с детективом Браун можем стоять здесь в тишине вечно, пухлый офицер делает дружеское предложение.
— Почему бы нам не зайти внутрь и не поговорить?
— Нет.
Он выглядит удивленным от того, как убедительно я это произношу. Детектив Браун, однако, удивленной не выглядит.
— Есть ли что-то, что вы хотели бы нам сказать, мисс Петерсон?
Наверняка ее острые уши слышат слабые крики, которые издают мои кишки в этот момент, но мне удается сохранить бесстрастное лицо, когда я отвечаю.
— Есть что-то, что вы хотели бы мне рассказать?
Браун обменивается взглядом со своим коллегой. Он скрещивает руки на груди и снова бросает на меня взгляд. Это свидетельствует лишь о том, что раньше он не воспринимал меня всерьез, но теперь воспринимает.
Очевидно, детектив Браун понарассказывала обо мне всякого.
В ее книге историй я могу выглядеть невинной, но это не так.
Интересно, думает ли она, что я разрубила тело Дэвида на мелкие кусочки, чтобы они поместились в дробилку?
— Вчера вечером в ресторане La Cantina произошла перестрелка. Четверо убитых, — произносит детектив.
Пауза. Дерзкий взгляд. Я ничего не говорю. Она продолжает.
— Что вы можете рассказать нам об этом?
— Я арестована?
Она, кажется, ошеломлена этим вопросом, но быстро берет себя в руки.
— Нет.
— Тогда, возможно, вы могли бы направить свое внимание на открытое расследование дела о моем пропавшем женихе и вернуться, когда у вас будет что-то, что вы сможете мне сообщить.
Я начинаю закрывать дверь, но другой офицер говорит:
— Мы знаем, что вы были в ресторане вчера вечером.
Я останавливаюсь, делаю спокойный вдох и смотрю на него.
— Простите, нас не представили друг другу. Как вас зовут?
Он разводит руками и небрежно кладет руку на приклад огнестрельного оружия, пристегнутого к поясу на талии. У меня создается впечатление, что это уловка, чтобы запугать меня. Но этот его жест лишь ужасно меня раздражает.
Нет ничего более ненавистного, чем задира.
Он показывает на значок на своей груди.
— О'Доннелл.
И я говорю ему приторно сладким тоном:
— Офицер О'Доннелл, забирайте свою коллегу и уходите с моего крыльца. Если у вас нет новой информации об исчезновении моего жениха, мне нечего вам сказать.
Детектив Браун говорит:
— Мы могли бы заставить вас проехать с нами в участок, чтобы там побеседовать.
— Только если вы меня арестуете. А вы уже сказали, что не собираетесь этого делать.
Боже, я ей и правда не нравлюсь. Ее взгляд вполне способен ободрать обои со стен.
— Почему вы отказываетесь сотрудничать с нами, если вам нечего скрывать?
— Граждане не обязаны говорить с полицией. Даже если их обвиняют в преступлении. Даже если они в тюрьме. Я права?
Она говорит:
— Судья может заставить вас говорить с нами.
Я уверена, что она меня подначивает, но, учитывая, что я не адвокат по конституционным делам, я не знаю этого наверняка.
Тем не менее, мы тут играем в салочки.
Моргать первой не в моем стиле.
— Как-то судью я на своем крыльце не наблюдаю. Хорошего дня, детектив, — произношу я.
Сердце бешено колотится, я закрываю дверь перед их носом. Потом я стою там, прислонившись к двери, дрожа и пытаясь взять себя в руки, пока не слышу голос Криса с другой стороны двери.
— Нат. Открой. Я знаю, что ты там стоишь.
— Уходи, Крис.
— У меня твоя сумочка.
Я застываю в ужасе.
Боже мой. Моя сумочка! Я оставила ее в ресторане!
Не паникуй. Ты не сделала ничего плохого.
Поторопись и все равно солги ему.
Я открываю дверь и смотрю на него, стоящего там с моим маленьким черным клатчем в руке. Мой мозг работает на скорости миллион миль в час, пытаясь понять, что делать.
Когда я ничего не говорю, Крис вздыхает.
— Четверо были убиты прошлой ночью, Нат. Еще шестеро ранены. Если тебе что-то известно, тебе действительно нужно поговорить об этом с полицией.
Детектив Браун и офицер О'Доннелл стоят у обочины возле своей патрульной машины и наблюдают за нашим разговором. Я знаю, что они послали сюда Криса, потому что мы раньше встречались, и они думают, что у него больше шансов вытянуть из меня хоть какую-то информацию.
Поэтому мне интересно, что он рассказал им о наших отношениях.
Что он думает о наших отношениях. Неужели он действительно верит, что у него есть какое-то влияние на меня, девушку, с которой он встречался несколько недель прошлым летом и с которой у него даже не было секса?
Мужчины.
— Я ничего не знаю.
Он берет в руки мою сумочку и смотрит на меня.
— Правда? Так ты не была в La Cantina прошлой ночью? Или же эта сумочка покинула твой дом, решив объявиться на месте преступления?
У меня такое чувство, что видеозаписи, которая бы свидетельствовала, что я была в ресторане, попросту нет. Что сумочка с моими документами и телефоном внутри - единственное, что связывает меня с тем местом тем вечером. Детектив Браун определенно использовала бы запись с камеры видеонаблюдения в качестве своего козыря, чтобы запугать меня и заставить говорить, но она этого не сделала.
Скрестим пальцы, потому что, хотя по закону я не обязана говорить с полицией, я понятия не имею, считается ли ложь преступлением.
Глядя Крису в глаза, я говорю:
— Я случайно оставила эту сумочку на прилавке в химчистке на днях. Когда я вернулась за ней, ее уже не было.
Он молча изучает мое лицо.
— Хочешь сказать, что кто-то украл твою сумочку и сохранил в ней все твои вещи нетронутыми, когда решил сходить в ресторан, прихватив и ее.
— Без понятия, что с ней произошло с того момента по нынешний. Могу я получить ее обратно, пожалуйста?
Он тяжело вздохнул.
— Нат. Ну же. Что, черт возьми, с тобой происходит?
— Я просто пытаюсь вернуть свою сумочку.
Его голос мгновенно становится резким.
— Да? Значит, твой отказ от разговора никак не связан с твоим соседом?
Мой желудок сжимается. Я сглатываю, чувствуя, как дрожат руки, и жалея, что я не из тех людей, которые могут лгать легко и уверенно. Слоан уже порвала бы его на куски и вышвырнула на обочину.
Будь как Слоан.
Я поднимаю подбородок, отвожу плечи назад и протягиваю руку.
— Отдай мне мою сумочку.
— Я так и знал, что все проблемы из-за этого парня. Ты слишком доверяешь людям, Нат. Тебе следует быть осторожнее.
