Подошел вплотную, провел ладонью по щеке, наклонился и поцеловал. Какие же у нее губы. Смаковал и не мог оторваться. Только сейчас он понял значение слова «смаковать». Они сладкие, мягкие, полные и чертовски вкусные. Резко притянул ее к себе и углубил поцелуй. Пробрался руками под футболку, девушка рвано вдохнула воздух и провела ладошками по его плечам, шее, вызвав теплое, приятное ощущение и вновь оживающее желание. И ведь вздохи натуральные. И крики ее там, в спальне ненаигранные. Она отдается вся, она растворяется в процессе. Это круто, чертовски круто! Богдан хочет ее, очень хочет. Никуда она не пойдет. Не сейчас. И вообще, какого хрена она решила вдруг сама встать и уйти? Подцепил ее футболку за край и резко рванул вверх, откидывая в сторону. Провел глазами по медовым плечам, ключицам, ниже к груди, наклонился и прижался губами чуть выше чашечки лифчика, проделал дорожку вверх, чуть прикусил мочку уха. Удовлетворенно улыбнулся, услышав ее судорожный вздох.
— Ммммм….мой гель и твой запах, — едва касаясь уха губами, тихонько проговорил.
А она уже отклонила голову, подставляя шею его губам. Провел ладонями по плечам, спуская лямки бюстгальтера, внимательно следя за собственными действиями, подмечая, как сбивается ее дыхание от его невесомых прикосновений.
— Дан…мне нужно, — начала лепетать она.
— Ммммм… всем нужно, — пробормотал он, не прикращая ласкать ее.
— Да, но…
И в этот момент, в эту безумную тягучую атмосферу, прерываемую только их дыханием, ворвалась мелодия «The show must go on». Женя на миг замерла и дернулась в сторону коридора, где в куртке оставила аппарат.
— Забей, — не желая ее отпускать, Богдан вновь потянулся к губам.
Его рот накрыл ее и она "забила". Но вот звонящий был настойчив и, чуть прекративший орать рингтон, вновь прорезался.
— Прости, — извинилась Женя и, на ходу поправляя лямки лифчика, двинулась на звук.
Богдан выдохнул, провел рукой по лицу, пытаясь утихомирить гулко бьющееся сердце, и проследовал за девушкой.
— Петь, да все в порядке, говорю тебе, — услышал парень. — Нет, не украли. Да, правда, правда, — засмеялась она.
Макаров стоял, сложив руки на груди, и ждал окончания разговора. Интересно, она сейчас скажет, чтобы Федоров отвалил?
— Да, Петь, так получилось. Что за переполох?
Опять помолчала, слушая абонента.
— Я? Я в гостях. У… у подруги одной.
Вот это поворот! Охренеть! Богдан потерял дар речи. Это, что еще за х*йня?! У какой на хрен подруги?! Сделал шаг вперед, желая дать знать Петруше, что ни у какой Женя ни у подруги, но девушка в этот момент повернулась и наконец-то заметила его. Застигнутая врасплох, несколько раз удивленно моргнула, а потом… потом приложила палец к губам, приказывая молчать.
Да ладно?! Она это серьезно? Ошизеть можно! От неожиданности остановился, прислонился к стене, и вновь сложил руки на груди, ожидая, что же она скажет Петруше теперь, когда знает, что Богдан слышит этот разговор.
— Петь, мне надо идти. Давай потом созвонимся.
Но Петруша был неугомонен и что-то продолжал вещать. Женя же не отводила своих глаз от лица Богдана, продолжая слушать.
— Что? Вечером?
Она нахмурилась и отвела взгляд.
— Ладно. Хорошо. Давай. Позже созвонимся. Пока, — и отключилась.
Повисла напряженная тишина. Богдан еле себя сдерживал, чтобы не напасть на девушку с разборками. Почему не сказала этому? Почему не объяснила? Или… Стоп! Она не опытна, она была очень и очень узкая, — подумал и поморщился от приятных воспоминаний. У нее был один парень. Федоров? Неужто это был Федоров?! Но, когда? Они же только недавно познакомились? Или знали друг друга раньше?
Женя делает нерешительный шаг, а он ждет. Ждет ее оправданий.
— Мне надо идти, — и проходит мимо, по направлению к кухне, где осталась лежать ее футболка.
