качаю головой.
Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Кирилл не подходил ко мне. А я, вообще-то, должна каким-то образом порвать с ним, чтобы Ника стёрла то фото. Но как можно порвать с человеком, с которым не состоишь ни в каких отношениях, эта сумасшедшая мне не объяснила.
– Предлагаю выкрасть телефон Гордеевой, – решительно заявляет Даша. – Если там пароль, то мы просто в реке его утопим, – кивает на узкое русло реки в двадцати метрах от нас.
Наверное, целую минуту я позволяю себе всерьёз размышлять над предложением подруги, но потом всё-таки отказываюсь от этой идеи.
– Наверняка она уже сохранила фотку в облаке или на почте. А нам ещё и кражу припишут.
Даша сжимает губы, не скрывая раздражения.
– Ладно, ты права. Воровкой быть мне совсем не хочется… Тогда вариант лишь один – всё рассказать Кириллу.
– Думаешь?
– Да, я так думаю, Ась! – настаивает Даша. – Он тоже должен поучаствовать, ведь это с ним ты должна расстаться!
Наверное, она права.
Обхожу вокруг палатки. Проверяя молнию, открывая и закрывая её.
– Я попробую поговорить с ним, – отвечаю ожидающей моего ответа подруге. – А если не получится и она всё-таки выложит фото, надеюсь, моя мама наконец поймёт, какие издевательства мне приходится терпеть.
Даша смотрит на меня с участливым сожалением.
– Надеюсь, всё же обойдётся без твоей фотки в Интернете. Поверь, Ась, Ника тебя так прославит, что эта «слава» будет ужасно мерзкой и дурнопахнущей. К тому же твоя мама теперь практически не видит ничего, кроме директора… Фотка тоже может пройти мимо неё.
Мы обе синхронно поворачиваем головы и смотрим в том направлении, где сейчас моя мама. Она, конечно, снова рядом с директором. Тот помогает ставить палатку. Они мило щебечут, и иногда мужчина, словно невзначай, касается её талии. Вроде как он просто сдвигает её в сторону, чтобы она не путалась под ногами. Но при этом явно заметен и другой подтекст.
– Забей, Ась. Твоя мама просто влюбилась, – качает головой Даша. – Ну ты посмотри, какой шикарный у нас директор! Грех не влюбиться.
Я морщусь. Потому что об их отношениях уже совсем скоро будет говорить вся наша школа. И не думаю, что остальные учителя благожелательно отнесутся к этому. И как это отразится на мне?
При всём том мама запрещает мне отношения с мальчиками, заявляя мне, что я должна лишь учиться. Словно я машина какая-то, запрограммированная только на получение знаний и ничего больше.
Тяжело вздохнув, отворачиваюсь. Мы с Дашей закончили с палаткой, и осталось только постелить спальники.
Чуть позже на поляне растягивают волейбольную сетку и нас делят на четыре команды. Две женские и две мужские. Мы недолго играем. В этой чёртовой игре я ломаю несколько ногтей.
Ника всё время верещит, что так можно и руки переломать, и что волейбол – неженская игра. Мне тоже не нравится, но я делаю вид, что всё прекрасно, и это лишь она у нас такая неженка.
После игры мальчишки оборудуют место для костра. Рядом появляется импровизированный стол, где мы будем нарезать овощи для супа. Наш учитель ОБЖ собирает всех в кучку. Он уже приготовил котелок, пару вёдер, посуду и всё, что нужно для приготовления обеда.
– Кто пойдёт за водой? – окидывает нас вопросительным взглядом.
– А зачёт поставите? – выкрикивает паренёк из десятого класса.
– Тебе – нет, Агоев! – отбривает Роман Андреевич. Хватает ведро и почему-то смотрит на меня. – Ася, помнишь, как делать фильтр для воды? – протягивает мне ведро.
Если честно, не очень. Мы делали это во время прошлого похода, но прошёл целый год. И почему нельзя было просто привезти с собой канистру с водой?
– Я помню, – вдруг вклинивается Кирилл.
– Отлично, – кивает учитель. – Вот и займитесь этим. – Остальные – марш собирать хворост. Девчонки – за вами чистка овощей.
Я держу в руке ведро и ошеломлённо смотрю на Кирилла.
Зачем он вызвался?
Бывший друг получает от Захарова всё необходимое для изготовления фильтра и подходит ко мне.
– Пошли, Белка, – кивает он в сторону реки и забирает себе ведро. – Без меня ты не справишься.
Перевожу взгляд на Марата. Желваки на его скулах ходят ходуном. Смотрю на Нику. Её взгляд способен меня убить – в этом я уверена. А вот Дашка с трудом прячет довольную улыбку и подмигивает мне.
Отвернувшись от них, иду за Кириллом.
Кир
– Садись, сынок. И расскажи мне всё.
Отец братьев Соболевых – Влад Сергеевич – внимательно следил за мной взглядом, когда я неуверенно вошёл в его кабинет, медленно приблизился к столу и осторожно опустился на стул.
В их доме я был уже три дня. А вот встреча с Соболевым-старшим случилась только сегодня, потому что он улетал в Россию по делам. Летом, пока его сыновья проводили каникулы в Штатах, он жил на две страны.
– В общем… Мои родители погибли… – сконфуженно начал я, но он остановил меня взмахом руки.
– Подожди. Эту историю я уже знаю. И про то, что дядя поколачивал тебя – тоже. Меня интересуют финансы. Как много он потратил? Что ещё осталось? Твой трастовый фонд?
Ну да, это можно было назвать трастовым фондом. До него мой дядя не добрался. Но я понятия не имел, сколько там было. Вроде как родители оставили мне достаточно средств для безбедного существования.
– Я не знаю, сколько там, – признался честно. – Дядя не посвящал меня в детали моего наследства.
– Он выходил с тобой на связь?
Я сухо выдавил:
– Да, звонил несколько раз.
– Сказал, чего хочет?
– Сказал, что ищет меня. Что я должен вернуться, и мы поговорим.
– А чего хочешь ты? – взгляд Влада Сергеевича стал тяжёлым, буквально гипнотическим.
Я ответил, даже не раздумывая:
– Точно не хочу к нему возвращаться. Не хочу, чтобы он был моим опекуном. Да и вообще не хочу иметь с ним ничего общего.
Соболев удовлетворённо кивнул, и его губы дрогнули в подобии улыбки.
– Я помогу тебе, Кирилл. Но тебе придётся придерживаться некоторых правил. Справишься?
Именно в этот момент я расписался в собственном приговоре, сменив одного Сатану на другого. Но я тогда не мог не согласиться на его предложение, мне нужна была помощь. Всё, чего я хотел – это быть подальше от дяди.
Влад Сергеевич подключил к делу своего адвоката в России. Дядю лишили опекунства.
