Бьюллера».
И то, и другое лежало в стопке, которую она вернула в прошлом месяце.
Они были одними из самых любимых у моей мамы. Именно их я должен был посмотреть девятого октября.
Дженнсин понятия не имела, но, вероятно, это была лучшая рекомендация, о которой я мог просить.
Я кивнул, проглотив комок в горле.
— Хорошая идея.
Мне потребовалось все, что было в моих силах, чтобы остановить это. Чтобы не пригласить ее посмотреть фильм на моем диване сегодня вечером.
Она снова склонила голову набок, пока ее взгляд блуждал по моему телу с головы до ног. Он был не чувственным. Он был беспокойным, как будто она пыталась найти источник боли.
Ее взгляд остановился на моей груди. На моем сердце.
— Торен…
Дверь открылась, и вошла Милли, одетая в шорты для бега и майку, с волосами, собранными в длинный хвост.
Дженнсин вздрогнула, затем обошла меня и направилась к фонтанчику с водой, ведя себя так, словно мы были просто двумя людьми, которым нужно было попить.
Милли улыбнулась, когда заметила меня, хотя улыбка не отразилась в ее глазах. Вероятно, из-за того, что происходило с Фордом. Скорее всего, она пришла сюда, чтобы пробежать десять миль, пытаясь отвлечься.
Я пересек комнату и остановился перед ней.
— Привет. Хочешь сходить куда-нибудь поесть тако сегодня вечером? Спорим на десять баксов, что я съем больше, чем ты.
— Я в деле. — Во взгляде Милли промелькнула тень, которую она не смогла скрыть, хотя и пыталась. — Спасибо.
— Пожалуйста. — Когда она направилась к беговой дорожке, я рискнул бросить взгляд в сторону фонтанчика с водой.
Но Дженни уже ушла.
Вечеринка
Торен
Дженнсин, зевнув, провела пальцем по моему подбородку.
Моя рука обвилась вокруг ее талии под простынями, пальцы выводили крошечные круги на ямочках внизу ее спины.
Мой рот тоже растянулся во время зевка. Было три часа ночи, и я чертовски устал. С каждой секундой мне становилось все труднее и труднее держать глаза открытыми. Но будь я проклят, если не заставлю себя бодрствовать, пока она не заснет.
— Когда-нибудь тебе стоит отрастить бороду, — прошептала она, проводя пальцем по моей щетине.
Я приподнял брови.
— Бороду?
— Да. Бьюсь об заклад, ты бы выглядел сексуально с бородой.
— Ты хочешь сказать, что я не сексуальный?
Она рассмеялась.
— Отрасти бороду, Торен.
Когда она произносила мое имя вот так, низко, с придыханием, я был готов сделать все, что она хотела.
— Нам нужно поспать. — Она снова зевнула.
— Пока нет. — Я перекатился на ее обнаженное тело, устраиваясь между ее бедер. Мой член пульсировал, прижимаясь к ее влажному центру.
Она застонала, когда я завладел ее ртом.
И вся эта зевота прекратилась.
Глава 13
Дженнсин
Библиотека кампуса была забита студентами и перешептывающимися учебными группами. Все столы и закутки вокруг меня были заняты, и, хотя было тихо, я изо всех сил старалась не обращать внимания на движения, шаги и шуршание бумаг. Девушка, сидевшая рядом со мной, все время постукивала ластиком карандаша по столу, и это «тук-тук-тук» выводило меня из себя. Мои наушники некстати оказались на дне спортивной сумки в полевом доме.
Я заправила прядь волос за ухо и наклонилась ближе к учебнику, перечитывая абзац во второй раз, как раз в тот момент, когда зазвонил мой телефон, его звон был таким громким, что, казалось, заполнил весь второй этаж библиотеки.
Дерьмо. Мои пальцы дрожали, когда я спешила отключить звонок. Жар залил мое лицо, когда я подняла глаза и обнаружила, что в мою сторону направлено несколько взглядов. Главная библиотека была не такой снисходительной, как учебный зал для спортсменов в полевом доме.
— Извините, — одними губами сказала я девушке за соседним столиком, когда она нахмурилась.
Она закатила глаза и продолжила постукивать этим чертовым карандашом.
Мамино имя все еще было на экране моего телефона, и я перевела ее звонок на голосовую почту, а сама собрала свои книги и тетради и запихнула их в рюкзак. Затем я выскользнула из-за стола, за которым просидела последний час, и направилась к лестнице.
К тому времени, как я добежала трусцой со второго этажа на первый, в моей руке завибрировал телефон с сообщением.
Дженнсин. Ты должна мне перезвонить.
— Нет, — пробормотала я и направилась через темный кампус.
Высокие яркие лампы освещали тротуары кампуса, но сегодня вечером было тихо. Только несколько студентов прогуливались по улице. Две девушки вышли из лекционного зала. Пожилой мужчина с сумкой на поясе, вероятно, профессор, вышел из корпуса химии.
Мой телефон снова звякнул, пришло еще одно сообщение от мамы.
Позвони мне. Сегодня вечером.
Я больше месяца уклонялась от ее звонков и сообщений. Это был самый долгий период в моей жизни, когда я не разговаривала с мамой.
Если бы я думала, что она действительно хочет поговорить со мной, я бы ей перезвонила. Но она собиралась выпытать у меня все о Майке Симмонсе, а поскольку я все еще не решила, хочу ли я видеть его своим агентом, обсуждать это с мамой не имело смысла.
Я была не в настроении выслушивать упреки по поводу своего будущего. Каково же будет ее разочарование, когда я скажу ей, что у меня есть сомнения. Я была не совсем готова признать то, с чем все еще не могла примириться.
Это был мой последний год в волейболе.
Может быть. Возможно. Я еще не была уверена на сто процентов.
Если я не могла решить это сама, то уж точно не стала бы втягивать в это дело свою мать. Она бы сошла с ума. Поэтому я игнорировала ее. Полностью.
Она знала, что я занята. Сезон был в самом разгаре, и мы разъезжали по всему Западу на различные матчи. Занятия были каждый день, и
