Когда мы закончили есть, я положила голову ему на колени и посмотрела вверх. Вид с этого ракурса был столь же красив, высеченная челюсть и обхват груди, когда он опирался на вытянутые назад руки.
Он медленно наклонился вперед, его пальцы коснулись моих волос и начали мягко крутить и гладить.
— Знаешь, когда я представлял твое лицо рядом с моим членом, ты располагалась немного иначе.
— Ты действительно неисправим.
— Я верю, что это значит ненасытен.
— Пожалуйста, расскажи мне больше. Насчет моих биологических родителей?
Его широкая грудь расширялась и сжималась, он взвешивал свои слова.
— Ты, наверное, догадалась, что Спарроу занимаются не только недвижимостью. Есть мир, который не упоминается в вежливой беседе. Он существует. Он мощный и опасный, но делает все возможное, чтобы оставаться вне видимости.
— Я не уверена, что хочу знать об этом больше.
— Я уверен, что не хочешь. И не захочешь.
Я потянулась к его руке, которая теперь лежала у меня на животе, и переплела пальцы.
— Продолжай.
— Что я могу сказать, так это то, что все это грязные дела. Мы едва ли единственная семья, вовлеченная в это, но я очень старался, чтобы Спарроу значили гораздо больше, чем когда был жив мой отец. Я не горжусь всем, что я делаю и сделал, но я могу оправдать это, когда ложусь спать ночью. Обычно.
Я вспомнила, как он говорил, что спит лишь иногда. Я не хотела знать о том, что не давало ему спать по ночам.
— Я привез тебя сюда, в хижину, потому что в Чикаго все будет по-другому.
— Как?
Он наклонил голову и поцеловал меня в лоб.
— Человека, с которым ты сейчас рядом, там не существует.
Я вспомнила боль в паху от того, как он взял меня днем, и улыбка тронула мои губы.
— Если ты плод моего воображения, то оно у меня огромное.
— Здесь безопасно. В Чикаго нет.
Я села.
— Тогда давай не будем возвращаться. Поедем со мной. Мы можем поехать в Боулдер.
Мой энтузиазм продолжать то, что было между нами, удивил даже меня.
Его улыбка была печальной, пока он качал головой.
— Я не могу, никогда не смогу. И ты тоже не можешь. Как ты принадлежишь мне, так и Чикаго принадлежит мне. Я упорно трудился, чтобы попасть туда, где я есть, туда, где находится Спарроу — «Спарроу Энтерпрайзис», а также мир Спарроу, который не обсуждается. Это я. Я — это он. Я взял его у других, сделал своим и управлял им.
Он сжал мою руку.
— Единственное, чего не хватает моей империи, — это королевы, а ты была рождена для этой работы. Я не могу уйти от этого — мы не можем.
Моя голова качалась из стороны в сторону, его слова давили на меня.
Королева.
Невеста.
Его солнышко.
Я была готова посвятить себя только одному из этих титулов.
— Моя команда обнаружила, что эти покушения на твою жизнь имеют одну причину. До недавнего времени для многих в преступном мире ты была слухом, мифом, как призрак, который скрывается за пределами третьего измерения. Мой отец нашел тебя. Есть еще одна семья… Я не могу сказать слишком много. — Его руки разворошили волосы. — Я не могу объяснить все это за один день или, возможно, даже за всю жизнь, но со временем появились сообщения о наблюдениях. Как только я получил власть, мои люди позаботились о том, чтобы эти сообщения не имели под собой никаких оснований. Даже те, кто должен был знать, у кого есть сила сделать то, что было сделано… — вена на его лбу стала выпуклой. — …они держали тебя в своих руках, но не понимали, кто ты такая.
Я нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду?
— Патрик был там. Ты была в безопасности. — Прежде чем я успела подумать об этом, он продолжил: — Теперь все по-другому. По слухам, Арания МакКри вышла из тени легенды в реальность. Ты была обнаружена как Рене Марш, и из того, что я смог узнать, когда это больше не было безопасно, твоя жизнь изменилась. За исключением немногих избранных, знавших правду, ты была надежно защищена и спрятана, как Кеннеди Хокинс. Я беру на себя ответственность за то, чтобы вывести тебя в свет, но это все равно произошло бы. С тобой в Чикаго было слишком рискованно. Ты, солнышко, — это много вещей, и не последняя из них — моя очевидная слабость.
