Элмо ушел. Зара… ну, ты знаешь. Есть только ты. И я… я сделал несколько неверных решений, Нера — Он смотрит в свой бокал, когда говорит это. — Очень плохой выбор. И если Семья узнает, все, над чем я работал, рассыплется в прах.
Я уставилась на него. Мой отец никогда не стал бы работать против процветания Семьи. Коза Ностра — это его жизнь
— Насколько плохие?
— Я позволил Каморре инвестировать в наш бизнес казино.
С моих губ срывается шокированный вздох. Бизнес Cosa Nostra может принадлежать только членам Семьи. Позволить кому-то извне, особенно другой преступной организации, — это кощунство.
— У нас были убытки, — продолжает он. — Последние несколько месяцев я подделывал отчеты о доходах. Некоторые кредиты нужно было оплачивать. Нам срочно понадобились деньги, и я согласился. Мы с Батистой планировали расплатиться с Каморрой до ежегодного собрания Семьи в декабре.
— Заместитель босса был в курсе? Какого черта он не предостерег тебя от этого?
— Вообще-то это была его идея. У нас не было другого выбора, и это должно было быть временно. Но Альвино передумал. Он сказал, что не согласится на вознаграждение, если мы не предложим что-то взамен. Он хочет тебя.
Комната начинает вращаться. Я не выйду замуж за парня, чья девушка попала в реанимацию, да еще и отрезающего людям гениталии. А как же мой демон? Одна мысль о том, что я больше никогда его не увижу, ввергает меня в панику.
Ужас, должно быть, написан на моем лице, потому что отец встает и берет меня за плечи.
— Он не причинит тебе вреда —, - говорит он. — У меня был с ним серьезный разговор, и я убедился, что он знает, что произойдет, если он посмеет тронуть мою девочку.
— Пожалуйста, папа. Я не могу…
— Ты нужна Семье, Нера. Ты нужна мне.
Я смотрю на лицо отца, а в голове проносятся сцены, как в кино на ускоренной перемотке. Я, в свадебном платье, иду к алтарю навстречу незнакомому мужчине. Я, сидящая с ним за главным столом, ем в полной тишине, потому что нам не о чем говорить. Я, в комнате, полной элегантно одетых людей, с фальшивой улыбкой на лице и в украшениях, равных половине моего веса. Принимаю их пустые комплименты, пытаясь скрыть слезы и отчаяние от того, что меня превратили в трофей. Я, лежащая голая в постели, позволяющая мужу трахать меня, потому что это его право.
Неужели это все, чего я могу ожидать от своей жизни?
Если бы отец сообщил мне эту новость год назад, я бы заплакала, но смирилась со своей участью. Женитьба ради семьи не только ожидаема, это обычное дело. Быть привязанной к мужчине, которому на меня наплевать, казалось нормальным. Больше нет. Нет, когда я знаю, каково это — иметь кого-то, кому небезразлично, кто я, как личность. Он смотрит на меня так, словно действительно видит меня. Не как дочь дона. Не как стратегический ход. Только… меня.
— Прости, папа, — шепчу я. — Я… не могу.
— Ты не можешь? — Он наклоняется ко мне, сверкая глазами, которые кажутся такими холодными. На его лице застыла гримаса, странная смесь ярости и отчаяния. Не помню, чтобы видела своего отца в гневе чаще, чем несколько раз до этого.
Я заставляю себя держать себя в руках и встречаю его яростный взгляд.
— Я не буду.
— Я твой дон. Ты будешь делать то, что я тебе прикажу, без вопросов — В его голосе звучит опасная нотка, что-то среднее между предупреждением и угрозой.
— Ты мой отец, прежде всего — Мой голос дрожит. — Разве счастье твоего ребенка не должно быть превыше работы? Папа?
— Это не работа. Это наследие, Нера.
— Да. Сверкающее наследие фальшивого сияния, фальшивых друзей и слез твоих дочерей, которые отдали бы все, чтобы их считали не пешками в играх за власть — Я протягиваю руку и беру его за руку. — Ты всегда должен быть тихой гаванью для меня и Зары. Нам нужен отец. Не дон.
Его брови сходятся вместе, а в глазах появляется затравленный взгляд.
— Я старался изо всех сил, Нера. Я позаботился о том, чтобы у тебя было все, о чем ты только мечтала. Когда тебе или твоей сестре что-то нравилось, я покупал это для вас.
— Ты подарил Заре золотое ожерелье на восемнадцатилетие.
— То, с бриллиантами, которое она увидела в торговом центре. Она стояла перед витриной и смотрела на нее больше десяти минут. Меня даже не волновала цена.
— Она не может его носить, папа — Я сжимаю его руку. — У Зары появляется сыпь после ношения большинства украшений. Ожерелье лежало в шкатулке на ее рабочем столе, как красивое сверкающее напоминание о том, что отец каким-то образом забыл об этой маленькой детали ее жизни.
Цвет полностью исчезает с лица отца, и он отшатывается назад, словно я ударила его.
— Я действительно забыл, — задыхается он. — Как я мог забыть о чем-то подобном?
— Потому что ты провел годы в окружении людей, которые всегда хлопали тебя по спине и поздравляли, что бы ты ни сделал. И это значит, ты просто перестал думать о том, как твои поступки влияют на других.
Отец отворачивается, его взгляд устремлен куда-то вдаль.
— Когда ты теряешь любимого человека, это убивает что-то внутри тебя, понимаешь? — Он вздыхает. — Я потерял твою мать. Элмо. А потом, Лора. Это было… слишком.
— Я знаю. Мы тоже их потеряли.
Он смотрит на меня сверху вниз, и я и я почти вижу человека, который любил катать нас с сестрой на спине по дому.
— Я не хочу потерять и тебя тоже. — Он поднимает руку и гладит меня по щеке. — Я скажу Альвино, что моя дочь больше не обсуждается.
— Он будет создавать проблемы для тебя?
— Не волнуйся. Я сам разберусь со своими проблемами. — Он наклоняется и целует меня в макушку. — Мы увидимся на моей вечеринке в следующие выходные?
— Конечно, папа.
— Хорошо. А теперь иди в столовую. Зара, наверное, уже ждет нас.
— Спасибо.
Я уже на полпути к столовой, когда слышу его голос позади себя.
— Я так рад, что тебе никогда не придется оказаться на моем месте.
— Я тоже.
* * *
— Ты все еще встречаешься с этим своим преследователем, Нера?
Я растянулась на кровати Зары и положила голову на скрещенные руки. Мы с сестрой никогда ничего не скрывали друг от друга, но когда речь заходит о моем демоне, я не люблю делиться информацией. Может быть, потому что не уверена, что она поймет
