтобы озвучить ее самостоятельно». Ее глаза бегают по комнате, прежде чем она снова вздыхает.
— Какой у тебя альтернативный вариант?
Я показываю ей белые и розовые розы, которые выбрала ранее.
Она бросает на меня взгляд.
— Не заказывай цветы под себя, Роуз(Rose — с англ. «роза»).
Мои губы сжимаются в тонкую линию, а ноздри расширяются.
— Мое имя и цветы — не синонимы, мама.
У Поппи, моей старшей сестры, никогда не было проблем в общении с нашей мамой. Большую часть времени она просто соглашается с ней, чтобы избежать скандалов. Так же, как и Дэйзи.
Я же не могу согласиться с кем-то, кто, как я знаю, неправ, независимо от того, является ли этот человек моей матерью или нет. Не помню, когда последний раз у меня хватало смелости сказать ей «нет». Но она все еще не понимает, что мое мнение тоже имеет значение, потому что я уже не ребенок. Мне двадцать три года. Может, она до сих пор видит во мне маленькую девочку, прячущуюся у нее за спиной на танцевальных концертах и тянущуюся к ней за советом о других девочках в школе, но сейчас я взрослая.
Я ценю ее советы, правда, но я также имею полное право не соглашаться с ними. Но это вызывает только споры и скандалы. Никто из нас не может выиграть, если мы находимся в одинаковом положении.
Мама, прищурившись, смотрит на розы. Я вспоминаю совет Дэйзи, который она мне дала, когда я не могла заставить маму перестать со мной спорить.
— Скажи ей, что любишь ее, — сказала она. — Это всегда срабатывает, когда я чего-то хочу.
Я пробую этот прием.
— Я люблю тебя, мам…
— О, даже не начинай, Роуз. Я не слышала от тебя этих слов уже лет пять.
Полагаю, она права. Поскольку я редко проявляю привязанность к своей матери, то вполне логично, что «Я люблю тебя» от Дэйзи кажется более искренним.
Она поворачивается на каблуках, и ее глаза встречаются с моими. В них нет и намека на нежность.
— Можешь отменить мой заказ, — говорит она. — Но я еще не закончила обсуждать цветы или центральную композицию. Видит бог, мы обе можем найти что-нибудь получше лебедей изо льда.
Я пытаюсь улыбнуться.
— Звучит неплохо.
— Как дела у Дэйзи? — спрашивает она.
— Хорошо, — я не вдаюсь в подробности. Она достаточно часто общается с Дэйзи. Всякий раз, когда моя сестра разговаривает по телефону, обычно она говорит именно с мамой. И я не имею права удерживать Дэйзи рядом с собой после окончания реалити-шоу. Я ничего не могу сделать, кроме как подождать, пока Дэйзи станет старше, чтобы посмотреть, захочет ли она жить с нами и немного дистанцироваться от матери. Чтобы, наконец, получить свободу, которую, она так сильно хочет. Это будет долгое ожидание, но я готова его вытерпеть.
— Хорошо, — кивает она.
Я делаю паузу, ожидая ее следующего вопроса, но он так и не следует.
— Ты забыла о своей другой дочери.
— Лили уже двадцать один год, — опровергает она. — Она лежит в постели, которую сама себе постелила.
Мне не следовало ничего говорить.
— Как ты можешь планировать ее свадьбу, если все еще злишься на нее из-за скандала? — спрашиваю я с отвращением.
— Потому что эта свадьба — единственное, что способно вернуть ее репутацию и стереть клеймо, которое она поставила на имени Кэллоуэй. Это важнее моей злости. Поэтому свадьба должна быть идеальной.
Она окидывает меня взглядом, как бы напоминая, что сделать эту свадьбу идеальной — моя работа.
— Нам нужно определиться с местом проведения мероприятия к выходным. Я пришлю тебе лучшие варианты, которые нашла. Поэтому будь на связи.
Она натянуто и жестко обнимает меня, прежде чем покинуть магазин. Оставляя меня в еще более подавленном состоянии, чем раньше.
Так много дерьма еще нужно сделать. Например, спланировать девичник. Я бы наняла стриптизеров, но для лечащейся от сексуальной зависимости невесты это не самый лучший вариант. Думаю, что Лили и Ло в любом случае хотят устроить совместный мальчишник и девичник.
Когда я выхожу из магазина и подхожу к своему Эскалейд, припаркованному у обочины, я снова начинаю думать о случившемся с Коннором. О его пальце. Душе. Любви.
Лорен может и верит, что Коннор в конце концов уйдет от меня, но той ночью, на вечеринке по случаю показа реалити-шоу, я поняла, насколько сильно я ему доверяю. Как хорошо я его знаю. Ло во многом был не прав, и мне это известно только потому, что Коннор позволил мне увидеть больше, чем пару аспектов его жизни.
Неважно произносит Коннор это или нет, но он любит меня достаточно, чтобы впустить в свою жизнь больше, чем наполовину. И я знаю, что мне пора сделать то же самое, но на другом уровне.
Я достаю свой телефон и быстро отправляю сообщение Коннору:
