— Она ушла купаться.
— Ясно. Что ж, в таком случае я, видимо, должен дать вам некоторые объяснения. Я адвокат Селины. — Джордж никак не прокомментировал его слова. — Боюсь, что именно я являюсь косвенным виновником ее визита в Сан-Антонио. Я подарил ей вашу книгу, она увидела фотографию на обложке и убедила себя в том, что вы ее отец. Она рассказала об этом мне, предлагала вместе ехать разыскивать вас, хотела, чтобы я ее сопровождал, однако мне, к несчастью, пришлось отправиться в Борнмут на встречу с важным клиентом, а когда я возвратился в Лондон, Селины уже не было. К тому времени она отсутствовала три или четыре дня. Поэтому я не мешкая сел на самолет до Сан-Антонио, и вот я здесь. Я немедленно увезу ее обратно.
Они посмотрели друг на друга. Родни сказал:
— Конечно, вы не ее отец.
— Нет. Ее отец умер.
— Хотя сходство, безусловно, налицо. Даже я это вижу.
— Джерри Доусон был моим троюродным братом.
— Надо же, какое невероятное совпадение.
— Да уж, — заметил Джордж. — Невероятное.
Впервые за время их беседы в голосе Родни послышалось некоторое замешательство.
— Мистер Дайер, я не осведомлен обо всех обстоятельствах этого довольно необдуманного визита Селины, равно как и о том, что она рассказала вам о себе. Однако у нее всегда было это желание… прямо-таки наваждение… иметь отца. Селину вырастила бабушка, и ее детство, мягко говоря, отличалось…
— Она мне говорила.
— Ну, раз вы все знаете, думаю, мы с вами на одной стороне.
— Видимо, так и есть.
Джордж ухмыльнулся и добавил:
— Из чистого любопытства позвольте задать вам один вопрос: что бы вы сказали, окажись я на самом деле отцом Селины?
— Ну… — Застигнутый врасплох, Родни не сразу нашелся, что ответить. — Ну… я, видимо… — а потом, решив все обратить в шутку, делано рассмеялся. — Думаю, что обратился бы к вам по всей форме и просил вашего благословения.
— Благословения?
— Ну да. Конечно, с некоторым запозданием, мы ведь уже помолвлены. Свадьба в следующем месяце.
Невольно выдавая свое смятение, Джордж пробормотал:
— Прошу меня извинить…
Он не прибегал к этой великосветской формулировке со времен Брэддерфорда с его зваными вечерами и охотничьими балами и не ожидал, что когда-нибудь припомнит ее вновь. Однако в момент потрясения подсознание почему-то подсказало ему именно эти слова.
— Да, помолвка уже состоялась. Вы разве не знали?
— Нет, я ничего не знал.
— Хотите сказать, Селина вам не сообщила? Что за странная девушка!
— Собственно, почему она должна была мне сообщать? Ее помолвка не имеет ко мне никакого отношения.
— Нет, но это же такое большое событие! Первое, о чем хочется рассказать.
Напыщенный манекен, подумал Джордж.
— Ну да ладно, сейчас не об этом. Теперь, когда вы в курсе событий, вы, думаю, понимаете, что я должен увезти ее в Лондон как можно скорее.
— О да, конечно.
Родни прошел мимо него на террасу.
— Какой дивный вид! Вы сказали, Селина купается? Я ее не вижу.
Джордж присоединился к нему.
— Нет, она дальше… там, за яхтой. Я сейчас ее привезу.
Он тут же подумал, что не сможет привезти Селину, потому что она взяла лодку. А потом вспомнил, что может взять лодку Рафаэля, двоюродного брата Томеу.
— Слушайте, можете подождать здесь? Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. Я ненадолго.
— Может быть, мне лучше поехать с вами? — спросил Родни без всякого энтузиазма.
Джордж ответил:
— Не стоит. Лодка вся в рыбьей чешуе, вы испортите костюм.
— Что ж, если вы уверены…
Не дожидаясь, пока Джордж уйдет с террасы, Родни выдвинул вперед тростниковое кресло и вальяжно устроился в нем — этакий благородный английский джентльмен, волею судеб оказавшийся за границей.
Чертыхаясь про себя, Джордж стащил лодку кузена Томеу Рафаэля по стапелям и спустил на воду. Она была длинная, тяжелая и неуклюжая, да еще с одним веслом, так что Джорджу пришлось перебрасывать его из руки в руку. Получалось не очень, и Джордж злился все сильнее, потому что Родни Экланд с его гладкой холеной физиономией и ровным вкрадчивым голосом, в безупречном сером костюме, пялился на него с террасы Каса Барко. Джордж греб вперед, обливаясь потом и бормоча проклятия, по направлению к Эклипсу; время от времени он громко звал Селину, но ответа не было.
Кое-как он обошел на своем утлом суденышке якорный канат яхты, закрепленный на корме, и немедленно увидел Селину, сидевшую, как русалка, на одной из скал дальнего берега. Она поднялась по лестнице, ведущей с пляжа к одной из похожих на свадебный торт нарядных вилл, притаившихся в тени сосен, и сидела, обхватив руками колени; ее длинные мокрые волосы, обвивающие шею, блестели на солнце словно мех морского котика. Лодка Рафаэля проскользнула под траверзом левого борта Эклипса. Джордж положил неподъемное весло, поднялся на ноги, и, поднеся руки ко рту, громко окликнул ее.
— Селина! — Оклик прозвучал угрожающе, и она сразу же подняла голову. — Плыви сюда, нам надо поговорить.
После секундного колебания она встала и сбежала вниз по ступенькам, потом нырнула в воду и поплыла к лодке. Борта оказались для нее слишком высоки, поэтому Джорджу пришлось схватить ее под мышки и втащить в лодку, — Селина была мокрая и скользкая словно только что пойманная рыбка. Они присели на скамьи лицом друг к другу, и она сказала:
— Прости! Тебе понадобилась лодка?
Он подумал, что любая другая женщина, прежде чем обмолвиться с ним хоть словом, потребовала бы извинений за его поведение прошлой ночью. Однако Селина не была похожа на других.
— Надеюсь, ты не сердишься, что я ее взяла…
— Нет, конечно.
— Когда я спустилась, ты еще спал. Я впустила Хуаниту.
Он смотрел на Селину, не слыша ее слов, пытаясь примириться с убийственным знанием о том, что она выходит за Родни Экланда, была с ним помолвлена все это время и ни слова ему не сказала.
— …твоя подруга в порядке? Надеюсь, она не слишком рассердилась.
— Подруга? А, Фрэнсис! Понятия не имею, сердится она или нет. Прямо ночью она уехала назад в Сан-Антонио. Собственно, ты ни в чем не виновата. Она успокоится и все будет забыто.
— Мне не надо было возвращаться в Каса Барко, теперь я это понимаю, но…
Он не мог больше это выносить.
— Селина…
Она нахмурилась.
— Что-то случилось?
— Послушай. В Каса Барко тебя кое-кто дожидается. Родни Экланд приехал за тобой из Лондона.
Она будто окаменела. Потом прошептала: «Родни», — беззвучно, одними губами.
