— Я была уверена, что паром, сделав круг, вернется обратно, — мне не нравилось его состояние и, собрав последние силы, попыталась все объяснить. — Мы просто решили немного покататься по озеру. Не было в моем поступке никакой подоплеки, Тимур. Да и Тимошка заболеть не должен: я следила, чтобы он не замерз и не вымок.
— Следила она… — мрачно выдохнул Черниговский, а потом снова удар по рулю: сильный, внезапный, глухой. И взбешенный голос следом:
— Черт, ты видела себя? Будет чудо, если завтра не сляжешь с воспалением легких.
— Переживаешь, что к обязанностям охранника добавиться еще и работа сиделки? — тон, с которым Черниговский рычал на меня, и этот его пристальный недобрый взгляд будили во мне язвительную дрянь. — Не стоит, Тимур! Благодаря тебе у меня огромный опыт корчиться от боли и холода и оставаться живой! Поверь, если я беременная справилась без тебя, то и сейчас не пропаду!
Утробный рык со стороны Черниговского сменился внезапным ударом водительской двери автомобиля, от силы которого сотряслось все в салоне. Взбешенный моими словами Черниговский резко вышел на улицу. Я невольно вздрогнула, а Тимошка проснулся, правда тут же вновь закрыл глазки. Сегодняшний день не оставил ему сил даже плакать.
" И чего я добилась? Дура!" — мысленно ругала себя, что вовремя не смогла прикусить язык. Но с другой стороны, никак не могла понять причин его злости: в конце концов, искать нас и приезжать его никто не просил.
Было еще не слишком поздно, около шести-семи вечера, и, наверно, в любой другой день в это время вовсю бы светило солнце. Но сейчас за окном было темно и жутко: черное небо изредка озарялось сиянием молний, дождь, не жалея сил, бил огромными каплями по лобовому стеклу, барабаня по нему с грохотом, ничем не уступающим раскатам грома. Оставаться одной в машине было некомфортно, но еще больше меня волновало, куда сорвался Черниговский. И да, сейчас, глядя на безобразие за окном, мне было не по себе за него и хотелось забрать свои слова обратно. Крутила головой, пытаясь отыскать его образ глазами, но все было тщетно: Тимур как сквозь землю провалился.
Дверь с моей стороны открылась также внезапно, как минут десять назад из машины выскочил Тимур.
— Выходи, — равнодушно произнес Черниговский, держа надо мной зонт. При этом на самом парне не оставалось ни одного сухого места.
Отрицательно замотала головой, совершенно не понимая, чего он добивался.
— Выходи, — повторил Тимур чуть громче, но я как будто прилипла к креслу.
Такой холодный и отрешенный Черниговский меня пугал до чертиков. Оставив меня и дальше сидеть на месте, он обошёл автомобиль и отворил дверь со стороны сына, затем рывком отцепил автокресло и мгновенно вытащил его из машины вместе со спящим Тимошкой.
— Черниговский! — выскочив из салона следом, закричала парню. — Какого лешего ты творишь? Обиделся? Так на правду не обижаются! Ребенок-то тут причем!?
Мои слова тонули в шуме дождя, одежда, что только-только начала подсыхать, моментально вымокла заново. По лужам, не разбирая дороги я бежала за этим монстром, который уносил моего мальчика пусть и под зонтом, но в неизвестном направлении.
— Да стой же ты, псих! Куда ты его тащишь? Ну хочешь извинюсь перед тобой? Хочешь? Пожалуйста, только поехали домой! Прошу тебя!
Однако, Тимур совершенно не обращал на меня никого внимания. Быстрыми огромными шагами он приближался к зданию через дорогу и только когда Черниговский зашел внутрь, я подняла взгляд на огромную вывеску. Это был отель.
Светлый, небольшой холл с белоснежной стойкой для обслуживания постояльцев и миловидной старушкой за ней.
— Ваши ключи, — с теплой улыбкой на лице она протянула Тимуру пару карточек. — Ваш номер 310. Третий этаж, по коридору налево. Ужин доставят в номер, как и дополнительные одеяла.
— Благодарю, — вежливо, с ответной улыбкой произнес Тимур. Черт, он оказывается умел улыбаться. Всем. Кроме меня.
