Почувствовав мой взгляд, он поднимает глаза. У него красное от мороза лицо, а плечи и волосы…
Становится смешно, когда понимаю, что именно он мне сейчас напоминает.
— Сугробы ко мне еще в гости не приходили, — шепчу едва слышно.
А мое глупое сердце так радо его видеть, чувствовать рядом, что заходится грохотом, разгоняя кровь по телу. Но мозг в этот раз не дремлет. Почти сразу окатывает ледяной водой, напоминая о случившемся.
— Снегопад. Прости, что я так долго… — виновато улыбается он.
При этом смотрит на меня так, словно боится разорвать зрительный контакт. Будто отведет глаза — и я исчезну. Пропаду, как Царевна-Лягушка. И поди ищи меня потом за тридевять земель в Тридесятом Царстве.
— Я тебя не ждала, — говорю холодно и наигранно спокойно, хотя мне так хреново, что хочется прислониться к стеночке, чтобы не рухнуть без сил на пол.
— Алина… — Хмурится он и направляется ко мне. — Алина, ты слышала о презумпции невиновности? — спрашивает, остановившись напротив всего в каком-то шаге.
Я чувствую запах мороза, его парфюма, и зависаю, не сразу осознав, о чем он говорит.
— Алина? — торопит меня он и как-то зло нашаривает выключатель.
Загорается свет, и я прихожу в себя от болезненной вспышки в зареванных глазах.
— Чего? — отвечаю грубо.
— Ты заочно меня обвинила во всех грехах, но даже не выслушала. Для справедливого суда нужно выслушать обе стороны, не находишь?
— А что тут слушать? — говорю еще холоднее, с ужасом понимая, что он вновь дарит мне надежду.
Я готова снова поддаться на его уговоры и не нахожу никаких сил, никакой воли, чтобы твердо и мужественно поставить его на место и выгнать.
А надо именно так поступить!
Сколько можно себя обманывать?
— Ты женат, — говорю тихо.
— Я был женат. Был! — выделяет Роман это слово. — Мы с Ксенией развелись три года назад. Она никак не желает смириться, и достает меня регулярно, но я уже давно свободен и волен делать, что угодно. Даже жениться снова, представляешь?
На его губах мелькает улыбка, но я не нахожу смешной эту шутку.
Он тоже снова серьезен.
— Вот, держи. Прихватил это, чтобы у тебя не было больше сомнений. — Рома протягивает папку и замечает пакет на запястье.
Смотрит на него так удивленно, словно и не знал, что он там.
— Что это? — Я не спешу брать папку в руки.
— Паспорт, свидетельство о разводе. И даже документы судебного дела, если пожелаешь ознакомиться. Оригиналы, — перечисляя, он достает их по-очереди и протягивает мне.
Машинально забираю документы один за другим. И папку почему-то тоже. Она мокрая и такая холодная, что неприятно обжигает пальцы, но я цепляюсь в нее, как бультерьер.
Похрен!
Похрен на все!
Если он реально разведен, и не врет мне, я заберу его себе и больше никому никогда не отдам! Он мой! Мой и все!
Во мне словно демон рождается, или какая-то новая сущность. Расчетливая, решительная. Такая, что своего не упустит. Бросив на Романа короткий взгляд, отхожу в спальню и, разложив документы на кровати, фотографирую и отправляю Женьке на проверку. А то себе уже не доверяю. Меня начинает бить мелкая внутренняя дрожь от сдерживаемой радости, аж диафрагму подводит.
Но, стоп! Еще ничего не доказано!
В ожидании ответа от подруги, листаю документы по бракоразводному процессу, выхватывая отдельные слова и фразы, но совершенно не понимая, что читаю. Я просто на это сейчас не способна. В голове лишь фейерверки и восторг.
Роман не женат! Он меня не предавал. А все, что было — грандиозная подстава от его бывшей жены!
И все же снимать маску Снежной Королевы рановато.
— Откуда у твоей бывшей жены ключи от твоей квартиры? Если она такая навязчивая, как ты говоришь, то за три года можно было сменить замки. Или она у тебя цветы поливает? — Скептично усмехаюсь.
— Ксения выкрала мои ключи. Приехала сегодня ко мне в офис и попросила дать ей денег. Я отказал, и она устроила скандал и истерику. Пришлось ее успокаивать.
— И как именно ты ее успокаивал?
