Бетани поправила капюшон куртки, чтобы дождь перестал попадать ей в глаза, и принялась расстилать второй брезент. Она закрепила один угол, затем медленно поползла к противоположному концу крыши, пока синий брезент хлопал на ветру. Грубый материал черепицы впивался ей в колени сквозь джинсы, но она приветствовала отвлекающую боль.
Что было такого, что действительно напугало ее в том, что Уэс уехал сегодня днем и даже ни разу не оглянулся назад? Хлопок дверцы его грузовика прозвучал с такой окончательностью. Это была сумма ее страхов, не так ли? Что парень, наконец, узнает все негативные вещи о ней и уйдет. Разве это не то, чего она так долго избегала?
Доказательство того, что она несовершенна.
Бетани с трудом сглотнула и ускорила шаг. Пройдя по крыше, она нанесла последний скрепляющий элемент. Там. Выполнено.
И все же… Может быть, ей стоит проверить, нет ли незащищенных отверстий. Сегодня она потеряла Уэса. Она не собиралась жертвовать всей тяжелой работой, которую они проделали вместе по дому. Дополнительный удар был бы невыносимым. Еще несколько минут, и все будет идеально.
— Черт возьми, Бетани!
Уэс?
Она повернулась на звук его голоса, хотя не могла быть уверена, откуда он доносился, потому что ветер был таким сильным. Как только она повернула голову, дождь хлестнул ее по лицу, и она вздрогнула, выронив гвоздодер. Она попыталась схватить его вслепую, но промахнулась и потеряла равновесие.
Бетани соскользнула на ту часть крыши, которая еще не была покрыта черепицей, крик вырвался из ее горла. Был нервирующий момент, когда она поняла, что смерть неизбежна, прямо перед тем, как ее тело полетело через край. Во внезапном порыве самосохранения ее пальцы зацепились за древний водосточный желоб и вцепились в него, но, как и все остальное, что было прикреплено к дому, он был слишком старым, чтобы быть жизнеспособным, и трескающийся звук был ее единственным предупреждением, прежде чем он оторвался, оставив Бетани болтаться на краю сломанного желоба.
— Уэс!
— Я здесь. У поймаю тебя, детка. Отпусти.
— Я не могу. Ты с ума сошел?
— Я не позволю тебе упасть на землю, ты это знаешь. — Его голос был сильнее шторма, проникая в нее и пуская корни. — Да ладно тебе. Я поймаю, отпускай руки!
Это был самый большой прыжок веры, который она когда-либо совершала. Возможно, она никогда бы не поняла, что на самом деле доверяла Уэсу, возможно, больше, чем кому-либо, если бы не свисала с крыши, как промокшая обезьяна. Но она всем сердцем верила, что он поймает ее, и с писком отпустила. Его руки обвились вокруг нее долю секунды спустя, ее тело столкнулось с его твердым телом, и Уэс отступил на шаг. Он понадежнее прижал ее к своей груди, а затем начал двигаться.
Лицо Уэса Бетани не было видно из-за капюшона ее дождевика, но она увидела, как он ударил ногой и пинком распахнул дверь в дом. Он втолкнул их обоих внутрь и осторожно опустил ее на землю в кромешной тьме, оставив ее дрожать и капать на пол. Мгновение спустя одна из подвесных ламп зажглась в другом конце комнаты, осветив Уэса — и надо же, он был зол.
Мужественные черты его лица были подчеркнуты с одной стороны и скрыты темнотой с другой. Его дыхание было резким и неровным, сливаясь с шумом дождя, как единственные два звука в комнате. Кроме ее сердцебиения, это было. Вид его был так желанен, что ее сердце, казалось, забилось еще сильнее, чем тогда, когда она была висела над канавой. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не вышло. Что она могла сказать? Это чувство внутри нее было таким необычным, и это причиняло боль. Она понятия не имела, какие слова подобрать.
У Уэса не было таких проблем с тем, чтобы найти, что сказать.
Он снял свою промокшую шляпу и швырнул ее через всю комнату, где она шлепнулась на одну из единственных отделанных стен в доме.
