Или уговори мать продать кое-что из драгоценностей. Таким образом вы покроете проценты. Далее – я свяжусь с ее адвокатом и заставлю его работать со мной. Мы надавим на нее и запугаем. Ей придется найти работу и выплачивать кредиты каждый месяц. Тебя это не коснется. – Он хмурит брови. – Есть небольшая сумма в банке Чикаго, я тоже надавлю на это и деньги переведу на твой счет. Долги не твои, но как я понял, ты хочешь хотя бы сохранить дом и машину. И ты сохранишь, если сделаешь, как я сказал.
Меня охватывает гнев на покойного отца. Неужели он был таким беспечным, что не составил завещания? Куда смотрели его адвокаты? Он прекрасно знал, что его жена транжира, и ее ничего не заботит, кроме самой себя. Эти постоянные мысли сводят с ума.
Но он не хотел умирать. У него были планы. Он не думал об этом.
Впервые в жизни я думаю об отце без доли восхищения. Он тоже был безрассуден в какой-то мере. Он о многом не задумывался и был беспечен. Это его и сгубило.
– У нас все получится, Макс, – видя гамму чувств на моем лице, говорит мистер Олсен. – По всем законам штата ты полноправный хозяин пентхауса, так же как и твоя мать. Тебе придется вернуться туда и поговорить с ней.
– О чем? – из меня вырывается истеричный смешок.
– Обо всем, что происходит. Она не имеет права выставлять тебя из дома. Поговори с ней, чтобы она поняла, что если ничего не делать, то вы потеряете этот дом.
Я тяжело вдыхаю и, видя мое сомнение, адвокат продолжает:
– Не все потеряно, хоть и большая часть. Ты сможешь в ближайшее будущее обеспечивать сына. Мы говорим о двойном опекунстве?
Мои брови ползут вверх. Об этом мы не разговаривали с Кирстен. Она возможно и согласится. Но не ее родители.
– Ее родители будут против.
Он согласно кивает, продолжая просматривать документы.
– Если ты хочешь все оставить так, то конечно. Но если хочешь все законно – лучше конечно решать с ее родителями. И желательно мирно, без вмешательства суда.
– Будто у меня есть шанс, – усмехаюсь я.
Я только-только его увидел. У меня впереди много работы над собой и своим будущим, я пока не представляю, что мой сын будет носить фамилию моего отца.
Но сейчас я об этом задумался, как ни странно. И я этого хочу.
– Конечно, есть, – возражает мистер Олсен. – Теперь, когда ты совершеннолетний.
– Но, – я обдумываю его слова. – У меня будут все права на сына?
– По крайней мере, ты можешь не спрашивать разрешения, чтобы повидаться с ним. Неужели ты не думал об этом?
Честно? Нет. Я не заслужил права называться его отцом. Я обдумал многое и пришел к выводу, что буду постепенно к этому идти. Он должен знать меня, и я хочу обеспечивать его. Это стало моей целью. И если будет хоть малейший шанс, чтобы быть ближе к нему, я им воспользуюсь.
Не знаю, откуда во мне эта потребность. Стать тем, кем я не хотел быть. Я отказался от Лив, при этом дав ей точно понять, что у нас могло что-то быть.
Возможно, Стайлз назвал бы меня придурком, но я должен сейчас сосредоточиться на своей матери и сыне. Я не могу втянуть во все это Лив. Ей не место в моем мире. Я сделал выбор и не отступлюсь.
– Нет. Это глупо. За полтора года его существования я увидел его впервые неделю назад. Кто я такой, чтобы предъявлять на него права?
Мистер Олсен слабо улыбается и вскидывает подбородок, глядя на меня, будто с гордостью.
– Это разумно, Макс. Это решать только вам с Кирстен. Так что, да, думаю это правильно. – Он кладет ладони на стол. – Что ж, на сегодня все. Я буду звонить тебе постоянно. Будь на связи и знай, что я уже всем занимаюсь.
– Спасибо, мистер Олсен.
Он отмахивается.
– Не благодари. Вернись домой как можно скорее.
Мой дом в Бруклине, но нет смысла возражать сейчас.
– Хорошо.
Уже открыв дверь, я оборачиваюсь.
– Забыл спросить о главном. Ведь я смогу заплатить за ваши услуги?
Адвокат широко улыбается, демонстрируя кривоватые зубы.
– Конечно, сможешь. Но об этом не беспокойся. Муж твоей тети уже об этом позаботился.
– Дядя Кевин?
Он кивает и снова улыбается.
– У тебя есть родственники, Макс. Не забывай.
Я выхожу в смятении. Мы не были близки с тетей Мелоди, я всегда ее считал такой же, как мать. Но все это теперь кажется ошибкой. Возможно, она была бы такой, если бы не ее муж. Стайлз однажды рассказал мне, что он видел, как его отец ударил мать. Их семья тоже не была идеальной, но время многое меняет. Сейчас Стайлз охотнее едет домой, и причина тому не только младшая сестренка Ханна. Он любит родителей и, несмотря на ссоры и недомолвки, они сохранили семью. В то время как моя просто исчезла. Да и была ли она когда-нибудь? Презрение, с каким на меня смотрит моя мать, я готов сносить. Ради той цели, которую поставил перед собой.
Но я уже не так к нему равнодушен. У нее нет причин ненавидеть меня.
– Ты поставил цель до конца разрушить нашу семью, – злобно говорит она, глядя, как я прохожу в гостиную с небольшой сумкой в руках. Я останусь здесь настолько, сколько смогу вынести.
Ее слова вызывают во мне приступ истерического смеха. Я бросаю сумку на пол и падаю на диван, закрыв лицо рукой.
– Что это? Что смешного? – все больше раздражаясь моей наигранной веселостью, выплевывает она.
– Мама, – едва ли не нежно произношу я. – Я ничего не разрушал. Я вернулся, потому что мне посоветовал это сделать мой адвокат.
При упоминании адвоката ее лицо вытягивается. Она пытается скрыть свой испуг, но я-то знаю это выражение.
– Не волнуйся. Я не упеку тебя за решетку. Ты только должна пойти мне навстречу.
