скорую по адресу Адрианова шесть корпус два. Прошло уже полчаса машины нет. Она вообще едет? Здесь ребёнок двух лет, я бы сам привёз, трогать боюсь, вдруг кости сломаны…Да упал с лестницы…нет, не просто шесть …корпус два. Хорошо.
Убирает телефон. Вижу, что злится, брови нахмурены, сведены на переносице.
— Ты, Катя, совсем идиотка? Неужели адрес свой до сих пор не запомнила? Скорая не к тому дому приехала.
И хоть бывшая заливается новой порцией обильных слёз, мне её совсем не жалко. Не верю я ей, словно играет роль и играет очень плохо.
Через пять минут подъезжает машина скорой. Медбратья уносят Матвея на носилках, мы с Денисом идём следом. Сопровождаем его до больницы, потом ждём в коридоре результатов рентгена. Но сколько бы раз Денис ни отправлял меня домой, я отказываюсь. Не могу я бросить его сейчас. Да и Матвейку тоже не могу бросить. Сама не понимаю почему, чувствую себя виноватой перед ним.
Сидим на скамейке в коридоре, смотрю в стену, А перед глазами встаёт воспоминание того дня, когда Руслан привёл сына в дом, чтобы познакомить со мной и я тогда впервые увидела Матвея и Алину.
Мне кажется, в тот момент я его ненавидела. Казалось, что из-за него, из-за этого белокурого ангела моя жизнь пошла под откос. Я не желала ему ни смерти, ни увечий, но стыдно, что вела себя словно обиженный ребёнок. Ведь дети не должны нести ответственность за поступки своих родителей.
— Денис, — глажу его по плечу.
Он облокотился локтями на колени и закрыл лицо ладонями.
— Денис, всё будет хорошо.
— Я знаю, Настя. О плохом даже и думать не могу. Просто…ты прости, что нам приходится сидеть здесь. Может, домой всё-таки поедешь. Тебе о себе позаботиться надо.
— Сейчас всё узнаем и поедем. Ведь поедем? А завтра уже приедешь.
— Я не знаю. Он один, ему страшно будет, он темноты боится. Алина сама сейчас в больнице. На Катю я не надеюсь, она сама как большой ребёнок.
— Я понимаю, но тебе же тоже отдых нужен. Ему сейчас успокоительное обезболивающее поставят, и он уснёт, а завтра ты приедешь. Может сиделку нанять Матвейке? Завтра.
— Да, наверно так и сделаем. Только дождусь, что врач скажет.
Я киваю. Бросить Дениса сейчас не могу, ему нужна моя поддержка.
Врач выходит через полчаса, говорит, что Матвею очень повезло, череп целый, небольшое сотрясение и сломана ключица.
Денис договаривается, что завтра с малышом будет сидеть сиделка, а на сегодня просит присмотреть одну из дежурных медсестёр. Вскользь задевает тему о том, что готов отблагодарить отделение новыми аппаратами, если за Матвеем присмотрят хорошо. Домой мы приезжаем в два часа ночи, я валюсь от усталости. Денис же, словно стойкий оловянный солдатик массирует мои ноги и не ложится, пока я не засыпаю.
Просыпаюсь от ноющей боли внизу живота. Как будто месячные должны прийти. Не хочется думать ничего плохого, но я слишком хорошо знаю это чувство.
— Денис. Денис, — шепчу в темноту.
Он не слышит. Тогда я начинаю трясти его за плечо.
— Что случилось? — спрашивает сонно. Включает ночник.
— У меня живот болит. Надо в больницу.
Стараюсь говорить спокойно. Держать себя в руках, чтобы его не напугать. После моих слов сон слетает мгновенно. Денис вскакивает, одевается за минуту, я тоже хочу встать одеться, но он приносит мне одежду в кровать, а потом до машины несёт меня на руках.
— Всё будет хорошо, Настя. Я подниму на ноги лучших врачей. Ты главное — не переживай.
Обнимаю его за шею, льну всем телом. Хочется набраться его силы и выдержки.
Уже в машине Денис кому-то звонит. На часах пять утра.
— Денис, отвези меня просто в больницу. Не надо никого будить в такую рань.
Но он прикладывает указательный палец к губам, заставляя молчать. И хоть мне немного больно я всё равно улыбаюсь. Так приятно что он рядом. Приятно чувствовать его заботу. Не хочется думать о том, что будет, ведь я почти уверена, что малыш просто не хочет, чтобы я была его мамой.
Снова это дежавю. Руслан также первый раз вёз меня в больницу, второй раз вызвал скорую, третий раз его не было даже в городе.
Наверно, нет смысла обижаться на мужчин. Здесь действует закон природы, выбирают тех, кто может дать здоровое потомство.
Машина несётся по полупустым улицам, я всё так же погружена в мысли. Но если раньше я каждый раз ревела, а душа болела, будто мне её наизнанку вывернули. Сейчас внутри спокойно, словно всё замёрзло или застыло.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Денис. — Кровь была?
Я словно выныриваю из апатии.
— Чуть-чуть тянет. Крови вроде не было, — отвечаю едва слышно. Голова кружится, перед глазами всё плывёт.
Он сжимает мою руку.
— Настя, всё будет хорошо. Ты меня слышишь?
— Слышу.
— Я очень хочу этого малыша. И у нас всё будет отлично. Ты родишь в августе здорового мальчика. У него будут тёмные волосы и твои глаза.
— Почему ты так думаешь? Вдруг он будет на тебя похож.
— Потому что я так хочу. И хочу, чтобы мы стали родителями, создали нашу семью. Мы, как никто, это заслужили. Слышишь меня?
— Слышу, — а в подтверждение ещё и киваю.
— Мы будем вместе гулять с сыном, водиться, отмечать праздники. Я специально возьму отпуск. А может, найму управляющего, чтобы быть с вами. А когда сын подрастёт немного, мы поедем на Алтай или на Кавказ, там очень красиво. Ты же знаешь, я люблю горы. Я даже знаю, как мы назовём нашего сына. Тебе нравится имя Александр? Мне очень нравится. Переводится как “победитель”.
— И мне нравится. Александр Денисович Меркулов. По-моему, очень хорошо звучит, — проговариваю имя, словно пробую на вкус, как приятно перекатываются буквы на языке.
Слушаю его, и у меня тоже вырисовывается картинка, как Денис держит на руках годовалого темноволосого мальчугана. Прижимает к себе, целует в макушку, а я стою рядом. Счастливая. С любовью смотрю на моих мужчин.
— Как же я хочу, безумно хочу, чтобы так и было, — шепчу охрипшим голосом, а по щекам стекают слёзы.
— Так и будет. Ты главное — думай об этом. Как ты думаешь, я стал ходить? Вот так и стал. Представлял, что хожу, и продолжал заниматься.
— А потом, годика через два, ты родишь мне дочь. Мою дочь. САмую прекрасную и замечательную девочку, которую я буду обожать и баловать. Я правда имя ещё не придумал. Но у нас много
