к нему, чтобы расстаться, — сказала она тихо. — Он, конечно, стал спорить, потом обвинять, потом угрожать…
Вадим непроизвольно обнял её за плечи.
— Рядом со мной ты в полной безопасности, — сказал он решительно. — Можешь пожить в гостевой, пока я с ним не разберусь.
Лидия улыбнулась:
— Спасибо. Я думаю, всё будет хорошо. Никиту скорая забрала. Они сказали, что отвезут его куда следует, и там… полечат.
— Что он творил?
— Он сказал мне, что если я его брошу, то он покончит с собой. Я не то чтобы не поверила, но ушла, а по пути вызвала скорую, но он тоже не медлил. Залез на крышу дома и стал кричать, что спрыгнет, если я не пообещаю…
У Вадима сжались кулаки, челюсть скрипнула от напряжения. Лидия успокаивающе погладила его по предплечью.
— Он не в себе. Не злись на него.
— Как ты могла встречаться с таким больным уродом?
— Я… старалась не раздражать его. И, вроде, получалось…
Вадим осуждающе покачал головой.
— Так нельзя. Ты — драгоценность. Ты не должна тратить себя на… психов.
— Доктор сказал, что Никита не очень болен, просто разнервничался. Он ведь на самом деле не собирался прыгать. Точнее, подготовил всё так, чтобы не покалечиться в любом случае. Встал в таком месте, где есть особый козырёк. Он просто хотел добиться моего согласия, но если вдруг придётся прыгнуть, то упасть на этот козырёк. Всё пошло немного не по плану, но козырёк сработал, и всё обошлось. Санитары как раз поднялись и быстро вытащили его оттуда. Скрутили и повезли в психиатрическую лечебницу.
— Не очень болен, говоришь? Значит, скоро отпустят.
— Но они пролечат его препаратами.
— Препараты действуют, пока их колют, и потом ещё недолго.
— Но если ему станет лучше, то он сам будет принимать. Такое часто бывает, доктор сказал.
— Здорово. Но рассчитывать на это не стоит. Завтра поедем к тебе и заберём твои вещи. Я больше не намерен тобой рисковать. Почему ты не позвонила мне, прежде чем ехать к нему? Или когда вызывала скорую?
— Я не хотела тебя тревожить, не ожидала такого…
Вадим взял её ладошки в свои и, как ребёнку, сказал:
— Лидия, пожалуйста, тревожь меня по всем подобным поводам. Любые важные события в твоей жизни меня интересуют и волнуют.
— Спасибо. — Она ткнулась носом ему в плечо. — Ладно, я перееду к тебе… если ты находишь это необходимым.
— Это абсолютно, непреложно, совершенно необходимо!
— Хорошо. Теперь мы можем поцеловаться?
Наконец-то!
Отвечать словами он не стал, приступил сразу к действию. Рано или поздно, они оказались лежащими на кровати в обнимку: Лидия снизу, Вадим сверху. В его глазах мерцал вопрос, в её — смущение.
— Я не могу… — прошептала Лидия, отводя взгляд. — Наверное, мне нужно было раньше тебя предупредить… до того, как ты влюбился…
Вадим иронично приподнял бровь.
— Что ты не можешь?
— Заниматься этим до свадьбы. Иисус мне запрещает.
— Я знаю, — улыбнулся Вадим. — И это никак не мешает мне любить тебя.
Лидия взъерошила его волосы, нежно погладила пальчиками щеку.
— Я тоже люблю тебя. Ты самый лучший человек на свете.
Вадим фыркнул:
— С чего это ты взяла?
— Вероника мне всё рассказала.
Он закатил глаза.
— Зачем? Это только наши с ней дела…
— Юридическая тайна? — кокетливо улыбнулась Лидия.
— А что именно она тебе рассказала?
— Всё. Даже свои предположения о том, что твоя мама выбрала меня для тебя.
Вадим кивнул:
— У мамы всегда был хороший вкус.
Лидия захихикала:
— Ты серьёзно?! Попросил маму выбрать тебе невесту, как в мохнадцатом веке?
— Эй, такое можно доверить не любой маме, но у моей — видишь, как хорошо всё получилось?
— А что за недоразумение заставило тебя подписать контракт с Вероникой?
— Да какая разница? Ты хочешь выудить у меня все тайны, чтобы потом насмешничать всю оставшуюся жизнь?
Лидия посерьёзнела:
— Думаешь, мы проведём вместе всю оставшуюся жизнь?
— У меня нет ни малейших сомнений.
***
Лидия никогда так истово не молилась за выздоровление Никиты, как в то время. И в храме заказала сорокоуст, и маму попросила сделать в Барнауле то же самое. Кажется, это подействовало: через пару недель Никита прислал ей большое сообщение:
«Привет. Прости, я, кажется, пропустил момент, когда в меня проник бес… и распоясался сверх всякой меры. Я знаю, это не просто так, а по грехам моим. Я, конечно, в ближайшее время схожу на исповедь к батюшке, но хочу и тебе пару слов сказать. Я много думал обо всём этом, пока лежал в больнице, и вот к каким выводам пришёл. Я действительно был в очень сильном омрачении с тех пор, как ты оставила меня в первый раз. Бесовская гордость мешала мне понять, как это могло случиться, ведь я такой хороший, красивый, умный и благочестивый человек. Но в тот момент самое главное для меня было вернуть тебя, потешить своё эго, подтвердить, что я тебе нужен. Любыми средствами. Та авария не была случайностью. Не то чтобы я бросился под колёса машины, но вёл самокат очень небрежно, можно сказать, напрашивался. Когда ты пришла навестить меня в больнице, я видел, как сильно ты сострадаешь мне, я был уверен, что у тебя всё ещё есть чувства ко мне, и у меня к тебе — очень сильные. Думаю, я заблуждался. Думаю, я любил только себя, и постепенно это развивалось. Мне нелегко, но я должен признаться: я ещё три недели назад начал вставать. И в последнее время хожу вполне уверенно. Но я боялся признаться тебе. Я себя уверял, что просто хочу удивить и обрадовать тебя, встав на одно колено и сделав предложение, но в глубине души я знал: ты только ждёшь моего выздоровления, чтобы уйти. И был прав. Даже круче: ты не дождалась. Наверное, я это заслужил. Ещё не знаю, чем. Почему ты ушла тогда? Ты
