отдышавшись, я придала себе более-менее нормальный вид и вышла из ванной комнаты. Дорогу преградила его сестра. Стала посреди коридора, пугающе скрестив руки на груди. Когда-то Сания была совсем ребенком и бегала за нами с Муратом по пятам. Тогда она мне казалась безобидной малышкой с пухлыми щеками, зато сейчас!.. Это была настоящая разгневанная тигрица.
Сания взяла меня за руку и вывела из квартиры на лестничную клетку. Дверь подпёрла своей спиной.
Сканировала меня яростным взглядом сверху вниз, поджимая губы.
— Не нравлюсь? — спросила я, подавив в себе любой намёк на страх.
— Не нравишься. Зачем ты снова появилась? Хочешь разрушить жизнь моему брату?
— Думаю, последний вопрос лучше задать Мурату. А первый… Ну ты же слышала. Мы живём вместе с твоим братом.
— Это ненадолго, — злобно фыркнула Сания и стала пугающе приближаться.
Теперь я не на шутку испугалась, не зная, что могла задумать эта девушка. Мои ладони легли на живот, прикрывая и оберегая его.
— Ты вообще хоть знаешь, что сделала с жизнью Мурата? Ты не просто её сломала. Ты украла у него судьбу.
Я качнула головой, не понимая, о чём могла говорить Сания. Сломала жизнь. Украла судьбу. Да как, Господи? Ну сколько девушек не дожидаются парней из армии? Ни я первая, ни я последняя… Но мы же не ломаем им жизни! Парни находят других девушек, берут их в жены и создают семьи. То, что Шахин в тридцать три так и ни разу не был женат — разве я виновата? Я не заставляла любить меня и страдать из-за этих безответных чувств. Да и вообще, что за глупости говорила эта двадцатилетняя девушка?
— И что же?
— Он не говорил?
— Понятия не имею, что он должен был сказать.
— Из-за тебя Мурата посадили в тюрьму.
— Бред, — фыркнула я, закатив глаза.
Мама говорила, что Шахин отбывал наказание в местах лишениях свободы, но я никогда ничего не спрашивала, думая, что на такие вещи лучше не говорить. Если человек захочет, то сам расскажет, а Мурат же молчал всю дорогу.
— Не притворяйся дурочкой! — процедила через зубы сестра Мурата. — Твой муж упёк моего брата за решетку и все это прекрасно знают.
— Руслан? Упёк Мурата? Да что за бред?
— Бред или нет, но я больше не позволю сломать жизнь моему брату. Только он начинает нормально жить, как появляешься ты. Думаешь, я не поняла, что ты задумала? Ты решила по-быстрому от него залететь, чтобы навсегда привязать к себе ребенком!
— Я никого не собиралась привязывать… — шевелила пересохшими губами, но меня разве кто-то слушал?
Девушка разгневалась сильнее. Руки сжала в кулаки, двинулась в мою сторону, а я попятилась назад, отступая маленькими шагами.
— Ты уйдёшь от него и больше никогда не появишься в его жизни.
— Но это невозможно… — попыталась достучаться до здравого рассудка Сании. — Мурат хочет этого ребенка. Он меня не отпустит.
— Ребенка? Так всё дело в этом бастарде, которого ты неизвестно от кого нагуляла?
Я хотела сказать, что мой ребенок — сын её брата и это докажут результаты генетической экспертизы, но не успела. Всё случилось мгновенно. Я толком ничего не поняла. Последнее, что успела увидеть перед тем, как скатиться по лестнице вниз, — разъяренные глаза Сании.
* * *
Я с трудом проснулась. Распахнула свинцовые веки и первые секунды привыкала к освещению. Тяжелой рукой потянулась к лицу, сорвала с неё кислородную маску и сделала глубокий вдох. Взгляд наткнулся на белоснежный потолок, побродил по стенам, выкрашенным в бледно-голубой цвет, и остановился на мужчине, сидящем на стуле в углу. В силуэте я легко разглядела отца, а потому в груди кольнуло острой иглой. Бедный папа, заснул в неудобной позе, а у него больная спина, да и сколько он тут сидит?
— Пап, — позвала чужим, осипшим голосом. — Па-па…
Отец тут же оживился. В спешке подскочил на ноги, едва не зацепив стул. К моей кровати не подошёл, а подбежал. Трясущимися пальцами схватился за мою руку и вдруг стал покрывать её поцелуями.
— Пап, ну не плачь.
— Катюшенька, слава Богу! Слава Богу… Ты пришла в себя.
Повернула голову вправо и наткнулась на мигающие датчики. Таких я никогда не видела раньше, разве только в фильмах. Опустила голову чуть ниже… На сгибе локтя торчал катетер и к нему была присоединена капельница. Я зажмурила глаза, пытаясь понять, почему здесь нахожусь, но вместо воспоминаний в голове появилась тупая боль.
— Пить хочу.
Папа отошёл в сторону и уже через несколько секунд вернулся с пластиковой бутылкой в руках. Приподняв мою голову и удерживая её одной рукой, отец помогал пить воду, чтобы не захлебнулась, но я слишком торопилась, а потому стала кашлять.
— Пап, я давно здесь?
— Два дня, Кать, — грустно вздохнул отец.
— А мама где?
— Я её отправил спать. Она от тебя сутки не отходила, — отец вымученно улыбнулся, а затем, словно что-то вспомнив, двинулся к выходу из палаты.
— Ты куда? — крикнула ему в спину.
— Врача позвать. Ты не волнуйся, дочь, всё хорошо!
Я откинулась на подушку. Больница и я здесь уже два дня. Почему? В голове снова отозвалась боль. Я дотронулась рукой до того места на голове, где болело больше всего, и пришла в шок. Моя голова была обмотана бинтами.
В дверном проёме появился тучный мужчина в медицинском халате, а из-за его спины выглядывал отец и что-то шептал тому на ухо.
— Катя, здравствуйте, — обратился ко мне врач, скорее всего.
— Здравствуйте.
Мужчина подошёл к моей кровати. Пошарив рукой в кармане халата, достал маленький фонарик и включил его.
— Я вас сейчас осмотрю, хорошо?
Я согласно кивнула, а затем честно выполняла все требования мужчины. Он не только светил фонариком в глаза, но еще заставил меня закрыть их и дотронутся пальцем до кончика носа, да и молоточком по моим коленям он прошёлся неплохо, проверяя реакцию центральной нервной системы.
Закончив меня осматривать, мужчина принялся писать. Сначала он молчал, задумчиво