— Черт возьми, Бетани. Из всех глупых… — Он прижал кулак к центру лба, замедляя дыхание. — Я снова принят на работу. Все очень просто. Хотя бы для того, чтобы ты не покончила с собой из-за своего дерьмового упрямства. И это навсегда. Ты можешь срываться и увольнять меня столько раз, сколько захочешь, детка, но я буду появляться каждое утро так, словно этого никогда не было. Смирись с этим.
Теплый плащ облегчения опустился на ее плечи, плотно укутывая. Уверенность в том, что он продолжит возвращаться, даже если они поссорятся, даже если она взбесится и сделает что-то, о чем потом пожалеет… Боже, ей стало легче дышать. Как будто до сих пор у нее в легких был мешок с песком. Ее колени начали дрожать, но не от слабости, а от необходимости подойти к Уэсу. Она не стала сомневаться в своем порыве, на этот раз у нее не хватило силы воли подавить его. Не после того, как он появился здесь, не после того, как он поймал ее в воздухе, не после того, как она так сильно скучала по нему.
Бетани подошла прямо к ощетинившемуся телу Уэса и обвила руками его шею. Она была благодарна дождю, все еще украшавшему ее лицо, потому что он скрывал теплые, соленые слезы, которые текли из ее глаз.
Его руки крепко обхватили ее, и ее колени перестали дрожать.
— Зачем ты пришел? — спросила она, прижимаясь к нему щекой.
— Чтобы расстелить брезент, как и ты, — хрипло ответил он.
— Даже несмотря на то, что я тебя уволила?
Он хмыкнул и обнял ее крепче.
— Ты не хотела меня увольнять.
Бетани покачала головой, еще несколько слезинок скатилось.
— Нет.
— Теперь все позади, — сказал он, покачивая ее из стороны в сторону. — И если ты снова разозлишься на меня через пару дней, и мы поссоримся или разбежимся зализывать раны, тогда мы тоже оставим это в прошлом.
— Сколько раз ты сможешь оставить что-то позади… прежде чем все эти инциденты вытолкнут тебя за дверь?
— Мы на стройке, дорогая. Мы просто построим пристройку, чтобы они подходили друг другу.
При этих словах Бетани пошатнулась и безумно влюбилась в Уэса. Не только потому, что она поверила в то, что он сказал, и это чувство заставило ее почувствовать себя в безопасности, возможно, впервые в жизни. Но также и потому, что он сказал мы.
Мы занимаемся строительством.
Уэс приподнял ее подбородок и был явно опустошен видом ее слез.
— О, Бетани. — Он смахнул их рукой. — Не плачь, пожалуйста. Я не могу этого вынести.
— Это просто дождь, — сказала она неровно.
— Конечно, я подыграю тебе. — Его пальцы проделали свой путь вниз к губам Бетани, и голод появился в его глазах. — Мы собираемся сделать все возможное, ты и я.
— Ты спрашиваешь или говоришь мне?
Юмор изменил форму его рта.
— Хорошо, я спрашиваю.
Бетани колебалась перед лицом неизвестности. У нее никогда не было отношений с кем-то, к кому она испытывала бы такие сильные чувства. Несмотря на то, что она начала доверять ему, проблема была в том, что она не знала, доверяет ли она себе. Ее привычки, в отношениях с мужчинами, никогда не были так очевидны, как тогда, когда она использовала их с Уэсом. Кто-то, кого она… о Боже, любила? Если она все испортит, а велика вероятность, что так и будет, это будет похоже на сегодняшний день, но навсегда.
Хуже всего то, что она рисковала навредить Уэсу. Прямо сейчас это казалось намного хуже, чем действовать как ее собственный злейший враг.
Уэс заметил ее колебания и заметно перегруппировался.
— Мы можем не торопиться, хорошо? — Он кивнул и опустил свой рот, оставив его на дюйм выше ее. — Но ты не будешь избегать меня. Я не собираюсь оставаться там, где ты меня оставила, и ждать, пока на меня обратят внимание.
— Нет? — выдавила она, облизывая губы для поцелуя, который наверняка должен был последовать в любую секунду. Она так сильно в этом нуждалась.
— Э-э-э. Когда я захочу внимания, я дам тебе знать.
— Как?
Одна из его рук медленно расстегивала пуговицы ее дождевика.
Теперь он раздвинул его и прижал ее сухое тело к своему мокрому, одновременно наклоняя бедра и дыша ей в рот.
