— Максим Томилин? — уточняюще поинтересовалась Кагарлицкая.
— Не знаю. — раздосадованно вздохнул адвокат. Действительно, чего он хотел? На что надеялся?
— Ну, под ваше описание только Максим подходит. Очки носят Влад и он, но Влад блондин… Максим, кстати, очень хорошо дружит с вашей Машей. Помогают друг другу, много общаются.
— Тогда это точно он. — почувствовав новый прилив ревности произнёс Дмитрий. — Как бы мне с ним встретиться, поговорить? В какие часы он бывает у вас в офисе, а?
— Сейчас это невозможно, Дмитрий Михайлович.
— Почему?
— Максим в командировке. Видите ли, очень трудолюбивый парень, о родителях заботится… Он работает и у нас, и в одном издательстве. Вот его и послали делать интервью какое-то в Тюмень… Я не вникала в детали, но иду ему навстречу в таких вопросах. Тем более, сейчас есть кому его заменить.
— И как долго продлится командировка?
— Он вернётся примерно через 3 недели. Числа 16 ноября. Думаю тогда вы сможете с ним пообщаться. Надеюсь, он не совершил ничего противозаконного? — усмехнулась Лариса Станиславовна.
— Я тоже надеюсь. — ответил Воронцов, вкладывая в эту фразу особый смысл.
***
Прошло 2 недели.
Всё это время жизнь Марии текла размеренно, по заранее намеченному курсу. Она не позволяла себе расслабляться, усердно готовясь к новым программам на радио, составляя тексты, подыскивая материал, а так же, показывая себя самым наилучшим образом в университете. Там, несмотря на её заочное обучение, всё было теперь как раньше. Преподаватели не забыли студентку Северцеву и вновь поражались её работоспособности и талантам. Маша делала всё для того, чтобы сдавать любые задания на отлично, прекрасно овладевала материалом в процессе самостоятельного изучения и достигала новых и новых вершин.
Одно оставалось неизменным: для её души этот путь лежал на осколках. Воронцов не ушёл из её головы, и, видимо, не собирался. Сидя по ночам с учебниками, она частенько отвлекалась, вглядываясь в темноту за окном и вспоминала их жизнь. Такую далёкую теперь, кажущуюся сказкой, сном, фантастикой… Она не могла поверить, что всё когда-то произошло с ней: СИЗО, он, так внезапно появившийся из ниоткуда, будто ангел-хранитель, её переезд в его большой дом, болезнь, гости, их беседы до глубокой ночи, смерть его отца, поездка в Выборг, Питер, Крым… Неужели это всё было с ней? Эти его ухаживания, не похожие ни на что, забота. А дистанция, которую они столько времени держали? Как в 18 веке, не иначе. Так же красиво и возвышенно.
Стоило Маше ночью прикрыть глаза, как тот самый, сладковатый запах магнолии обволакивал и уносил на набережную Ялты, где были только они с Дмитрием и дождь, хлещущий за беседкой.
Но по утрам, приходилось принимать жестокую реальность: она просыпалась без него и запах магнолии уносился куда-то в неизвестном направлении.
Девушку радовало лишь то, что на работе всё было замечательно. Она, как истинный трудоголик, будучи преданной профессии, проводила на радиостанции очень много времени. Все коллеги относились к ней хорошо. А двое из них: Максим Томилин и Вадим Жаринов, даже подружились с ней, помогая во многих вопросах. Иногда они приносили ей цветы, пирожные к кофе, чтобы покормить Северцеву, которая погружаясь в работу забывала поесть. Вадим, у которого была машина, неоднократно подвозил Марию до дома, чтобы девушка не шла одна.
Этим холодным ноябрьским вечером, Маша поехала к Вадиму в гости. Он пригласил её на новоселье. Она с лёгкостью нашла нужный адрес и парень встретил её у подъезда, проводив в квартиру.
— Проходи в гостиную. — сказал он, помогая Северцевой снять пальто в коридоре.
Девушка выглядела обворожительно в красивом красном платье-футляр, подчёркивающем все достоинства её фигуры.
Когда она вошла в гостиную то увидела накрытый стол, играла приятная музыка.
— Присаживайся! — раздался голос гостепреимного хозяина.
— А где все остальные? — повернувшись, спросила Мария.
