плечи и прихватив мой подбородок двумя пальцами, Марат вынуждает посмотреть ему в глаза.
– Суворов тебе что-то сделал?
Карие глаза Марата, словно детектор, исследуют моё лицо. Если сейчас я совру, он точно это почувствует.
– Нет, – я стараюсь говорить уверенно. – Он ничего мне не сделал. И ты тоже ничего ему не делай. Пообещай мне!
Не хочу. Не хочу больше стычек между Маратом и Кириллом.
Но парень ничего мне не обещает. На секунду прижавшись своими губами к моим, быстро прощается и уходит.
Я не понимаю, зачем он это сделал, ведь кроме Даши здесь никого больше не было.
Подруга хмурит брови.
– Похоже, наш Маратик уже не понимает, где игра, а где реальная жизнь. Ведь в реальной жизни ты вряд ли ответишь ему взаимностью. Мне жаль его.
Я столбенею от её слов. Не она ли говорила, что Марат всё понимает?!
Даша начинает разбирать пакеты с обновками, а я ухожу в ванную. Приняв душ, забираюсь под одеяло. Даша тоже в своей кровати. Я начинаю уже проваливаться в сон, когда подруга нарушает молчание:
– Ась, скажи, чего хотела Гордеева? Что они задумали?
Я раздумываю пару минут, вспоминая её слова, прежде чем ответить:
– Она сказала, что я должна буду что-то сделать лично для неё. И тогда она сотрёт фотографии.
– Кирилл причастен?
– Думаю, нет. Он достаточно искренне беспокоился и спрашивал у меня, что сделала Ника.
Даша замолкает, тоже явно раздумывая над моими словами. Наконец неуверенно произносит:
– Что-то здесь нечисто. Я считаю, нужно дать Кириллу шанс.
А я снова столбенею, не веря своим ушам.
Ася
– Что ты имела в виду, говоря о шансе для Кирилла? Что я должна сделать?
Меня буквально распирало всё утро, пока я не смогла наконец-то вновь задать этот вопрос Даше.
Ночью она промямлила что-то невнятно и уснула. Утром мы проспали и собирались второпях. А в течение всего школьного дня Марат почти всё время был рядом, и я не решалась спрашивать при нём.
Последний урок – рисование. Когда нам вручили мольберты, все разбрелись по территории школы, кто куда захотел (мы с Дашей устроились рядом с дубовой рощей). У меня наконец появилась возможность остаться с подругой наедине. Ведь Марат пошёл рисовать к футбольному полю, сославшись на то, что деревья – не его тема.
– Я пока не знаю, что ты должна делать, – отзывается подруга, прорисовывая ствол дуба. – Но я, и правда, считаю, что Киру надо дать последний шанс, раз уж он вчера не бросил тебя… Ты только посмотри на него, – она указывает взглядом через плечо.
Поворачиваюсь и вижу, что вся эта компашка мажоров расположилась буквально в десяти метрах от нас. Похоже, они решили увековечить учебный корпус… А вот Марата не видно, потому что футбольное поле находится по другую сторону здания.
Бросаю взгляд на Кирилла. Отчётливо вижу его профиль. Нахмуренные брови, сжатые губы… Парень вглядывается в здание, а потом упирается взглядом в бумагу и наносит карандашом линии.
– И что я должна увидеть? – вновь смотрю на наши дубы.
– Не сейчас, а вообще, – как-то невнятно поясняет подруга. – Иногда можно поймать его взгляд, обращённый на тебя и полный сожаления. А иногда его глаза сверкают от ярости. Но это только тогда, когда рядом с тобой Марат. А вот на Нику он смотрит с брезгливостью, но это в те моменты, когда не флиртует с ней.
– Ты спец по взглядам, что ли? – я пытаюсь пошутить.
На самом деле мне хочется поверить в слова подруги. Но я боюсь очаровываться, потому что потом может прийти разочарование.
Даша фыркает.
– Да, я спец по взглядам. И я очень внимательно слежу за Киром. Как-никак, он нашим другом был.
– Хорошо… И что же, по-твоему, я должна сделать?
Подруга размышляет с минуту, прежде чем ответить.
– Пока ничего. Возможно, Кир сам себя проявит.
Не проявит!
Потому что я чётко сказала ему, что встречаюсь с Маратом.
– Эй, рабыня! – внезапно за нашими спинами возникает Артём.
Он протискивается между нами. Сначала смотрит на мой набросок, потом на рисунок Даши.
– У тебя хорошо получается, – говорит ей в итоге. – Отложи пока свою работу. Идём, поможешь мне.
– Что-о? Ага, разбежалась! – фыркает Даша.
Артём цокает языком.
– Твой миленький лифчик всё ещё у меня, помнишь? Вот думаю, что с ним делать… – протягивает он задумчиво.
– Можешь примерить, – равнодушно бросает подруга.
Пропустив её слова мимо ушей, он восклицает с воодушевлением:
– Точно! Подкину кому-нибудь! Физруку или директору. Что скажешь?
Мы с Дашей смотрим на него, как на душевнобольного.
– И что тебе это даст? – раздражённо спрашивает подруга.
– Ну-у… Как минимум, это вряд ли понравится жене физрука, нашей поварихе, – ехидно усмехается Соболев. – Ооо, точно! Лучше директору. Мамаша Аси явно не оценит шутку. Как думаешь, Белова? Твоя мама уже успела сблизиться с Денисом Владимировичем до такой степени, что присутствие у него чужого белья сможет её взбудоражить?
Я ошеломлённо смотрю на него. Ведь он действительно может провернуть что-то подобное.
– Ладно, пошли, – сдаётся Даша, скривившись.
Артём победно вскидывает руки и произносит с издевательски нарочитой приторностью:
– Спасибо тебе, моя рабыня! Я знал, что ты мне не откажешь.
С состраданием смотрю на Дашу. И вижу, что её губы дрожат в улыбке – она явно что-то задумала.
Они уходят. Я остаюсь одна. Пытаюсь сосредоточиться на работе. Рисую я не очень хорошо, если честно. Но учитель ставит мне пятёрки за старание. Ну и для того, чтобы не портить общую картину по оценкам. Как-то глупо иметь твёрдую пятерку по алгебре, например, или по иностранным языкам, и тройку по рисованию… Пикассо из меня не выйдет, но ведь это не страшно.
– Как дела, Белова?
Я вздрагиваю, потому что Ника появляется рядом со мной совершенно неожиданно. Она занимает Дашкино место и начинает перебирать её кисти. Даже макает одну из них в красную краску.
– Что ты делаешь? – шиплю я на Гордееву, схватившись за эту кисточку.
– Хочу помочь, – она тянет кисть к бумаге. – Осень же, листья должны быть красными, а не зелёными.
Это не так. Листья на дубах только начали желтеть.
У меня получается вырвать кисть из рук Ники, но не получается сделать это аккуратно. Теперь брызги красной краски на её пальцах, и пара капель попала на картину Даши.
– Видишь, какая ты криворукая!.. – сетует Ника. – Не девушка, а недоразумение.
– Что тебе нужно? – зло отчеканиваю я.
От греха подальше забираю все кисти Даши себе.
– Мне нужно, чтобы ты рассталась с Кириллом. Только
