– Я здорово ему влепил, прямо в челюсть. Жаль, ты не видел.
– Вот и отлично, – смеется Гевин, – он мне никогда не нравился!
– Да я и сам не знаю, нравился он мне или нет. Просто по отношению к друзьям детства всегда чувствуешь себя чем-то обязанным…
– Да уж, хуже не придумаешь!
То и дело из коридора доносятся чьи-то шаги, и мы тут же настороженно вздрагиваем, но в конце концов усталость берет свое. Меня клонит в сон, но тут в комнату кто-то входит, и мы с Гевином вскакиваем на ноги:
– Ее перевели в палату, сэр, – обращается к нему медсестра. – Можете навестить. Палата двести семь.
– С ней все в порядке?! А с малышом?!
Медсестра с улыбкой кивает, и Гевин мчится в палату. Как ни в чем не бывало.
– Доктор Бредшоу просил передать вам, что операция еще не закончена, – поворачивается ко мне медсестра. – Новостей пока нет, но, как только ситуация прояснится, мы сразу же сообщим.
– Спасибо…
* * *
Вскоре возвращаются дедушка и бабушка с Келом и Колдером. Дедушка и Кел пытаются заполнить анкету Лейк. Все, что могу подсказать я, Кел прекрасно знает и сам, но большинство полей остаются незаполненными. Дедушка отдает анкеты на пост и возвращается с коробкой.
– В машинах нашли личные вещи, – объясняет он.
Я заглядываю в коробку: сверху лежит моя сумка, потом сумочка Лейк, мой мобильный, моя куртка. Ее мобильного нет, но, зная Лейк, не удивлюсь, если она потеряла его еще до аварии. Открываю сумочку, достаю оттуда кошелек и отдаю дедушке:
– Посмотри, вдруг у нее там лежит полис…
В коробке ничего не осталось: наверное, вещи Эдди отдали Гевину.
– Уже поздно, мы возьмем мальчиков к себе, чтобы они отдохнули, – предлагает бабушка. – Тебе надо чем-то помочь, пока мы не уехали?
– Я не хочу уезжать, – вмешивается Кел.
– Кел, милый, тебе нужно отдохнуть, здесь ведь даже поспать негде! – возражает бабушка, и Кел поворачивается ко мне с молчаливой мольбой в глазах.
– Пусть останется со мной, – решаю я.
Бабушка забирает пальто и сумочку, я провожаю их до выхода. В конце коридора останавливаюсь, крепко обнимаю Колдера на прощание и обещаю позвонить, как только что-нибудь прояснится. Дедушка с бабушкой обнимают меня и уезжают. Вся моя семья уезжает, а я остаюсь здесь.
* * *
Только я задремал, как кто-то трясет меня за плечо. Я вскакиваю на ноги и оглядываюсь по сторонам в надежде увидеть врача, но, кроме Кела, в комнате никого…
– Я пить хочу, – говорит он.
Уже час ночи! Почему они до сих пор ничего мне не говорят? Достаю из кармана бумажник и протягиваю Келу мелочь:
– Вот, держи. А мне кофе захвати, хорошо?
Кел кивает и уходит. Вскоре появляется Гевин, вопросительно смотрит на меня, но я лишь отрицательно качаю головой.
– С Эдди все в порядке?
– Да, синяки-ссадины, но ничего серьезного, – отвечает он, садясь в соседнее кресло.
Я слишком устал, чтобы поддерживать разговор, поэтому Гевин, немного помолчав, продолжает:
– У нее больше срок, чем мы думали: недель шестнадцать. Они сделали узи и показали нам ребенка. Почти наверняка девочка.
– Да ты что?! – осторожно говорю я.
Я пока еще не понял, как Гевин относится ко всему этому, и решаю пока что не поздравлять. В любом случае сейчас не самый подходящий момент.
– Я видел, как бьется ее сердце, – вдруг произносит он.
– Чье сердце?! Эдди?!
– Нет, моей девочки, – улыбается он и отворачивается, пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
– Поздравляю! – широко улыбаюсь я, решив, что момент все-таки подходящий.
В комнату входит Кел с двумя чашками кофе, одну отдает мне, с другой плюхается в кресло и делает большой глоток.
– Погоди, ты что, кофе собрался пить?!
– Ага. И даже не пытайся отобрать – убегу.
– Ладно, – смеюсь я, собираясь глотнуть кофе, но тут входит доктор Бредшоу. Я вскакиваю на ноги и выплескиваю кофе на футболку. Причем на футболку Джоела… Или Гевина? В общем, не важно, чья это футболка: она вся залита кофе.
– Уилл, можно вас? – Доктор Бредшоу кивает в сторону коридора.
Я ставлю чашку с кофе на столик и поворачиваюсь к Келу:
– Я скоро вернусь.
Мы идем до самого конца коридора, а доктор все молчит. Когда он наконец начинает говорить, у меня подкашиваются ноги, приходится прислониться к стене, чтобы не упасть.
– Она перенесла длительную операцию, но ясности пока нет. Кровоизлияние довольно сильное, есть отек. Я сделал все, что мог, не удаляя участков теменной кости, так что теперь остается только наблюдать и ждать.
Сердце выскакивает из груди, мне сложно сконцентрироваться, у меня миллион вопросов…
– Чего конкретно мы ждем? Если она пережила операцию, то чего теперь бояться?!
Доктор Бредшоу прислоняется к стене рядом со мной и пристально смотрит на свои ботинки. Думаю, он ненавидит такие моменты, но они неизбежны в его профессии… Во всяком случае, я вижу, как ему это тяжело, и стараюсь не смотреть ему в глаза, – возможно, так ему будет легче.
– Мозг – самый уязвимый орган человеческого тела. К сожалению, глядя на результаты МРТ, мы не можем сказать, насколько серьезными оказались повреждения. Нам остается только ждать. Сейчас она все еще под наркозом. Надеюсь, что к утру мы будем лучше понимать, с чем имеем дело.
– Я могу увидеть ее?
– Пока нет, – вздыхает хирург. – Возможно, мы переведем ее в реанимацию ближе к утру. Я вам сразу сообщу, – обещает он, выпрямляясь и засовывая руки в карманы халата. – У вас есть еще вопросы, Уилл?
– Миллион, – отвечаю я, глядя ему в глаза.
Он, конечно, понимает, что все мои вопросы риторические, прощается и уходит.
* * *
Возвращаюсь в комнату ожидания. Кел тут же вскакивает и подбегает ко мне:
– С ней все в порядке?!
– Операция окончена, но до утра они ничего не смогут сказать точно.
– Не смогут сказать чего?!
Я сажусь в кресло, знаком предлагаю ему сесть рядом и некоторое время молчу, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы все ему объяснить.
– Кел, Лейк сильно ударилась головой и получила мозговую травму. Насколько она серьезная, пока неизвестно. Станет ясно, когда она придет в себя после анестезии.
– Пойду скажу Эдди – она там в истерике, – говорит Гевин и выходит из комнаты.
А я так надеялся, что после долгожданной беседы с врачом мне станет легче… Куда там! Стало еще хуже. Намного хуже! Господи, как же я хочу просто увидеть ее!
– Уилл?
– Да? – отвечаю я, не в силах даже приоткрыть глаза.
– А что будет со мной? Если… Если она вдруг не сможет обо мне заботиться? Куда меня отправят?
Неимоверным усилием воли я открываю глаза и смотрю на Кела. Как только наши взгляды встречаются, он начинает плакать. Я обнимаю его и прижимаю головой к своей груди:
