class="p1">― Да. С удовольствием. — Ее очаровательный носик морщится. ― Я просто не знаю, как…
― Я поведу.
Прежде чем она успевает соскользнуть с табурета, я подхватываю ее за талию и прижимаю к себе, положив руку ей на спину. Она ахает, когда я начинаю кружить ее.
Мужчины Монтгомери не стесняются того, что знают толк в танцах. Это то, на чем мы выросли ― музыка кантри, тустеп и хонки-тонк23. Умение танцевать открывает многие двери, привлекает красивых женщин в твои объятия, и прямо сейчас я счастливый мужчина.
― Двигай ножками, малышка, ― говорю я, беря ее за руку.
Руби смеется и прижимается ко мне. Она так легко движется в моих объятиях, пока я веду ее в простом тустепе, который она быстро осваивает.
Одна песня превращается в две, а две ― в три.
Мы рисуем на танцполе свой собственный квадрат, сжигая его как лесной пожар. Крепко сжимая ее в объятиях, я держу ее как можно ближе, стараясь уворачиваться от других идиотов на танцполе. Я не позволю какому-то придурку врезаться в Руби.
― Чарли, ― выдыхает она, ее улыбка растет. ― Ты заставишь меня потерять мои туфли.
Я ухмыляюсь, глядя на нее.
Подол ее сарафана взмывает, и в этот момент я понимаю, что танцы были придуманы для того, чтобы я мог увидеть, как Руби кружится в юбке.
― Это значит, что ты все делаешь правильно, ― шепчу я ей в губы.
Я крепко прижимаю ее к груди, впечатывая в свое тело, желая охватить всю ее целиком. Она хихикает, когда я кручу ее и кладу ладонь на ее попку. Снова взяв ее за руку, я раскручиваю ее. Когда она снова прижимается ко мне, я опускаю ее, откидывая голову назад, пока ее волосы не коснутся пола. Ее гибкая фигура выпрямляется, и все, что я могу сделать, это восхититься. Она чертовски красива, с ее растрепанными волосами и раскрасневшимися щеками, вся беззаботная, дикая и цветущая.
Но тут Руби отстраняется, в ее широко раскрытых глазах мелькает страх.
― О, ― задыхается она. ― Мне нужно остановиться, Чарли.
Прежде чем я успеваю понять, что происходит, она вырывается из моих объятий и хватается за наш столик, опрокидывая вторую порцию наших напитков. Пиво выплескивается их бокалов.
Я не думаю. Я просто двигаюсь.
Я мгновенно оказываюсь рядом с ней.
― Руби? ― Я осматриваю ее на предмет повреждений. ― Дорогая, ты в порядке?
Вздрогнув, она нагибается вперед. Ее глаза закрываются, костяшки пальцев белеют, когда она сжимает столешницу.
― Я в порядке. У меня на секунду закружилась голова.
― Ты не в порядке, ― резко говорю я, обеспокоенный ее бледным лицом. Дыхание у нее прерывистое, и она выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.
Во мне поднимается чувство, которого я не испытывал уже много лет. Забота.
Черт. Я забочусь о ней.
Я обхватываю ее за талию и оглядываюсь в поисках задней двери.
― Мы уходим. Прямо сейчас.
― Нет! ― Она выпрямляется, и я прижимаю ее к себе. ― Ни за что. Мы не уйдем. ― Ее смех дрожит. ― Я не часто делаю это. Пью. Танцую. Мне просто нужно перевести дух.
― Не спорь со мной.
― Я и не спорю. Я убеждаю тебя.
― Ты уверена? ― Я изучающе смотрю на нее, в опасной близости от того, чтобы перекинуть ее через плечо и вынести из бара. Она может спорить со мной сколько угодно дома.
― Это моя ночь, ковбой. ― Упрямство вспыхивает в ее больших голубых глазах, и часть моего беспокойства улетучивается. ― Мне весело. Я не хочу уходить. ― Она проводит рукой по моей груди, и все мое тело замирает от ее успокаивающего прикосновения. ― Пожалуйста, Чарли, давай…
Резкий хлопок обрывает ее слова. Инстинкт заставляет меня шагнуть к ней, закрывая своим телом.
В баре наступает тишина.
В этот момент я вижу, как ладонь Фэллон покидает лицо Уайетта. Его левая щека вспыхивает ярко-красным, пока они смотрят друг на друга. Затем Фэллон произносит что-то похожее на «да пошел ты» и выбегает через заднюю дверь.
Я хмурюсь, замечая, как Уайетт приподнимается, чтобы пойти за ней, но Шина тянет его обратно к себе.
― Господи, ― рычу я.
Об этом узнает все Воскрешение. В таком маленьком городке сплетни распространяются как лесной пожар.
― Что происходит? ― шепчет Руби. Она сжимает мое плечо и встает на цыпочки, чтобы лучше видеть.
Проведя рукой по лицу, я поворачиваюсь к ней.
― Я беру назад свои слова об Уайетте. Он идиот.
― Я должна поговорить с ней. ― Руби сжимает мою руку, а затем прижимает сумочку к груди и спешит за Фэллон на улицу.
Я бросаю взгляд на своего тупоголового брата, пока Шина воркует над ним.
Я в бешенстве. По-настоящему в гребаном бешенстве. Уайетт зашел слишком далеко с Фэллон. Что бы он ни делал, моему брату нужно научиться не трахать сердце хорошей женщины.
Я смотрю на заднюю дверь, за которой исчезла Руби, и думаю, не стоит ли мне самому последовать собственному чертову совету.
И не слишком ли уже поздно?
Руби
Я делаю глубокий вдох и подхожу к Фэллон. Она стоит рядом с мусорным баком в переулке и курит. Вблизи она выглядит раздраженной и агрессивной. Небольшой серебристый шрам тянется вдоль ее челюсти, а темно-каштановые волосы ниспадают до середины спины. Обрезанные шорты, в которые она одета, демонстрируют красочные татуировки в стиле родео, которые тянутся вверх по бедрам, подчеркивая ее худые, мускулистые бедра.
Хотя мы уже встречались, я не уверена, что она захочет поговорить со мной. По правде говоря, я восхищаюсь Фэллон. Завидую ей. Ее татуировкам, ее лошадям и ее свободе. Она прямая и свирепая, и у нее нет бомбы замедленного действия в груди.
Фэллон выпускает дым, когда видит меня.
― Черт. Не говори моему отцу.
Я улыбаюсь.
― Со мной твои секреты в безопасности.
Она хмыкает и глубоко затягивается сигаретой. Дым клубится в воздухе между нами.
― Мне жаль, ― говорю я, думая о той женщине в баре, которая гладит кроваво-красными ногтями руку Уайетта. Если бы это был Чарли, я бы взяла свою рюмку и швырнула ее ему в голову. ― Насчет Уайетта.
Фэллон пожимает плечами. Пылающий гнев в ее глазах ― единственный признак того, что она ранена.
― Нет никакого Уайетта, ―
