— Ненавижу тебя.
— А родные, они недостаточный повод все забыть и простить меня. Саш, прости меня, — втягиваю родной запах, задыхаюсь сладостью, не чувствую холода, только жар, только ее горячее дыхание на шее. Только мою Сашу. Такую всегда близкую, и такую далекую.
— Простила, Мирон. Давно простила. Просто я не уверена, что мне нужны отношения. И тем более секс.
— Я не прошу…
— Рассказывай это кому-нибудь другому, — поднимает она голову, смотрит огромными глазами снизу-вверх, облизывает влажные от дождя губы. Такие полные. Такие идеальные. С ней каждый поцелуй, как падение в бездну, с ней каждый вздох как целая жизнь. – Ты же всегда только и хотел трахнуть меня.
— А еще я хотел сделать тебя счастливой. Не в квартире метр на метр, а в большой с видом на море. Я хотел подарить тебе целый мир, хотел, чтобы ты никогда ни в чем не нуждалась, чтобы у тебя больше не было нужды мне врать. Чтобы наш… — блять, че ж так больно. – Чтобы наш с тобой ребенок никогда не в чем не нуждался. Чтобы он родился. Чтобы никаких больше стрессов, только счастье. Только мы. Семья, Саш. Ты ведь моя семья. А знаешь же, там обязательно будет урод…
— Идиот, — смеется она глухо, просто падает мне на грудь и начинает громко всхлипывать.
— Саш, я просто буду рядом. Хочешь, даже сексом не будем заниматься. Просто будем друзьями. Ну, как тогда. Начнем сначала. Хочешь?
Она кивает где-то в области груди и застывает. Не двигается, а я поднимаю голову к ветвям зеленного дерева и радуюсь каплям, что охлаждают разгоряченную кожу. Как же я боялся. Боялся, что она оттолкнет меня. Не будет разговаривать. Обидеться. Но как же я хотел, просто вот так быть с ней, ощущать биение сердца и верить, что возможно все исправить, возможно все наладить.
— Я люблю тебя. Всегда любил. Еще когда ты нос задирала и учила меня, что драться нельзя. Когда нос мой кровоточащий лечила. Я уже тогда тебя любил.
— Я ничего не обещаю, — слышу ее голос и поднимаю ее лицо к себе, чтобы разобрать гнусавые слова лучше. – Давай просто попробуем, ладно? Не дави на меня… Не торопи с решением.
— Все что захочешь. Только… Мне через две недели надо на трек. Последние соревнования. Поедешь со мной?
— У меня учеба же, — пожимает она плечами. – Но я обязательно буду тебя поддерживать. Ты заслужил эту победу.
Не то, что я хотел услышать, ну да ладно.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Все-таки еще много времени.
* * *
Саша конечно прощает мать, а та решает всем нам показать их загородные угодья, где у них дом еще больше, если это возможно. Саша держится отстраненно, мы много разговариваем, смеемся, но почти не касаемся друг друга. Почти не смотрим в глаза.
И если бы не ночи, если бы не эти дикие ночи, то я бы подумал, что потерял ее навсегда.
Она пришла ко мне сама. Просто вошла в комнату, где меня положили и залезла в под одеяло. Сначала лежала неподвижно, словно воришка, забравшийся в чужой дом. Но стоило ее коснуться, стоило погладить тонкую талию, как все встало на свои места.
Она сама потянулась ко мне, сама влезла и так целовала, что впору было поверить в рай.
— Саша, давай сначала…
— Нет, или мы молча занимаемся любовью, или я ухожу.
Что я дурак отказываться, только вот.
— Я не планировал и у меня ничего нет, — целую ее в шею, сдерживая себя изо всех сил. Тело горит от желания снова ощутить ее тугую глубину.
— Завтра купишь, а сегодня придется изловчиться.
— А ты больше не принимаешь таблетки? — с глупой надеждой спросил я, ну блин, знаю, что и так перебор, но все-таки.
— Не принимаю, я не планировала и вообще, я просила тебя заткнуться, — целует она меня сама, и я перекатываюсь, подминаю ее под себя и целую глубже.
Скольжу языком по языку, поглаживая грудь, что так идеально ложиться в руку.
Я снял с Саши футболку и долго любовался дерзкими сосками, не переставая их поглаживать, пока не взял в рот, просто чтобы ощутить сладкий вкус ее тела.
Рот наполнился слюной, и я стал спускаться к животику, оставляя на груди только руки.
