Судорожно втянула носом воздух и перевела взгляд на кузину. Лицо Маши моментально растеряло боевой настрой, удивлённо вытянулось и покраснело.
— Не нужно разговаривать со мной в таком тоне! — оскорблённо высказала она, задирая подбородок выше носа.
Я сжала кулаки. Мне нестерпимо сложно было держать себя в руках и не наброситься на сестру. Как она только посмела подойти к Алёне?!
— Я разговариваю с вами, как вы того заслуживаете, — Влад даже не попытался смягчить тон, сгоняя с Марии последнюю спесь. — Я — законный опекун Алёны, а вы совершенно посторонний человек. Не смейте даже близко подходить к ней!
— Но я…
— Я бы поговорил с вами по-другому, но не в присутствии ребёнка, — перебил он и посмотрел на племянницу, которая всё так же не сводила с меня глаз. — Алёна, подойди, пожалуйста.
Не дожидаясь, когда она встанет, Влад взял её за руку и притянул к себе. Фотография тонким лепестком упала на нетронутый снежным покровом пол беседки, прямо к моим ногам. Я потянулась к снимку и сжала его непослушными пальцами.
Алёна спряталась за спиной Влада, и к своему ужасу я поняла — прячется она от меня. Бесконтрольный страх опутал моё тело, в горле пересохло. Я потеряла свою дочь. Снова.
Не обращая внимание на резкие слова Влада, Мария поднялась с места. Довольная собой, невозмутимая, она нагло улыбнулась мне.
— А ты, я смотрю, используешь всё те же грязные методы? — спросила меня ехидно. — Вцепилась в чужого мужа, чтобы поиграть в любящую мамочку. Гадюка.
Её слова стали последней каплей. Рука сама взлетела в воздух и я ударила сестру по лицу. Со всей силой и ненавистью, что испытывала в этот момент. Она не имела права играть с чувствами моей дочери. Не имела права причинять ей боль, подходить к ней, даже смотреть в её сторону.
Маша вскрикнула, хватаясь за щеку, а я не могла остановиться. Моя выдержка рухнула, предохранитель слетел, сжигая меня изнутри. Не помня себя, я замахнулась снова.
— Наташа! — голос Влада прорвался сквозь шум, звенящий в ушах.
Почувствовала его прикосновение на запястье, удержавшее мою руку.
— Пусти!
— Нет! — Он встал между нами.
— Ты сумасшедшая! Бешеная сучка! — визжала Маша.
— Ещё одно слово, и я сам помогу вам убраться подальше! — угрожающе процедил Влад.
Моя кузина лишь возмущённо фыркнула в ответ и бросила на меня полный злобы взгляд.
— Жаль, не получилось побеседовать дольше, — проговорила она сквозь зубы. — Но мы ещё увидимся!
— Обязательно, — дрожащим голосом пообещала я. — Когда твой муж оставит тебя у разбитого корыта, я обязательно приду посмотреть на это!
— Мечтай! — ухмыльнулась Маша, и, небрежно взмахнув шарфом, с видом королевы вышла из беседки.
Влад сжал моё лицо в ладонях и мягко повернул к себе. Я нехотя отвела взгляд от удаляющейся фигуры сестры и столкнулась с его обеспокоенным взглядом. Меня била крупная дрожь, а я, под действием эмоций, даже не заметила этого.
— Ты как? — взволновано спросил Влад, ему ещё не приходилось видеть меня в таком состоянии.
Плевать каково мне! Гораздо важнее сейчас состояние Алёны. Я повернулась к дочери, и чуть не простонала в голос. Она стояла практически не шевелясь, бледная, растерянная, несчастная. Сердце пронзила нестерпимая боль, я потянулась к ней, ведомая непроизвольным порывом.
— Алёна…
Она резко отмерла и попятилась назад. Всего парой шагов образовала между нами непреодолимую чёрную пропасть. В которую я тут же рухнула навзничь.
Замерла, чувствуя как душа рвётся на части. Медленно, мучительно, не давая сделать вдох. Ноги едва держали, холод пожирал изнутри, пронзал насквозь, и вот я уже на дне пропасти, без единого шанса выбраться.
— Алёна, — в этот раз заговорил Влад. — Нам всем нужно поговорить.
Дочь вздрогнула, поднимая глаза на своего опекуна.
— Всем? — тихо переспросила она.
— Да. Мне, тебе и… твоей маме.