— Твоя?
Я вспомнил его историю.
— Эти люди…? — сказала я. — Те, что в кабинете твоего отца?
Стерлинг кивнул.
— Некоторые помнят, некоторые мертвы, а некоторые забыли. Некоторые не могли смириться с реальностью моего лидерства. Некоторые не дожили до того, чтобы подвергнуть его дальнейшим сомнениям. Другие, очень немногие, строили планы на случай непредвиденных обстоятельств, пытаясь покончить со мной, ища защиты у другой семьи. Реальность их жизни — то, что видит публика, — позволяла им жить. Это решение, о котором я сожалею.
— Зачем мне возвращаться в Чикаго, если там небезопасно?
Его взгляд был пронизывающим, когда его рука сжала мою.
— Потому что, как бы хреново это ни звучало, это единственный способ обезопасить тебя. Мы покажем тебя тем, кто думает, что они важны, тем, кто сделает все, чтобы добраться до меня. И мы сделаем так, чтобы они, блять, знали, что ты моя.
— Может, я смогу снова стать Кеннеди?
Разве я этого хотела? Хотела уехать от Стерлинга? Этот человек, которого я едва знала, отметил меня как свою больше, чем сексом. Присутствовала связь, которую я не была уверена, что хочу разорвать.
— Нет. — Он не стеснялся в выражениях. — Ты моя. Много лет назад я сделал это заявление, и теперь на улицах говорят, что оно сбылось. Дочь Дэниела МакКри не умерла. А с тобой они надеются раскрыть секреты, которые исчезли с твоей семьёй, когда твой отец решил обмануть не тех людей.
— Какие секреты? — Мои глаза широко раскрылись. — Его зовут Дэниел? — Я не могла поверить собственным губам. Я наконец-то произнесла имя своего родного отца. — Он все еще жив?
— Вот где истории должны быть неверными, где знания превзошли реальность. Иначе ты бы знала все секреты, верно?
Мои мысли путались.
— Думаю, в этом есть смысл. А что я должна знать?
Он медленно покачал головой.
— Я должен был догадаться, что ты этого не знаешь.
— Как же так, не спросив?
— Потому что твой отец был глубоко погружен в темный мир, который я теперь контролирую. Кроме того, он был уважаемым адвокатом. Сегодня таких, как он, называют акулами. Эти люди узнают секреты, которые никто не должен знать. Это их работа — устранять проблемы — любые проблемы. Если бы я сказал тебе, что он якобы знал, если бы ты узнала… — Он провел пальцем по моей щеке. — …я был бы в ответе за то, чтобы из твоих глаз ушел свет. Я и без этого натворил достаточно.
Глава 28
Арания
Независимо от того, какой трюк я пробовала — а я, по общему признанию, бесстыдно пробовала большинство из моего ограниченного арсенала — Стерлинг отказывался делиться большим количеством моего прошлого. Он обещал, что сделает это, но не раньше, чем я буду готова. На самом деле я знала о себе больше, чем день назад, гораздо больше, чем неделю назад. Он не ответил, жив ли мой биологический отец, и все же он говорил о нем в прошедшем времени. Хотя мне хотелось сорвать пластырь с моего прошлого, я должна была признать, что, возможно, Стерлинг был прав: слишком многое было ошеломляющим.
Не то чтобы Стерлинг Спарроу сам по себе не был ошеломляющим.
Я решила, что, если, как только мы приедем в Чикаго, человек, с которым я была в хижине, исчезнет, пока у нас есть такая возможность, я хочу получить от него как можно больше. Так что, хотя он больше не делился секретами моего прошлого, он делился секретами моего тела, которые даже я не знала.
Спальня, которую Рита выделила мне, больше не была нужна. Другая почти в два раза больше, с двумя стенами окон, включая балкон, который выходил на озеро Поля Баньяна, была местом, куда были перенесены мои вещи. У нас было две ночи и день, прежде чем нам суждено было вернуться в империю Стерлинга. Хотя не все время проводилось в постели, по общему признанию, большую часть суток мы из нее не вылезали.