Она может и хотела молчать, но я раздвинул, ноги и коснулся языком мягких складок…
— Мирон! – хотела она подняться, но я толкнул ее на подушки и спустил свои руки, чтобы зажать обе половинки ягодиц и окончательно погрузиться в пряную влажность ее промежности. Сладкую и такую горячую.
Я вылизывал ее, наслаждаясь каждой вибрацией, каждым звуком, даже собственными мучениями. Блин, так круто было вдыхать ее запах, о котором раньше только грезил. И плевать, что нормально трахаться нельзя будет, главное рядом быть.
Как угодно, только с ней.
Чувствую, как рот стремительно наполняется обильными соками, а напряжение в теле Саши растет – оно вибрирует. Она уже вцепляется мне в волосы и просто кричит, когда я усиливаю напор, давление, скорость движения и Сашку уже несет, она кричит в свой кулак, пока меня накрывает момент, когда год назад я не смог сдержаться и просто вошел в нее, пока она кончала.
Поднимаюсь к ней, тяну к себе, обнимаю, слушая, как бешенное сердце замедляет бег, а она меня целует, пробуя свой собственный вкус. А потом просто поднимается и уходит. Ни слова не сказав на прощание.
На следующий день я все-таки доехал до ближайшего магазина и приобретаю защиту и следующие шесть ночей нас больше ничего не сдерживало. Мы просто открывались, растворялись в друг друге, словно в отместку за все упущенное время.
К концу загородной поездки я был уверен, что теперь между нами нет препятствий, что больше мне не нужно беспокоиться, что где бы не находилась Сашка, она всегда будет моей.
Но она меня так и не разблокировала в телефоне.
Я так и не мог ей позвонить, а на письма она больше не отвечала.
Просто уехала в Москву, коротко мне улыбнувшись, словно эта неделя, все эти безумные ночи для нее ничего не значили. Словно она не только простила меня, но и отпустила.
Вот только как мне отпустить, как мне побороть эгоизм и оставить ее в покое, если она этого действительно хочет.
Мама ее тоже ничего толком не говорит, просто сообщает, что Саша занимается учебой и свяжется со мной, когда сама решит.
Черт бы побрал эти ее самостоятельные решения.
— Невский, на старт! – кричит мне Марчелло, и я встряхиваюсь, возвращаюсь в реальность. Надо уже выиграть эту чертову гонку и поехать за Сашей. Еще раз дать понять, что я никуда не денусь. Что Хатико по сравнению со мной просто Иуда.
Но уже на середине гонки, чувствую, что начинаю задыхаться, что не вывожу это последнее соревнование в этом году. Знаю, что, если проиграю, разочарую себя, разочарую Марчелло. Что все деньги, вложенные в меня, не окупятся, и я буду предан забвению.
Торможу на очередной смене колес, выхожу из тачки, слушаю ор Марчелло, уже готовый все бросить.
Нахуя все это, если рядом не будет Саши?
Смотрю сквозь наставника, уже делаю шаг в сторону выхода, как вдруг он поворачивает меня к трибунам и показывает куда-то на самый край.
И я загораюсь каким-то внутренним светом, потому что вижу, что рядом с мамой и Митькой сидит моя Саша. Активно машет рукой и даже поднимает плакат, нарисованный от руки:
«Я люблю тебя»
Я тоже. Я тоже тебя люблю.
В этот же миг решаю четко и ясно, что эта девушка будет замужем только за чемпионом формулы один.
Глава 45. Сашка
Сегодня я улыбалась. Открыто, искренне. Без страха, что улыбка потеряется и сползет из-за беды. Я улыбалась внутри, снаружи, всем своим существом. Плакала, но все равно улыбалась.
Когда крики и аплодисменты в честь победителей заезда стихли, а вся одежда была пропитана шампанским мы с Мироном, наконец остались наедине. В его узкой, душной раздевалке.
Здесь мало место, запах алкоголя и костюма из кожи кружит голову, а голодных взгляд пронзает насквозь.
Мирон словно с цепи срывается. Целует. Целует губы. Ласкает шею, чуть сжимая ее пальцами, перекрывая и без того мизерный доступ к кислороду. Прижимает так крепко, что кости трещает, а предвкушение кружит голову. А я отвечаю, потому что соскучилась, потому что за эту неделю поняла, что больше не смогу отдельно, не смогу далеко, не смогу без него. Потому что даже письмо из крупной модельной компании, куда мои фотографии направила настоящая Миранда не радует меня так, как происходящее сейчас.