— Не пришли. — весело ответил Жаринов. — А тебе кто-то нужен? Нам и вдвоём, по-моему, неплохо. — но в душе девушки зашевелилась тревога. Ей показалось странным такое развитие событий.
— Ты их вообще звал? Остальных гостей? — уточнила она.
Вадим подошёл ближе и посмотрел в её серо-зелёные глаза.
— Маш, ты же не маленькая девочка. — в этот момент, он руками обхватил её за талию и притянул к себе.
— Отпусти! — резко сказала Северцева, пытаясь убрать его руки.
— Ох, какие мы горячие! — никак не отреагировал парень, а лишь ещё сильнее прижал её к себе и попытался поцеловать, но Маша отвернула лицо в сторону.
— Отстань, я тебе говорю! Ты в своём уме? — спросила она, снова пытаясь вырваться из объятий настойчивого ухажёра. Но у неё это получалось плохо, Жаринов был сильнее и не собирался отступать. Он с лёгкостью подхватил её и понёс в спальню, несмотря на сопротивление девушки.
Там он снова начал её обнимать и целовать, пусть невпопад, дотягиваясь до молнии на платье.
— Убери руки! — в который раз закричала Мария и собравшись с силами резко отпихнула его от себя.
— Да чего ты выпендриваешься? Цену себе набиваешь? Ну так хватит! — совсем разозлившись закричал в ответ Вадим и схватив её за руку, потащил к кровати.
Северцева упиралась как могла, хоть и понимала, что её силы уже на исходе. Она просто устала от этой неравной борьбы.
— Вадим, прекрати! — снова закричала она, вновь оттолкнув его, когда парень попытался уложить её. — Не прикасайся ко мне! — ей удалось вскочить и не помня себя, Маша помчалась обратно в коридор, схватила сумочку оставленную на комоде, натянула сапоги и взяв пальто в руки попыталась открыть дверь, но не смогла справиться с замко́м.
— Ну? Далеко собралась? — раздался сзади голос Жаринова. В тот момент, ей очень захотелось плакать, но она взяла себя в руки.
— Открой дверь! — жёстко потребовала Мария.
— А если и не открою, то что? — дерзко спросил он, подходя ближе. — Что ты из себя строишь тут? Я не такая, я жду трамвая! — он вновь попытался схватить её за локоть, но Северцева выдернула руку.
— Если ты хоть пальцем меня тронешь, Кагарлицкая завтра же подпишет приказ о твоём увольнении! — закричала она.
— Надоела ты мне… Катись отсюда! — и Вадим открыв дверь, грубо вытолкнул её на площадку так, что девушка упала. Дверь с шумом захлопнулась.
Маша заплакала, но понимала, что в этом подъезде ей лучше не оставаться, поэтому поднялась и быстро покинула его. Ещё около 10 минут она прождала такси, замерзая от холода. Пошёл первый снег, хоть немного украсивший вялую осень.
Сев в машину и прислонившись лбом к стеклу, девушка пыталась уговорить сама себя не плакать, не переживать, но не могла. Ей было плохо. Щемящее чувство тоски по Воронцову снова давало о себе знать. Безмерно не хватало этого человека. «У меня без тебя получается всё. Только счастья не получается» — мысленно перефразировала она любимые строки Э. Асадова.
Мария пришла домой и от ощущения какой-то безысходности, рассказала о случившимся Любе.
— Вот урод! — воскликнула подруга, выслушав историю приключившуюся с Северцевой. — А ведь казался другим.
— Все они кажутся такими, а потом… — из ма́шиных глаз снова упали слёзы.
— Машка, ты что, из-за него ещё плакать вздумала? Эй! Ну, давай заявление на него в полицию напишешь? — предложила Медникова.
— Да при чём тут он. — отчаянно произнесла девушка.
— Подожди, ты о Воронцове опять? — и поняв, что она права, Люба продолжила. — Маш, я думала ты уже как-то начала его забывать…
— Да как я его забуду, Любаш? — плача, спросила Мария. — Как, если я его руки до сих пор на себе чувствую, если все мысли в голове звучат его голосом? — она закрыла лицо руками.
— Ой, беда-беда… — вздохнула подруга и подойдя, обняла её.
— А эта ситуация с Жариновым, понимаешь, — Северцева вытерла слёзы салфеткой и отхлебнула воды. — она мне напомнила о том, что всё могло бы быть иначе сейчас, всё… Да и… Дима по-другому ко мне относился. Он бы так никогда не поступил.