— Блин, Алина! Я просто принес ей стакан воды и только! — неожиданно психанул Рома, но тут же взял себя в руки. — Я заметил, что ключей нет, только когда домой приехал. Думал, обронил где-то или в кабинете оставил, но не придал особого значения. Думал, ты дома и мне откроешь. Но тебя дома не оказалось...
Он говорит, а у меня перед глазами картина — как это стерва крутит на пальце ключи. Это был не такой же брелок, а тот самый!
— Ты подготовился, документы привез. Но откуда ты узнал, что случилось? — спрашиваю, будто детектив какой-то или прокурор на суде.
— Консьержка сказала, что ты ушла очень расстроенная и что перед этим приходила Ксения и задержалась. Коридор под круглосуточным видеонаблюдением, я проверил камеры. Ксения ушла почти сразу после тебя, — объясняет Роман.
Он смотрит на меня напряженно. Нервно. Будто ему действительно важно, чтобы я поверила.
А я уже поверила. Просто мне страшно. Страшно, что ошибусь. Снова...
Телефон пиликает, пропуская несколько сообщений, и я рада отвлечься. Это Женька. Она скидывает несколько скриншотов из соцсетей. Там жизнь рыжеволосой Ксении. Посты, статусы, фотографии в белье. Типичная девушка свободных нравов. Она знает, чего хочет, и говорит об этом, не стесняясь.
«Мадам определенно ищет богатого мужа! — резюмирует Женька. — В идеале желает вернуть твоего Романа, но подавится. Мы не отдадим! Влад тоже говорит, что твой Рома достойный человек. Берем!!!»
Телефон пиликает снова.
«Хочешь, я возьму охранников Влада и мы ей наваляем?» — шутит подруга.
Я усмехаюсь, чувствуя, как по щекам вновь струятся слезы. Только на этот раз не несчастные, а самые что ни на есть очищающие. Смывающие все беды этого мира. Точнее, беды одной конкретной женщины — мои.
— Не плачь. Пожалуйста, не плачь, Алина.
Роман сжимает меня в объятиях, да так сильно, что косточки едва не трещат. Но я не говорю ни слова. Слишком уж хорошо в кольце его рук. Будто так и должно быть.
Расчувствовашись, поднимаю к нему лицо, требуя успокоительного, утешающего поцелуя. И Рома понятливо склоняется ко мне, вдруг осыпав холоднющими брызгами!
Снег на его волосах уже растаял и превратился в воду. Смеясь, я отталкиваю его.
— Раздевайся и иди в душ! И, кстати, отдай мне мой букет. Что там, розы?
— Нет, твоя мама сказала, ты любишь подсолнухи. Вот, нашел.
— Моя… мама? — переспрашиваю севшим от ужаса голосом.
— Ну, да. Я посчитал правильным представиться твоими родителями до того, как сделать тебе предложение.
У меня глаза на лоб лезут от его слов. Не так я планировала закончить этот ужасный… ой, уже прекрасный вечер! И пока не могу понять, как относиться к сказанному. И, вообще, может мне все это чудится?
Глупо икнув, принимаюсь шарить по прикроватному столику в поисках заветной бутылочки. Надо прочитать состав… Мало ли, что мне там подлили успокоительного. Галлюциногенное, может?
— Я взял телефон твоей мамы в личном деле. Ты его указала, как дополнительный, на случай непредвиденных ситуаций. Вот, позвонил. Пообещал тебя привезти в следующие выходные в гости.
Бутылек находится, но ничего противозаконного на нем не написано. Всего лишь капли Зеленина, а не страшный запрещенный препарат. Значит, все это по-настоящему и у меня не наркоманский бред и не белая горячка.
— П-предложение? — выдаю я, мягко говоря, с запозданием.
— Алина, ну разумеется, предложение! Ты ведь мне прямо сказала в самолете, что не создана для легких, ни к чему не обязывающих отношений, — поясняет Роман, стягивая одежду и отправляя ее на вешалку. — Я немного опешил, конечно, но в целом твое видение разделяю.
Он освобождает букет из обертки и вручает его мне вместе с бумажным пакетом.
— Что в нем? — спрашиваю машинально.
— Пирожные из кондитерской, которую ты уважаешь. Уточнил у твоей подруги, что ты любишь и откуда.
От удивления мои глаза распахиваются шире. Теперь ясно, почему когда я позвонила Женьке, она так удивилась моему горю и сказала еще, что я должна была улыбаться. Думала, у нас романтик.
