А... Никаноровы тоже... любовались... перед тем, как?..
Сейчас они оба лежали на заправленной кровати одетые так, будто собрались гулять. Они держались за руки. Их лица были спокойны.
Лизина рука метнулась ко рту. Нет, не надо кричать, сказала она себе. Провела ладонью по волосам и быстро отдернула. Мокрые. Почему мокрые? Ах да, она купалась в бассейне, ее тело радовалось, наслаждалось движением. А они в это время... ушли?
Лиза глубоко вздохнула и сделала еще шаг.
На тумбочке белел лист бумаги. «Тому, кто найдет нас первым», — было написано крупными буквами. Рука Ивана Михайловича. Почти каллиграфический почерк, так может писать только мастер вроде него.
Лиза протянула руку и взяла лист.
«Завещание», — написано на верху страницы.
Лиза прочла и посмотрела в окно. Она увидела, как легкий ветерок бросил друг на друга два красных листа. Они замерли, соединившись.
Как замерли навсегда те, кто лежал на кровати.
Эти двое завещали все, что у них было ей, Елизавете Николаевне Соломиной.
— У нас летом никто не умирает, — говорила Ксения Петровна. Они с Лизой сидели у камина в ее кабинете. Прошло сорок дней после смерти Никаноровых.
— Кому хочется расставаться с красотой, — подала голос Лиза.
— А сейчас начнутся затяжные дожди, — вздохнула Ксения Петровна. — Никаноровы... — она покачала головой, — выбрали удивительно светлый день, другого такого не будет.
Лиза кивнула. Дождь шел с самого утра, он и сейчас омывал калиновые гроздья за окном.
— Ксения Петровна, — сказала Лиза, — но как два человека могли умереть вместе? Хорошо, я понимаю, у них один диагноз, но ведь организм-то разный?
— Такое бывает, — тихо произнесла Ксения Петровна.
— Без... чего-то? Без таблетки? Без... укола?
— Ты хочешь спросить, не дала ли я им яду? — насмешливо поинтересовалась она. — Нет. Я думаю, они завели свои биологические часы на определенное время.
— Невероятно.
— Бывают пары, настолько проросшие друг в друга, что становятся единым организмом.
— Как сиамские близнецы? — насмешливо заметила Лиза.
— Ты даже сама не понимаешь, насколько это точно, — кивнула Ксения Петровна. — Что главное в достижении любой цели? — Она внимательно смотрела на Лизу. Та молчала. — Сила концентрации. Один мой знакомый доктор давно занимается со спортсменами. Те, с кем он работает, опережают других, как теперь говорят, на порядок. А что сделал с ними он? Научил на старте думать только о финише, и ни о чем другом.
— Так просто? — Лиза недоверчиво вскинула брови.
— В том-то и дело, что непросто. Но если этим овладеть — победа твоя. Во всем, в чем ты сама захочешь.
Лиза хмыкнула:
— Он и вас научил?
— Пытался. Учил, — она улыбнулась. — Но я... я не захотела концентрироваться на том, на чем он просил.
— Его спортсмены... бегают?
— И еще гребут, — усмехнулась Ксения Петровна.
— Деньги? — спросила Лиза.
Ксения Петровна засмеялась:
— Ты имеешь в виду призовые? Да, и их тоже. Но я о спортсменах-гребцах.
— Ах, простите.
— Не извиняйся. Гребут — сегодня слово-символ. На него у всех одинаковая реакция.
— Так что же ваш доктор?
— Он, конечно, отбирает тех, кто способен на подобную концентрацию. Не только длинные руки и длинные ноги делают спортсмена чемпионом. — Лиза фыркнула. — Почему такая реакция?
— Вы... очень хорошо знаете его систему... или... самого доктора? — Лизины глаза заблестели.
Ксения Петровна посмотрела на нее:
— Он был моим любовником, Лиза. Эвфемизмы ни к чему. Я могу сказать об этом прямо. Я многому у него научилась, — добавила она.
— А где он сейчас?
— Его пригласили в Австралию. Работает с командой гребцов-юниоров. Успешно.
— Вы скучаете по нему?
— Нет. Я никогда ни по кому не скучаю. Я самодостаточный человек.
— Я тоже, — сказала Лиза.
— Нет, — Ксения Петровна покачала головой. — Такие, как ты, не бывают самодостаточными. Тебе нужно восхищение. Пока Славик тобой восхищался, ты оставалась с ним. А когда он привык и перестал, ты ушла. — Лиза молчала. — Так вот, возвращаюсь к тому, с чего начали. Я повторю: концентрация — главное. Ее можно направить на жизнь, а можно на смерть. О таких, как Никаноровы, стоило бы написать большой научный труд.
— Я не знаю, хорошо ли, как они, соединиться даже в смерти, — проговорила Лиза, обхватив себя руками, как будто ей стало зябко.
— Выпей немного, — Ксения Петровна кивнула на почти нетронутую рюмку водки, настоянной на хеномелисе, японской айве. Она была золотисто-желтого цвета.
Лиза нехотя потянулась к ней и подняла.
— Неплохо, — одобрительно сказала она. — Не зря говорят, что это напиток для эстетов.
— Мне тоже нравится, — Ксения Петровна отпила. — Я за свободу каждого, — добавила она, продолжая начатую тему.
— Знаете, чему я всегда удивляюсь? — Лиза смотрела на Ксению Петровну с восхищением.
— Чему?
— Вы всегда в себе.
— То есть? Ты хочешь сказать — я себе на уме или, напротив, погружена в себя?
— Нет. Я о другом. Вы всегда уверены в себе.
— Тренировка. — Ксения Петровна говорила с расстановкой, словно анализировала, что позволяет ей быть такой, какой ее видит Лиза. — Опыт. Вера.
— Расскажите.
— Да все просто.
— Не может быть.
— Может. Чего проще — перед тем, как выйти из дома, я заставляю себя смотреться в зеркало и нравиться.
— Это нетрудно, — Лиза махнула рукой. — Вы прекрасно выглядите.
— Спасибо. А днем я смотрюсь мельком, только убедиться — все ли в порядке. Я до вечера к этому беспощадному стеклу близко не подхожу.
— Ну да! — недоверчиво бросила Лиза.
— Смотреться в него — значит постоянно мучиться вопросом, как я выгляжу. Если я себе не нравлюсь, у меня пропадет уверенность в собственной безупречности. Дотошные англичане провели исследование и обнаружили, что женщины, которые занимаются фитнесом в зале с зеркальными стенами, устают больше, чем те, кто не смотрится в него во время занятий. Это понятно — когда не видишь быстрых перемен к лучшему, настроение портится.
— А... — начала Лиза, потом закрыла рот.
— Говори, говори...
— А... делают зеркальные потолки в спальне. Тогда они зачем?
Ксения Петровна бросила на нее быстрый взгляд и сказала:
— Это возбуждает, если само занятие и ты в нем — нравятся. Ты сделала такой потолок в Крылатском? — она сощурилась.
— Не успела, — хмыкнула Лиза.
— Ничего, успеешь, — насмешливо бросила Ксения Петровна.
— Хорошо. Дальше... рассказывайте.
