адьос, подруга? Не боишься?"
Не боюсь.
На этот раз я на эти самопровокации не ведусь. Данная мысль, по меньшей мере, нелогична, ведь эта квартира Димина, а не моя. И если он и приехал за вещами, то моими…
— Соскучился по вам с мамой, — отвечает ей голос, услышав который, я резко толкаю от себя подъездную дверь.
— Кирилл?
— А вот и мама… Привет, Марго, — роняет как ни в чем не бывало, выпуская ладошку радостной Евы из своей руки, и, ощупав мое лицо взглядом, добавляет с обезоруживающей искренностью: — Отлично выглядишь.
Я хоть и не видела себя, помню, как провела эту ночь, а потому знаю, что должна выглядеть чуть страшнее пугала, но его словам и, особенно, этому его прямому, откровенному взгляду, верю.
— Спасибо, — бормочу, смутившись, и, обращаясь к дочери, тараторю сбивчиво: — Ева, садись, пожалуйста, в машину. Я поговорю с Кириллом минутку, и мы поедем. Ты зачем приехал на самом деле?
— Узнать, как все прошло с Димой. Волновался за тебя.
И тут я вдруг отражаю, что он в том же костюме, в котором был вчера, и выглядит этот костюм прилично помятым и… не свежим, в общем.
— Ты что, просидел здесь всю ночь?!
— Ну почему сидел?.. Когда Гладких приехал, а потом очень быстро свалил, я даже поспал. Почти с комфортом, — на этих словах он разминает наверняка затекшую от такого "комфорта" шею.
— И зачем ты тут дежурил? — задав вопрос, сразу жалею об этом и в попытке защититься от его честного — или напротив — ответа скрещиваю руки на груди.
— Чтобы утром ты спросила меня об этом.
— Я спрашиваю, — нервно сглотнув, все же произношу, хотя еще секунду назад жалела, что ступила на эту хрупкую почву.
Кирилл улыбается одним уголком губ.
— В минутку я не уложусь. Если не возражаешь, я провожу вас до садика. Выпьешь со мной кофе после?
— Ты разве не торопишься на работу? — зачем-то спрашиваю, отводя глаза, хотя уже знаю, что соглашусь на кофе.
Я уже согласна.
— Работа подождет.
Ловит мой взгляд, требуя ответа. Я киваю.
— Мама! — повелительно зовет уставшая ждать Ева. — Ну сколько можно ждать?!
— Мама идет, — Кирилл распахивает передо мной водительскую дверцу.
— Ну сколько можно тебя ждать?! — повторяет Ева.
Заведенный мотор глушит звуки, но мне кажется, что я слышу, как Кирилл говорит:
— Тринадцать лет…
Глава 43. Эспрессо возле фонтана
(POV Кирилл)
— Ты по-прежнему предпочитаешь чай? — интересуюсь, усаживаясь перед ней за небольшим столиком на веранде кофейни в центре.
— По-прежнему, — кивает сдержанно и напряженно. — Но сегодня я буду кофе. Эспрессо. Двойной.
Ммм? Я не скрываю удивления — Рита всегда терпеть не могла крепкий кофе. Максимум — американо, и тот водой разбавляла. Или я что-то пропустил, и кофе тоже причислили к продуктам, вкус к которым приобретаешь с возрастом? Типа оливок, мидий и сыра с плесенью. Горький шоколад тоже, вроде, в этом списке.
— Тоже была тяжелая ночь?
— Уверена, это заметно, — отвечает после вынужденной паузы на появление официанта.
— Ты кокетничаешь со мной? Я уже говорил и повторю еще раз: ты офигенно выглядишь. Без косметики ты такая юная и беззащитная. Настоящая. И больше похожа на ту Марго, которую я встретил много лет назад и влюбился без задних ног.
— Без памяти? — ее губы растягиваются в робкой улыбке.
Наконец-то. Сработало!
— И без памяти тоже.
— Кирилл, — Рита вновь серьезнеет. — Давай договоримся не бросаться словами и признаниями, которые… За которые ты не можешь ответить.
— Почему не могу? Я отвечаю за каждое свое слово. Иногда мне за них бывает стыдно, — реагирую на ее скептическую усмешку. — Некоторые слова, признаю, говорить не стоило, но я отвечаю за них все.
— Ладно, — торопится закрыть тему. — В любом случае, как ты заметил, это было много лет назад и давно уже не имеет значения. Это все в прошлом.
Я собираюсь решительно возразить, но она затыкает меня на первом звуке, возвращая к прерванному ранее разговору:
— Так почему ты остался в нашем дворе? Почему не поехал домой, к Ольге? Как ты объяснил ей…
— Никак, — моя очередь прервать поток ее вопросов. — Ольги не было дома. Она уехала к родителям. И я провел ночь там, где захотел.
— И все равно тебе не стоило этого делать. Тебя мог увидеть Дима и…
— И..? — с нажимом спрашиваю.
— Это бы усугубило и так очень непростую ситуацию. Не доставляй мне еще больших проблем, Кирилл. Пожалуйста. И себе.
— Каких проблем? — против воли суровеет мой голос.
— С твоей невестой. У тебя скоро свадьба. Ты не забыл? — холодно.
И сама она тоже как будто дрожит. На ней тоненькая, почти прозрачная, блузка, но день сегодня невозможно жаркий… Возможно, причина в близости фонтана. Может, до нее долетают его колющие брызги?
Поднявшись, накидываю ей на плечи свой пиджак. Она тонет в нем, заливаясь румянцем, а взглядом говоря "спасибо".
— Не забыл, — сажусь на свое место. — Никакой свадьбы не будет. Ее и не может быть теперь, когда у меня есть дочь и…
"Ты" глохнет в ее возмущенном встречном вопросе:
— Ты, что, бросишь ее? Перед свадьбой?!
— Не брошу, — я выкручиваю спокойствие на максимум, хотя это не просто. — А объясню все.
— Что ты ей объяснишь? Как, вообще, можно объяснить такое?!
— Словами. Расскажу, что у меня есть дочь от любимой женщины, поэтому я не могу жениться ни на ком, кроме нее.
На этих словах ее негодование захлебывается. Она долго тупо смотрит на меня, ее губы чуть приоткрыты.
— Это ты сейчас о ком? — она сглатывает.
— Это я о тебе.
— Не поняла сейчас… — пробиваются нотки иронии.
Но я знаю, что это защитная реакция. Она боится мне поверить.
Поэтому я должен быть предельно прямолинеен сейчас.
Это мой единственный шанс вернуть себе мою женщину.
— Я могу объяснить еще раз. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы стали семьей, настоящей. Какой и должны быть с самого начала. Хочу исправить это недоразумение и…
— Какое недоразумение? — вновь рвет ее на эмоции. — Кого ты называешь недоразумением? Свою Ольгу или, может быть, моего Диму?
— Если тебе нужны персоналии, то да. Ни Димы, ни Оли не случилось бы в нашей жизни, если бы мы оба не совершили самую большую глупость и ошибку.
— И какую же ошибку совершила я? Поимела наглость подслушать, как ты делишься со своей матерью бизнес-планами на меня и моего ребенка?
Рита едва сохраняет самообладание и нормальную громкость голоса. Она пылает яростью и жалит словами, как разъяренная фурия кнутом.
Я тоже на грани