Её глаза расширились и с уголков синхронно скатились слезинки. Алёна быстро смахнула их со щёк и твёрдо сказала:
— Она мне не мама.
В наступившей тишине я даже не слышала ударов собственного сердца. Оно словно заледенело вместе со всем моим телом и больше не билось.
— Хорошо, — кивнув Влад. — Натальей Романовной…
— Нет! — тут же замотала головой Алёна. — Я не хочу с ней разговаривать.
— Алёна, послушай…
— Нет! — ещё одно отрицание сорвалось с её губ с жалобным всхлипом. — Пусть эта женщина уйдёт! Пожалуйста!
Ярчинский застыл, не зная, что делать. И я заставила себя заговорить:
— Хорошо… — произнесла сипло. Сейчас я была готова сделать что угодно, лишь бы Алёне было спокойнее. — Я уйду, но… Можем ли мы поговорить с тобой в другой раз? — спросила с надеждой и быстро добавила: — Когда ты сама этого захочешь…
Алёна обняла себя руками и ничего не ответила. Я закрыла глаза и выдохнула. Главное, я не услышала «нет».
— Я буду ждать… — голос сорвался, и я закусила губу.
С мольбой посмотрела на Влада. Ему моя дочь доверяла. А всё, что оставалось мне — надеяться, что она всё же позволит мне с ней поговорить.
Отвернулась, и на нетвёрдых ногах вышла из беседки. Каждый шаг, отдаляющий меня от дочери, давался с болью, словно я наступала на битое стекло босыми ногами. Но не позволила себе остановиться. Алёне было нужно время.
И я буду ждать…
Глава 30
Владислав.
Всю дорогу до дома мы ехали в полной тишине. Алёна отсутствующим взглядом смотрела в окно и молчала. Я же просто не знал, как начать с ней разговор. Хотя и понимал — сейчас не время для расспросов. Мне нужно чем-то занять её, отвлечь и освободить от угрюмых мыслей.
Я не представлял, сколько мне понадобится времени, чтобы свести Алёну с Наташей, но я сделаю это. Чего бы мне это не стоило. Я наконец-то понял, почему моя сестра не препятствовала общению Наташи с дочерью. И сейчас хотел того же — чтобы две родные половинки, так несправедливо разлучённые, воссоединились.
Припарковал машину на подземной парковке и повернулся к Алёне.
— Идём?
Она едва заметно кивнула и дрожащей рукой потянулась к ручке двери. Я посмотрел на время. В мои планы не входило такое раннее возвращение, наверняка в квартире сейчас полный кавардак. Но, с другой стороны, нам будет чем заняться.
— Владислав Валерьевич! — удивлённо встретила нас Алевтина. — Уже вернулись?
— Мы решили сами тут обустроиться, — коротко объяснил я.
Дважды повторять не пришлось. Квартиру быстро освободили, и мы с Алёной остались одни.
— Есть хочешь? — спросил осторожно. — Может пиццу закажем?
— Н-нет, — рассеянно ответила племянница и огляделась. — Мы будем жить здесь вдвоём? — спросила смущённо.
Я сразу сообразил, про кого подумала Алёна, и успокоил её:
— Вдвоём. Если не считать Алевтину, которая будет приходить три раза в неделю.
— А где моя комната? — уточнила она.
— Не знаю, — беспечно пожал плечами. — Выбирай.
Это работало. По крайней мере пока. Алёна начинала отвлекаться от обрушившихся на неё потрясений, осматривала комнаты, кухню-столовую, две ванные и просторную лоджию. Мы несколько часов разбирали вещи, наводили вокруг порядок и уют. Разговаривали о чём угодно и не касались темы её родной матери.
— Кажется, я замечала что-то… — вдруг произнесла племянница, отступая от стены, на которой мы развесили её коллекцию рисунков. — То как она улыбалась мне, смотрела, прикасалась… Во всём этом было что-то знакомое, но я не понимала что именно. Мне казалось, что я видела в ней маму Надю. — Алёна не сводила взгляда с изображения смешного кота, у которого хвост был толще туловища.
Я молчал, боясь разрушить этот момент. Алёне было нужно высказаться.
— Этот котёнок — наш питомец, — показала она на рисунок. — Я ведь даже не знаю, что с ним стало, после того, как эта женщина уехала. Может она его выбросила? — Меня коснулся взгляд, полный боли. — Как и меня…
