Она вернулась в Нью-Йорк подавленная и расстроенная. К собственным проблемам прибавилась тревога за родителей. Как же они постарели! Особенно отец.
Уже дома она решила покончить с неприятным долгом и обзвонила остальных близких.
— О Боже! Это просто ужасно! — воскликнула сестра Анна в своем доме в Ричмонде; она рано вышла замуж и брак был удачный. — Тед повел себя, как полное дерьмо! Хорошо, что ты такая сильная женщина. Случись подобное со мной, я бы лезла на стены!
Такой же разговор с теми же интонациями состоялся у Дэнни с сестрой Салли, которая охала из Денвера. Потом Дэнни дозвонилась брату Кевину в Пало-Алто.
— Как родители это восприняли? — был его первый вопрос.
— Был шок, конечно. Мама слишком расстроена, чтобы воспринимать все спокойно. Но, думаю, отец сможет ее утешить. Я больше всего боялась, что он скажет: "Я так и знал!" Тед ему никогда не нравился, ты же знаешь. Когда я уезжала, они немного оправились от этого известия.
— Забавно! Очень забавно! — воскликнул Кевин.
На этом разговор закончился. Дэнни плеснула себе порцию виски и набрала еще один номер телефона — последний в этот вечер.
Через несколько дней Саманте исполнится восемнадцать лет "Совсем еще ребенок", — в глазах матери.
В прошлой их жизни дни рождения были семейным праздником, отмеченным тортом, разнообразными подарками, запечатленным на видео и множестве поляроидных снимков. Но теперь Слоуны перестали быть семьей. Дэнни сердцем чувствовала, что должна сделать для дочери что-то особенное в этот день рождения.
Дэнни очень боялась, что между ней и дочерью вырос невидимый барьер, и за пустыми словами они постараются скрыть истинные чувства: боль, пустоту, раздражение. А что еще они обе могли сейчас чувствовать? Дэнни никак не могла выйти из этого состояния, все ее надежды рухнули.
Общение с дочерью по телефону только разъединяло их. Лишь лицом к лицу, сердце к сердцу могли они почувствовать взаимную любовь, выплакать общую боль. "Только тогда рухнет этот барьер между нами".
Сэм игнорировала все попытки матери зазвать ее домой. Дэнни решила действовать по-другому. Раз Саманта сопротивлялась взаимному сближению, нужно просто оставить ее на время в покое. Пусть почувствует, что и ее матери тоже ужасно плохо. Но для этого Саманте нужно приехать в Нью-Йорк…
— Я зарезервировала тебе билет на самолет на конец недели, — сообщила Дэнни дочери по телефону. — Повеселимся, походим по магазинам, купим тебе что-нибудь ко дню рождения. Я приготовлю твои любимые блюда…
— Но, мама… — воспротивилась Саманта. — Это же середина семестра…
— Пожалуйста, сладкая моя!.. Мы никогда не отмечали твой день рождения порознь. Это важно, особенно сейчас… Ты нужна мне, Саманта.
— Нужна?! Для чего?!.
— Я еще не совсем в порядке. Не на все сто процентов. Для меня это будет такая радость! Мне так одиноко здесь. Я теряю тебя. Хочу, чтобы ты приехала домой и поддержала меня хоть немного. Хочу прижать тебя к себе…
— Ну… — Сэм была в задумчивости. — Хорошо, если так… в таком случае, я согласна.
— Замечательно! Я так счастлива!
Да ничего подобного! Дэнни было плохо. Ей необходимо было присутствие Саманты. Только дочь она и хотела видеть. Никого другого.
Слава Богу, она хоть перестала приставать к незнакомцам и случайным знакомым, рассказывая всем, кто готов был ее слушать, что муж от нее ушел. Это общение не помогало выйти из депрессии. Такое поведение было просто временным умопомешательством.
Холодное сочувствие. Отведенные взгляды. Неприятное молчание. Поглядывание на часы. Вот такой была реакция на ее исповедь.
Конечно, близкие друзья искренне переживали за нее, их пугало ее состояние. Но большинство людей равнодушно воспринимают чужое горе, шарахаются от несчастного человека, как от прокаженного. Явно отвернулись от нее и те семейные пары, с которыми Слоуны дружили раньше домами. Для них Дэнни стала брошенной Занудой. По телефону они задавали вежливые вопросы, интересовались ее самочувствием, но проявляли лишь формальную любезность. Они просто регистрировали для себя, что она еще жива.
Если и Саманта отвернется от нее, жить действительно не стоит, она просто исчезнет из этого мира.
Теперь же, когда Саманта обещала приехать, есть о чем подумать. Дэнни стала планировать, каким будет ближайший уик-энд.
В субботу они отправятся за покупками на Коламбус-авеню, где Сэм сможет выбрать себе серьезный подарок. Может, кожаный костюм? Или портативный телевизор? Лучше сейчас не думать о цене. Потом они пообедают вместе у "Сарабет" или в ресторане "Джинджермен", а позже сходят в театр на хорошую пьесу.
Главное — быть на людях, не вспоминать о прошлом, не болтать лишнего, строить планы дочери на будущее, узнать, чего она сама больше хочет.
А в воскресенье вечером — торжественный ужин дома при свечах. К тому времени, Дэнни надеялась, сердце Саманты оттает.
Завтра первое, что она сделает, — подтвердит заказ билета на самолет для Саманты, созвонится с курьерской службой. Закажет праздничный торт. Забронирует места в театре. Лучшие места. Черт с ней, с ценой. Потому что когда начинаешь думать о деньгах…
Дэнни помрачнела. Деньги, деньги… Деньги, Магический ключик!
Отец не случайно напомнил ей о финансовой стороне дела. Мысль о деньгах вызывала панику. До сих пор Дэнни старалась о них не думать, но сейчас ее захлестнула волна сомнений.
"Такая чудесная пара", Тед и Дэнни, не отличались бережливостью. В результате все, что у них было, — эта чертова конура, которую невозможно продать за приличную цену, половина яхты и несколько тысчонок в банке. Единственное, что им удалось отложить, как неприкосновенный фонд, — деньги на обучение Саманты. Платить придется еще два года.
В остальном приходилось рассчитывать только на природный оптимизм. Они втроем жили на две незавидные зарплаты в надежде, что следующий год окажется лучше предыдущего, придет время, и они получат приз — откуда, неизвестно.
Что ж, в следующем году Тед будет жариться на берегу Карибского моря, пересыпая песок из руки в руку. А Дэнни будет перечислять половину заработка в пенсионный фонд и сосать палец.
Всю ночь она пролежала в постели, обдумывая самые трагические сценарии. Вот она продает квартиру за бесценок (цены на рынке недвижимости действительно сильно упали) и переезжает в однокомнатную лачугу где-то в пригороде, где птицы рыщут в мусорных баках в поисках съестного и куда ни один из ее приличных знакомых не захочет прийти к ней в гости. Она будет трястись в переполненной подземке, добираясь до работы.
