Да и сдерживаюсь только потому, что не хочу прослыть токсичным, как сейчас модно говорить, родителем. Впервые за пять с лишним лет Полинка по-настоящему обрела отца, и я не в праве ее этого лишать. По-крайней мере, так я себя убеждаю.
Настроение, воспрявшее после знакомства с Аланом, вновь съеживается и ползет вниз. С появлением дочери на свет я не чувствовала себя одинокой до этого момента. Вся моя жизнь так или иначе была завязана на ней, а сейчас я чувствую полную растерянность. Словно в один прекрасный день вернулся в квартиру, которую годами любовно обставлял, и обнаружил голые стены. Хотя голые стены, пожалуй, не передают масштаба моей душевной катастрофы. На протяжении шести лет дочь была для меня всем: моим домом, лучшей подругой, моей личной жизнью.
— Сегодня я могу не рисовать, а посмотреть с тобой мультфильм, — великодушно сообщает Полина, когда мы заходим домой. — Ты наверное по мне соскучилась уже.
— Очень соскучилась, — признаюсь я. — А ты по мне? Соскучилась?
Спрашиваю и ловлю себя на том, что с замиранием сердца жду ее ответ. Пусть и знаю, что Поля конечно меня любит и скучает тоже.
— Да, — кивает и, обвив руками мой живот, жмется щекой — совсем как раньше. — Я просто хотела успеть всем сделать подарки. Тебе тоже нарисовала.
Я снова близка к тому, чтобы разреветься. Потому что так сильно ее люблю и потому что очень боюсь потерять. И следом, как гром среди ясного неба, приходит осознание, что кроме дочери в моей жизни больше нет других привязанностей. С мамой за последние годы мы прилично дистанцировались, а отношения с подругами из-за моей постоянной занятости перешли в ранг приятельских. Ну еще Алексей был по средам.
Быстро соорудив бутерброды, я расставляю их на журнальном столике перед телевизором и заглядываю в телефон. На экране горят два сообщения. Одно от Вероники, второе от Роберта.
«То, что ты не ответила на мой звонок, я до сих пор считаю случайностью. Как дела, Рада? Полинка говорит, что ты по мне сильно тоскуешь, но я решил убедиться лично».
Волнение, поднявшееся при взгляде на эти строчки, невозможно оправдать даже двадцать седьмым днем цикла.
— Поля! — грозно выкрикиваю я. — Ты зачем Роберту говоришь, что я по нему скучаю? С чего ты это вообще взяла?
Через пару секунд в розовых трусах и короной на голове появляется Полина и непонимающе на меня смотрит.
— Я такого не говорила. Наоборот рассказываю, что ты веселая и позавчера меня одну с бабушкой оставила, чтобы с подружками встретится.
Нет, со мной определенно что-то не то происходит, если я стала так реагировать на шутки Роберта и забыла, какая Полина умница.
— Извини, крольчонок, — виновато вздыхаю я и маню ее к себе. — Иди скорее сюда. Хочу с тобой обниматься.
— Сначала платье надену, — осекает мой порыв Полина, скрываясь в своей комнате.
В течение нескольких секунд я смотрю в телефон, раздумывая над ответом, и быстро набираю:
«Тосковать нет времени. У нас все хорошо».
После отправки сразу же включаю беззвучный режим. У меня нет планов вступать в переписку, и к тому же мы с дочкой собираемся смотреть мультик..
Спустя пятнадцать минут я решаю проверить телефон, вспомнив, что не прочла сообщение от Вероники. Отослав ей адрес сайта, на котором я покупала японский стиральный порошок, переворачиваю мобильный экраном вниз. Роберт кстати так ничего и не ответил.
Спустя полчаса проверяю снова. Тоже ничего. Внутри разрастается неуютное беспокойство, и даже голова Полинки, уютно покоящаяся на моих коленях, от него не спасает. Да что такое со мной творится? Я ведь не хотела вступать с ним в переписку, так почему вдруг так сильно стала ждать ответа?
57
— Мам, я на плите сосиски с макаронами оставила, — в третий раз повторяю я, запихивая ступни в неудобные лодочки. — Поля будет отказываться, но ты все равно ее заставь. А то она сегодня только яблоко и мороженое ела.
