этим грешат слишком многие родители… — Марат бы многое мог рассказать о их с братом детстве, но сейчас было не время.
— Алиса, я бы хотел съездить к Марине…на кладбище, — осторожно произнес мужчина, заметив настороженный взгляд Алисы.
Ему было очень важно навестить могилу Марины. Он должен был сделать это сразу, как узнал о ее смерти. Но тогда Алиса, навряд ли, согласилась бы отвести его. Сейчас же, он как никогда чувствовал, что должен успокоить ее дух, пообещав любить и защищать их Раду — их дочь.
— Хорошо. Если у тебя нет планов на завтра… — после недолгой паузы произнесла, бросив на Марата задумчивый взгляд. Но он успел заметить, как на ее лице мелькнуло одобрение.
— Нет, завтра я свободен. И …спасибо.
У высокого мраморного памятника, на могилке сестры лежали ее любимые белые георгины и голубые розы. Мы смотрели на фото молодой, беззаботно улыбающейся Марины и молчали, думая каждый о своем.
Вечером, Марат предложил остаться у него, уступив мне свою спальню. Аргументируя это тем, что с утра мы вместе можем отправиться на кладбище. Но я отказалась. Во-первых, из-за одежды. Во-вторых… мне нужно было время.
Прежде, чем решиться перейти с Рамзановым на новый уровень отношений, пусть даже обычной ночевки, я должна была «поговорить» с сестрой.
Возможно, это звучит глупо, но я так чувствовала.
И вот сейчас, стоя у ее могилки, я мысленно просила у нее прощения…
Не знаю, о чем думал Марат, скорее всего тоже просил прощения, судя по его хмурому выражению лица.
А ведь по сути ему не за что было извиняться. Я не оправдываю его равнодушного отношения к Марине! Нет! В этом он виноват не только перед ней. Уверена, он разбил не одно женское сердце в то время.
Но после нашего вчерашнего разговора, все встало на свои места…
— У тебя ведь раньше не было татуировки, — закончив с восхитительным салатом из морепродуктов, произнесла я.
Пусть я и не слишком хорошо его помнила, но в нашей компании в то время ни у кого не было татуировок, и где как не у воды я могла хорошо разглядеть привлекательные мужские тела.
— Не было. Я не набил бы ее, если бы не необходимость…
— Что-то под ней скрыть? — после продолжительной паузы произнесла вместо него.
— Значит, ты из той категории людей, которые не согласны с утверждением, что шрамы украшают мужчин?
— Не все… Некоторые шрамы служат тяжелым напоминанием о том, как хрупка и коротка человеческая жизнь…
— Что случилось? Откуда они? — мне совсем не нравился его голос. Такое впечатление, что я затронула что-то запретное и слишком личное.
Я видела, как тяжело ему было решиться на этот разговор. Он слишком долго размышлял, прежде чем мне ответить.
— Ничего особенного… автомобильная авария.
— Ты серьезно? После всего, что ты мне сказал, складывается впечатление, что не все так просто, — мне даже стало немного обидно. Ну, ведь он точно чего-то не договаривает.
— Это произошло на следующий день после моего отъезда за границу. Брат был за рулем…
— Брат? — я даже не знала, что у него есть брат. Хотя и о его сестрах я тоже узнала лишь недавно.
— Старший брат — Камиль. Мы врезались в ограждение на трассе… Удар был не настолько сильным… Но сзади нас протаранил грузовик. Слишком тяжелый, чтобы тормоза сработали на небольшой дистанции.
— Но… вы выжили… — я заметила тяжелый взгляд Марата, брошенный в мою сторону и резко замолчала.
— Брат погиб на месте… Уже позже нам сообщили, что авария произошла из-за его смерти…
— Как это? — с ужасом произнесла я.
— Он умер прямо за рулем… оторвался тромб. Именно так мы и влетели в ограждение. Я даже не понял ничего. А потом… Меня собирали по кускам, когда хоронили Камиля… Больше полугода реабилитации…
— Прости… Я не знала. Черт! Мне так жаль! — но почему Тимур мне ничего не сказал? Почему он скрывал, когда я требовала его дозвониться до Марата и сообщить о беременности Марины? Я злилась на человека, который находился тогда между жизнью и смертью! Но ведь я ничего не знала!
— Никто не знал. Тимур приехал ко мне, когда я уже встал на ноги. И лишь тогда все узнал, — словно прочтя мои мысли произнес Марат.
— Поэтому феникс? Возродившийся из пепла? — осторожно спросила, заметив, как уголки губ Рамзанова дрогнули.
— Наверное… Если честно, я не выбирал рисунок. Художник, можно сказать, удивил.
Мы медленно возвращались к машине по дорожке кладбища, когда мобильник Марата оповестил знакомой мелодией о входящем звонке.
— Что случилось? — после некоторого молчания в трубку, произнес Рамзанов.
— Хорошо, я сейчас подъеду, — сбросив звонок, он внимательно посмотрел на меня.
— У отца снова сердечный приступ. Я отвезу тебя домой, а потом поеду к родителям, — нахмурившись, произнес Марат.
— Не стоит, я вызову такси…
— Нет. Ты приехала со мной, и я не оставлю тебя здесь одну, — открыв передо мной дверь, твердо заявил он.
— Но, если ты не против, мы могли бы вместе заехать к родителям.
Я была против! Еще как против! После заявления Таи, мне вообще не хотелось появляться на глаза Фаине. Но из-за упертости Рамзанова, который потеряет слишком много времени, делая огромный крюк через весь город, я решила согласиться. Не хочу потом чувствовать себя виноватой. Я ведь не знаю, насколько там все серьезно.
— Я не против, — в крайнем случае, вызову такси в коттеджный поселок и уже оттуда доеду до дома.
Меня сразу насторожила обстановка в доме, как только мы с Маратом переступили порог знакомого коттеджа.
Сидящая на диване спокойная Фаина мирно беседовала с Таей и дочерьми. В столовой накрывали обеденный стол. Никакого беспокойства или паники, что наводило на странные и подозрительные мысли.
Не то, чтобы я ждала, что все присутствующие будут заламывать руки и рыдать дурниной. Но все же в такие моменты сразу чувствуется напряжение, которого здесь просто нет. Не знаю, как Рамзанова, но меня уж точно смущало поведение людей, которые должны были переживать за отца семейства.
— Что с отцом? — с порога выдал Рамзанов, широкими шагами приближаясь к умолкнувшим женщинам.
Их, сначала благодушные, а потом, полные недоумения взгляды, уставились на меня. Не все. Лишь Таи и Фаины. Сестры Марата просто поприветствовали меня кивками.
— Сынок, отец у себя в комнате. Доктор уехал, вы с ним немного разминулись, — женщина встала с удобного дивана и поцеловав сына в щеку, махнула рукой в сторону лестницы.
— Привет, Марат, — подала
