Затем он закрыл ее за собой и протянул мне ключи от своего грузовика. — Мне нужно зайти к кое-кому.
— Хорошо. — Я взяла ключи и пошла по тротуару, а Дакота вошел в заснеженный двор и направился к другому дому.
Вибрация от его удара кулаком по входной двери эхом разнеслась по улице.
Несколько секунд спустя дверь распахнулась, и высокий худой мужчина в джинсах и грязной белой футболке вздернул подбородок в сторону Дакоты. Я не могла расслышать всего, что сказал Дакота, но, шаркая к грузовику, я оглянулась через плечо и увидела, как лицо другого мужчины исказилось в сердитой гримасе.
Его глаза метнулись в мою сторону, как только я подошла к грузовику. Он пялился на мою задницу, когда спросил Дакоту:
— Кто твоя леди?
Дакота проигнорировал вопрос, повернулся и оставил мужчину на крыльце в одиночестве. Но не без последнего предупреждения.
— Слушай музыку тихо. Или ты вылетишь отсюда.
Мужчина пожал плечами, его глаза все еще скользили по моим ногам, вызывая у меня мурашки.
Я рывком распахнула дверь, забираясь внутрь как можно быстрее. Когда дверь закрылась, я вздрогнула, желая еще раз принять душ.
Дакота не отставал от меня, распахнул дверцу и сел на водительское сиденье.
— Гребаный мудак. Мне нужно надрать ему задницу.
Дакота отъехал от тротуара, ведя нас по тихой улице с домами, похожими на его. Тремя домами дальше двое детей пытались слепить снеговика. Еще через три на улице был папа, который катал своего малыша на синих санках.
— Это место всегда было таким? Даже когда ты приехал?
— Ага. — Он вздохнул. — Это место было в беспорядке, когда я его купил. Парень, который его продавал, очень хотел избавиться от него, поэтому он снизил цену, пока я позволяю его другу оставаться здесь. Я согласился, потому что хотел заключить сделку. Но теперь я жалею, что не выгнал его или не нашел другого места для покупки. Последние шесть месяцев от него была только головная боль. Каждый раз, когда я прихожу сюда, это что-то особенное.
— И ты не можешь его выселить?
— Я могу. Я уже должен был это сделать. Но я ждал слишком долго. В Монтане есть довольно строгие правила о выселении кого-либо зимой. Поскольку он платит за квартиру, я сомневаюсь, что смогу вытащить его отсюда до весны. И мне нужны деньги. Я не могу допустить, чтобы дом пустовал всю зиму, потому что никто не хочет двигаться по снегу.
— Извини. — Быть домовладельцем звучало, ну, в общем, ужасно. Если только у вас не было только хороших арендаторов.
— Урок усвоен.
— Какова история Артура? — спросила я.
— Он отличный парень. У него нет близких родственников, поэтому я прихожу примерно каждую неделю или каждые десять дней и приношу ему нездоровую пищу с тех пор, как он не может выйти из дома.
— Почему он не может вернуться?
— Он слепой.
У меня отвисла челюсть.
— Что? Ты шутишь.
Артур передвигался по своему дому без помощи трости. Он не прикасался к стенам, чтобы сориентироваться. Он подошел прямо к своему стулу и сел, сначала не нащупав его. Хотя это действительно объясняло солнечные очки.
Дакота кивнул.
— Он слеп со времен Вьетнама.
— Ух ты. Очень любезно с твоей стороны привозить ему продукты.
— Как я уже сказал, он отличный парень. Вырос в Калиспелле. Его дети давным-давно уехали, чтобы жить своей жизнью. Он просто не хочет уезжать. Один из них увидел мое объявление о продаже жилья и ухватился за него. К нему приходит служба уборки и помощи ему в приготовлении пищи. Но повар готовит только здоровую пищу. Я приношу Артуру все самое лучшее.
Я хихикнула, вспомнив печенье, попкорн и картофельные чипсы, которые мы купили ранее.
— Где находятся другие твои владения?
— Все здесь, в этом же районе. — Дакота свернул налево в другой переулок. Примерно через полквартала он указал на зеленый дом. — Вон тот.
— Он милый.
— Я не собираюсь говорить культуристу, который снимает у меня квартиру, что ты назвала его дом милым.
Я улыбнулась.
— А ещё один? У тебя их три, верно?
— Ага. — Он проехал оставшуюся часть квартала и переехал на следующий. На этот раз дом, на который он указал, был на моей стороне и выкрашен в нежно-бежевый цвет с шоколадной отделкой. — Этот был моим первым. Это тот, который приносит мне наименьшую сумму денег.
— Почему это?
— из-за бывшего арендатора. Она мать-одиночка с двумя мальчиками-подростками. Банк собирался наложить на нее взыскание, поэтому она выставил его на продажу раньше, чем они успели это сделать. Я купил его, сдал ей обратно со скидкой, и она работает на двух работах, чтобы оплачивать свои счета. Она никогда не пропускала арендной платы. Она не хотела терять дом, в котором выросли ее дети.
— Это удивительно.
Он пожал плечами.
— Она просто разочаровалась в своей жизни. Такое случается.
— Спасибо, — сказала я ему.
— За что?
— За то, что привел меня сюда сегодня. И за то, что показал мне свои дома. Это был более глубокий взгляд на человека за рулем, подтверждающий то, что я уже знала.
Дакота Мэги не был просто человеком. Он был человеком с большой буквы. Я сомневалась, что когда-нибудь найду другого, который соответствовал бы его стандартам.
— Я знаю, что делаю не так уж много. Но я горжусь этим.
— Так и должно быть. Ты совершишь великие дела.
— Я не знаю насчет» великие». Но у меня есть свои цели.
Я тоже хотела иметь цели.
Мне не нужно было завоевывать мир — я бы оставилп это Обри. Я просто хотела больше волнения в своей жизни, больше счастья и самореализации. Больше гордости.
Я хочу быть похожей на Дакоту.
Он был единственным в своем роде, человеком, который до мозга костей знал разницу между добром и злом. Человек, который сам вершил свою судьбу.
Мужчина, по которому я буду ужасно скучать, когда наш роман закончится.
* * *
— Сегодня твой последний день? — Спросил меня Уэйн с другого конца бара.
Я грустно улыбнулась ему.
— Да, Тея и Логан должны вернуться сегодня вечером. — И я уеду завтра утром.
— Только не говори мне, что будешь скучать по подметанию полов и вытиранию пролитого пива.
Я улыбнулась.
— Может быть, совсем чуть-чуть.
Музыкальный автомат переключился на более быструю песню в стиле кантри, и Уэйн встал со своего стула.
— Я не слышал ее целую вечность. Как насчет прощального джиттербага?
— А?
— Джиттербаг. Хочешь потанцевать?
Дакота засмеялся из-за кассы, где он делал подсчет бутылок со спиртным в блокноте.
— Смотри под ноги. В последний раз,