— Покушает она, покушает, — успокаивает мама, наблюдающая за мной из дверей гостиной. — В первый раз мы с ней, что ли, одни остаемся? Ты надолго, или не знаешь? Если что — я просто так спрашиваю, — добавляет она спешно. — Гуляй, сколько тебе нужно.
Надежда, отчетливо режущаяся в ее тоне, откровенно меня раздражает. Будто завтра у ее великовозрастной дочери наступит климакс и сегодняшнее свидание — последний шанс обустроить личную жизнь. И да, сегодня у меня свидание. Вчера позвонил Алан и после обмена дежурными «как настроение, как дела?» пригласил на ужин в недавно открывшееся заведение.
У меня моментально нашлась тонна аргументов в пользу того, чтобы никуда не идти: вечер готовки с Полей, усталость после работы, отложенный визит на маникюр, но я все равно согласилась. Потому что недавнее озарение о том, что кроме Полины в моей жизни нет ничего стоящего, напрочь лишило меня сна. Для женщины с активно действующим набором гормонов это, как подсказывает внутренний голос, не очень-то и нормально.
— Поужинаем и вернусь домой, — отвечаю я, бросая последний взгляд в зеркало. — Ночевать приду, если ты об этом.
— Да не об этом конечно, — не слишком убедительно врет мама. — А это… Рад. Парень-то знает, что у тебя ребенок есть?
Вот он — самый большой мамин страх и главная причина моего раздражения. Ее убежденность, что с очаровательным прицепом в лице Полины на личном фронте мне мало что светит. Потому мы и отдалились. Из-за этой чертовой обреченности в ее глазах. Наверное, не стоит упоминать, что изначально мама была против того, чтобы я рожала. О-о, она была очень против. Говорила, что я угроблю свое будущее и проклинала непутевого козла, соблазнившего ее наивную дочь. Знала бы она, кто в тот вечер кого соблазнял — отхлестала бы меня мокрой тряпкой. Но сейчас ее мнение изменилось, конечно. Во внучке она души не чает и была бы ее воля — забрала бы Полинку к себе насовсем.
— Нет, Алан не знает. Но скрывать я ничего не собираюсь, если что.
— Сразу говорить не стоит, — услужливо подсказывает мама, понижая голос. — Дай ему время узнать тебя поближе.
— Разберусь.
— А губы не хочешь подкрасить? — робко летит мне в спину.
— Не хочу! — рявкаю я, хватаясь за дверную ручку. — Все, ушла. Полинке конфет не давай.
В условленное место я приезжаю сама, отказавшись от предложения Алана заехать за мной на такси. Я сама за рулем, так к чему ему наворачивать по городу круги? Опытная Вероника конечно отругала бы меня за такую самостоятельность.
— Привет, Рада, — Алан выходит из-за стола и целует меня в щеку так словно мы давно знакомы.
— Ты случайно не из Москвы родом? — иронизируя я, подтягивая к себе стул.
— Из Питера. А что?
Глядя в его потрясающие глаза, невозможно быть язвой, какой я привыкла быть. Странно даже. С Робертом-то легко получалось.
— Ничего, — отмахиваюсь я, придвигая к себе меню. — Просто так спросила. Ты здесь в первый раз или уже бывал?
— В первый. Проштудировал гид по новым иркутским заведениям.
— Подготовился значит?
— Конечно, — с улыбкой и без раздумий отвечает Алан. — Я ведь взял на себя ответственность за свой досуг.
Я улыбаюсь ему в ответ. Первое впечатление меня не обмануло. Он удивительно приятный парень, в компании которого чувствуешь себя легко. Нечто похожее я ощущала с Полининым папашей. Только пока не пойму, хороший это знак, либо же напротив пора делать ноги.
— Так почему из Питера ты вдруг решил перебраться в Сибирь? Польстился на красоты Байкала или на кедровые орехи?
Хотя Алан по-прежнему улыбается, но его взгляд будто сереет, становясь закрытым.
— Решил сменить обстановку. Я кстати очень рад, что ты согласилась прийти.
— Разве я могла отказаться после того, как ты сказал, что у тебя совсем нет здесь друзей?
— Обзавестись друзьями не проблема, — на удивление серьезно отвечает он. — Я рад, что согласилась прийти именно ты.
Я невольно скрещиваю под столом ступни. Если я правильно понимаю — мы вступили в зону флирта? В ту самую, где я совершенно не ориентируюсь.
