Я не с первого раза могу достать таблетку, но когда это все-таки получается, я, не задумываясь, сразу засовываю лекарство в рот женщины и подношу стакан к ее побелевшим губам.
Выскакиваю в коридор и несусь в спальню Германа.
— Герман, просыпайся, Рае плохо, — я тормошу его за плечо, но он сонно пытается от меня отмахнуться. — Ядов, просыпайся!
Мой крик приносит плоды, и мужчина открывает глаза.
— Янка, ты чего орешь? — он садится на кровати и потирает руками лицо. — Я только уснул.
— Рае плохо. Включай мозги!
Он вскакивает и несется к двери, но полотенце, которое с момента нашего совместного приема ванны, оставалось у него на бедрах, предательски скользит на пол.
— Ты с голым задом бежать собрался? — говорю я, подбирая полотенце.
— Скорую вызвала? — на бегу спрашивает Герман, начиная лихорадочно натягивать боксеры и брюки.
— Нет. Она не разрешила, — я направляюсь к двери, говоря на ходу. — Ты одевайся. Я к ней пойду.
Вернувшись в кабинет, с облегчением вздыхаю. Лицо и губы Раи уже приняли привычным цвет, а она громко разговаривает по телефону.
— Влад, я тебе сказала. Через пять минут ты должен быть здесь, — она нажимает на красную кнопку и поворачивается ко мне. — А ты чего так испугалась? Все нормально девочка. А будет еще лучше, когда мой внук объяснит мне, что у нас произошло в экспозиционном зале.
Именно на этой фразе в кабинет врывается Герман, на ходу застегивая рубашку.
— Фу, — выдыхает он, глядя на бабушку. — Такими темпами меня кондратий точно хватит. Что произошло? Как ты себя чувствуешь?
Он присаживается на диван рядом с Раей и внимательно к ней присматривается.
— Уже хорошо, внучек, — язвительно говорит бабушка. — Это ты мне расскажи, что творится с дедушкиной коллекцией?
— А что с ней творится? — удивление Германа было неподдельным. — Я туда заходил пятнадцать лет назад, еще когда дед жив был.
Он недоуменно переводит взгляд с Раи на меня и обратно. Я поднимаюсь и иду в сторону комнаты, в которой находится коллекция. Герман поворачивается и только сейчас замечает открытую дверь в святая святых.
— Рая, ты решила Яне провести экскурсию? — понимаю, насколько хорошо внук знает свою бабушку. — А чего меня не позвали? Я бы тоже с удовольствием послушал.
— Идем, — говорю я, стоя на пороге. — Я что-то тебе покажу.
Войдя в комнату, я сразу же подвожу его к витрине с хайбером.
— Посмотри на нож, — говорю я. — Тебе ничего не напоминают эти пятна?
— Похоже на кровь, — тихо отвечает Ядов.
И я наблюдаю такую же реакцию, как и у Раи, только без таблеток. Герман резко разворачивается и идет в кабинет.
Одновременно со мной в кабинет входит и Владислав Викторович, которого Герман тут же увлекает в сокровищницу.
— Рая, — я сажусь напротив нее и спрашиваю, глядя в глаза. — Что происходит? Почему и вы, и Герман так разволновались?
— Я говорила тебе, что моего сына и невестку убили в этом доме, — вздыхая начинает рассказывать женщина. — В этом кабинете. Тогда орудие убийства не нашли. Сын был убит ножом, а его жена получила удар по голове каким-то тупым предметом. Грабеж исключили сразу же, потому что ничего не пропало. Основной была версия об устранении конкурентов, но доказать ее тоже не смогли. Поэтому я так и отреагировала, когда ты заикнулась про кровь.
— Надо вызывать полицию, — говорит Владислав Викторович, выходя из комнаты с коллекцией. — Я понимаю, что вы всеми силами избегаете выносить сор из избы, но не в этом случае. Кто знал код от этой комнаты?
— Я, отец, мать, Рая, — перечисляет Герман, глядя на бабушку. — Рая, как ты думаешь, Аня знала?
— По крайней мере, я ее не посвящала? — бурчит госпожа Ядова, показывая свое отношение к бывшей жене Германа.
Владислав Викторович вызвал полицию, и дом заполнился чужими людьми, которые непрерывно о чем-то расспрашивали, фотографировали, заглядывали во все углы. Приехал следователь, который в свое время вел дело об исчезновении Анны, и нам пришлось рассказать, что она жива, а также обо всех происшествиях, которые происходили с семьей Германа и со мной.
Владислав Викторович предоставил копию личного дела из больницы, где недавнего времени работала моя сестра. Рассказал о покушении на Раю и показал результаты экспертизы, найденного в ее доме чая.
— Почему вы не обратились сразу к нам? — недовольно спрашивают представители власти.
— Потому что нам очень хорошо знакомы ваши методы, — спокойно отвечает Герман, и я поражаюсь его выдержке.
— Когда вы последний раз видели вашу бывшую жену? — следователь продолжает задавать вопросы, и я вижу, как недовольно морщится Ядов, не желая отвечать на именно на этот вопрос.
— Когда она привезла сюда сына, — про Женьку он явно не планировал рассказывать.
— Какого сына? — следователь цепляется за эту фразу и начинает сыпать вопросами. — Какого числа это было? Где мальчик сейчас?
— Пойдемте, я вам все расскажу, — перехватывает инициативу Влад, видя, насколько неприятен разговор для Германа.
Они выходят из кабинета, а другой мужчина в штатском подсаживается к Рае и тоже начинает задавать вопросы.
— Раиса Виленовна, — обращается другой следователь, но Рая останавливает его жестом.
— Попрошу называть меня просто Рая, — царственно говорит она, затягиваясь сигаретой. — Я не настолько стара, чтобы величать меня по отчеству.
Мужчина опешил от такой отповеди, а я про себя еще раз восхищаюсь этой женщиной.
— Спрашивайте, — она снисходительно смотрит на смущающегося следователя, а он нервно вертит в руках свой блокнот.
— Рая, мы, конечно, поднимем дело о гибели ваших близких, но прежде хотелось бы спросить. Вы кого-нибудь подозреваете? — наконец-то он смог сформулировать свой вопрос.
— Подозреваю. Бывшую жену своего внука, — она говорит так, что возражать ей совсем не хочется. — В тот день она была в доме, а потом пропала. Вам стоит поговорить об этом со своим коллегой.
— Можно еще один вопрос, — заискивающе спрашивает мужчина. — А из дома можно выйти незаметно?
— А об этом вам стоит поговорить с Николаем, телохранителем Германа. Не думаете же вы, что я шныряю туда-сюда, прячась от близких?
Следователь поднимается, приносит извинения, я так и не понимаю за что, и выходит из кабинета. Эксперты уже закончили свою работу и тоже удалились, забрав с собой хайбер.
— Рая, ну вы слишком строги со служителями Фемиды, — посмеиваюсь я.
— Не люблю я этих, как ты сказала, служителей, — вздыхает женщина и снова тянется за сигаретами. — Слишком много кровушки они попили, и все зря.
— Хватит курить, — я аккуратно забираю пачку и кладу ее в стол к Герману. — Вы только пили таблетки, а теперь смалите одну за одной.
— Поздно мне, деточка, меняться, — машет она рукой. —