Богдан, как идиот остался стоять в прихожей, пытаясь осмыслить все происходящее. Идти? Ей надо идти? Вот так вот просто? Это что, шутка какая-то? Оттолкнулся от стены и последовал за ней. Девушка уже оделась и повернулась к нему.
— А что вечером? — задал вопрос парень.
— Что? — удивленно моргнув, переспросила.
— Что у тебя вечером намечается с Федоровым? — поясняет Богдан.
— А…это… Да так, — и не ответив, продолжает. — Дан, мне действительно надо бежать. Скажи, как отсюда до универа добраться?
— Женя, блять, я, по-моему, задал вопрос! — начал кипятиться он.
Она недобро сузила глаза, подбоченилась и выдала:
— А я что, обязана отвечать?
Сказать, что он был удивлен таким ответом, не сказать ничего. А потому, на миг замолчал.
— Ладно, не парься, — бросила она, покидая кухню, — сама разберусь.
Нацепила кроссовки, накинула куртку и, забрав свои вещи, вышла из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь.
38
— Женька, да что с тобой такое? — проносясь с заказом мимо меня, воскликнула Катя. — За пятым столиком уже десять минут ждут, когда ты подойдешь.
Я спохватилась и побежала принимать заказ.
Что со мной такое? Что со мной такое? Да Макаров Богдан — вот, что со мной такое! Прошло семь дней, а от него ни слуху, ни духу. Может, зря я ему нахамила? Он же ничего такого не спросил. Обиделся, наверное. И тут же одергиваю себя. Обиделся? Макаров? Да ему такое слово не знакомо. Он может только злиться. Но обижаться? Нет. Это уж точно не про него.
О том дне я никому не рассказала. Даже Зое. Подруга же удивлялась и радовалась затишью в нашей войне с Макаровым. Я только равнодушно пожимала плечами и скрывала свои эмоции за корпением над учебниками и подготовке к семинару по праву.
Прошло семь дней с того потрясающего дня. С того момента, как я покинула его квартиру. А я до сих пор чувствовала прикосновения его рук к своей коже. До сих пор ощущала вкус его губ на своих и мягкость языка. До сих пор помнила его мятное дыхание. А от воспоминаний того, что Богдан вытворял со мной в постели низ живота сводило судорогой, заставляя резко сводить ноги вместе. Мда, еще немного и это рефлекторное движение начнут замечать окружающие. Я слышала о таком от подруг, читала в книгах, видела в фильмах. Но о таком ли? Мне кажется, что именно такого искрометного секса не может быть ни с кем, кроме него.
Я была благодарна. Правда, благодарна. За то, что показал, как это может быть. За то, что дал прочувствовать. И я хотела повторения. Очень хотела. Но Богдан перестал появляться. Наверное, он, действительно, поспорил на меня с кем-то из своих кзмщиков. Но даже, если это так, я не чувствую какой-то обиды или унижения. Ничего кроме наслаждения мне этот спор не принес. Но есть факт — он выиграл, а потому и не появляется больше.
Однако, нет, я вру! Мне обидно. Но не от того, что помотросил и бросил. А обидно от того, что этого больше не повторится. Я адекватная девочка и понимаю, что общего у нас только то, что мы учимся в одном заведении. На этом все. Я не витала в облаках, выстраивая воздушные замки, я не шла под винец с ним и не рожала кучу Богданчиков. Нет. Я даже с ним не встречалась и не сидела на заднем ряду в кино, нежно держась за руки, и, кормя друг друга вредным попкорном. В своей голове я довольствовалась малым — одной встречей наедине, или двумя, или даже… Спокойно! — тут же обрываю себя. — Остановимся на одной. Нельзя быть жадиной! Я не жду похвалы за свой такой рациональный странный подход, я не желаю слушать обвинения в том, что мое желание слишком пошлое. Но я ведь имею право тихонечко, про себя, лелеять такую малость?
Пару раз видела Дана в университете. Но он или не замечал меня, или делал вид, что не замечает. Даже, если бы я хотела подойти к нему, не было ни единого шанса это сделать. Парень всегда был в окружении своей свиты. Да бог с ним свита. Бог с ним игнорирует. Но инцидент, произошедший сегодня утром, выбил почву из-под ног.