— Ксюша, ключи возьми, — уже грозно и бесчувственно отрезал Тимур, бросив на меня холодный взгляд.
Забрав у старушки ключи, я поспешила к лестнице, куда уже успел отойти Черниговский с ребенком на руках.
— Из машины ты сюда сорвался? Чтобы номер забронировать? — не особо рассчитывая на ответ, спросила, как только догнала Тимура.
— Да, — соизволил ответить тот.
— Но зачем нам в отель? До дома час-два езды, — поднималась за ним и никак не улавливала ход мыслей парня.
Между вторым и третьим этажом Тимур остановился, развернулся и просверлил меня своим черным, как грозовое небо, взглядом.
— Ты видела, что творится на улице? — дождавшись моего кивка, он продолжил:
— Я не поеду в грозу по горным серпантинам. Это опасно.
Тимур снова продолжил подниматься, а я следом.
— Гнать под 200 с закрытыми глазами ему неопасно, а ехать в дождь у него смелости не хватает. Нет, ну где логика? — переступая со ступеньки на ступеньку, рассуждала про себя. Хотя в этом спустя мгновение я сильно усомнилась.
— Черт! — резко остановился Тимур так, что я чуть не врезалась в его спину. — Я никогда не делаю того, в чем не уверен! Ту дорогу я знал наизусть. Тебе ничего не угрожало, даже если бы мы ехали пару минут. А здесь горы, Ксюша!
Оставшееся расстояние мы прошли быстро и не сказав друг другу ни слова.
Несколько минут спустя мы зашли в небольшой, но уютный и светлый номер, состоящий из нескольких комнат. Провозившись у порога с грязными и напрочь промокшими кедами, побежала за Тимуром, который уже унес Тимошку в дальнюю комнату. Но стоило мне приблизиться, как Черниговский вышел навстречу и остановил меня.
— Тшш, — он приложил палец к губам и тихо добавил:
— Ребенок спит. Иди в душ, я побуду с ним.
— Никуда я не пойду! — тихо прорычала в ответ. — Что за манера вечно командовать? Все за меня решил, да? А что, если…
Договорить он мне не позволил. Привычным за последние два дня жестом, он закрыл мне рот и силком поволок в сторону ванной комнаты.
— Сама снимешь с себя мокрую одежду или помочь?
Тимур впихнул меня в маленькую ванную, защелкнул за собой замок и по-хозяйски включил горячую воду, отчего клубы пара моментально стали заполнять и без того тесное пространство.
— Ну? — напомнил о себе Черниговский. — Долго еще будешь в сыром стоять?
А я опешила от его наглости и бесцеремонного тона. Тимур расценил мое замешательство, как зеленый свет для своих рук и потянулся в мою сторону, чтобы помочь мне, видимо, раздеться.
— Я сама, — отскочив от него на полшага, испуганно пролепетала, не глядя ему в глаза. — Выйди.
Но выполнять мою просьбу он не спешил и рукой все же схватился за воротник своей куртки.
— Постарайся недолго, скоро принесут ужин, — его пальцы легким касанием соскользнули на мою щеку, отчего по телу пробежала новая волна дрожи, правда, уже не от холода.
— Посмотри на меня, — тихо попросил он, аккуратно убирая мокрые пряди, прилипшие к лицу.
— Выйди, пожалуйста, — так и не поднимая на него глаз, вновь попросила. Смотреть на него сейчас мне казалось опасной затеей. Вот только его рука, освободив для себя местечко, все настойчивее гладила меня по щеке, то слегка опускаясь к шее, то кончиками пальцев зарываясь в волосы.
— Я люблю тебя, Ксюша, — сдавленно прошептал Тимур. — Всегда любил. Просто не забывай об этом.
Как же сильно в этот момент мне захотелось ответить ему его же словами, как тогда в доме Миронова. Меня просто разрывало от желания посмотреть ему в глаза и прошипеть: "Ненавижу". Вот только Тимур не дал мне такой возможности. Легко коснувшись моего лба губами, он резко отстранился и вышел, бросив на прощание:
— Согрейся, как следует.
36. Моя
Тимур
— Раз звонишь — значит пока живой, — заржал в трубку Горский. — Ксюха где? С вечера телефон вне зоны.
