Ознакомительная версия.
– Когда?! Когда это случилось, Никита?
– Давно. Еще в начале апреля. А какое сегодня число, Нин?
– Одиннадцатое мая… А… А от чего она…
И снова захрипело в горле, будто невидимая рука пришла в ярость – молчи, не смей спрашивать, от чего умерла его мать! Тебе ли не знать, от чего…
– Врачи сказали, у нее был банальный сердечный приступ. Просто в тот момент никого дома не оказалось. Утром это было, где-то около десяти часов… Она упала, не дотянулась до телефонной трубки… Как все глупо, как ужасно несправедливо, Нин, правда?
– Господи, я не хотела… Никита, господи, я не…
Нина всхлипнула, прижала кулаки ко рту, вцепившись зубами в костяшки пальцев. Тряхнула головой, и волосы упали на лицо, как спасительное покрывало – только бы не глядеть ему в глаза… До уха донесся слабый, чуть досадливый голос Никиты:
– Да при чем тут ты… Слушай, не гони меня, а? Я дома совсем не могу, мне там плохо…
– Конечно, конечно… Живи здесь, сколько надо… А я уйду…
– В смысле – уйдешь? Куда – уйдешь? Я же к тебе пришел…
– Ко мне?! – всхлипнула Нина, снова откинув волосы с лица. – Как это – ко мне?
– Да так… Я за это время многое понял, Нин. Повзрослел, наверное. Ты меня прости, я очень сильно тебя обидел… Думаю о тебе, вспоминаю нашу здесь жизнь… Вел себя, как свинья… А ведь мне очень хорошо было с тобой! Ни с кем и никогда так хорошо и тепло не было…
– Не надо, Никита! Ну, прошу тебя, не надо! – подавшись к нему, прорыдала Нина глухо.
И остановилась с протянутыми руками, не решаясь обнять. В голове прозвенело колоколом – права не имеешь.
Он сам протянул руки, обнял ее за талию, не вставая со стула, притянул к себе, прижался лицом к груди. Обхватила его голову руками, коснулась щекой затылка… И затряслись в общем рыдании, почти в унисон. Никита прижался к ней еще крепче, как прижимается испуганный ребенок к матери. Да если б он знал, если бы знал…
Наконец поднял на нее бледное заплаканное лицо, шмыгнул носом – тоже как ребенок. И произнес немного искательно:
– Ты ведь выйдешь за меня замуж, Нин? Помнишь, ты хотела выйти за меня замуж? Помнишь?
– По… Помню…
– Я совсем, совсем без тебя не могу, ты мне очень нужна… Ну, пожалуйста…
– Тихо, Никитушка, тихо… Тихо, родной… – Нина принялась оглаживать его по затылку, по лицу, по плечам. – Надо, чтобы время прошло… Время все лечит, Никитушка… Ты просто очень устал…
– Да, я устал, Нин. Я последнее время почти не сплю. Да, как маму похоронили… Все меня колбасит, мотает куда-то из стороны в сторону, места себе не могу найти. Выпивка, свинство… Люди какие-то, лица… А тебя сейчас увидел, и все на место встало. С тобой мне так хорошо, так покойно! Можно, я от тебя никуда не уйду, а? Я не могу так больше, честное слово, не могу!
– Может, ты ляжешь, поспишь, Никитушка?
– Да… Я бы поспал, Нин. Очень хочу спать.
– Пойдем…
В комнате, не дойдя до кровати, он долго и удивленно смотрел на Витину рубашку, висящую на спинке стула. Потом обвел пространство непонимающим взглядом… Указав движением подбородка на компьютер, спросил тихо:
– Это чье, Нин? Ты… У тебя кто-то живет, да?
– Да, но… Не обращай на это внимания, Никит. В общем, это не то, что ты думаешь… Ложись, поспи. Ты едва на ногах держишься.
– Да… Я сейчас…
Не лег, а рухнул на кровать поверх шелкового покрывала, свернулся в позе эмбриона, зажав ладони меж коленями. Нина села рядом, подложила ему подушку под голову, осторожно огладила по плечу. Почувствовала, как оно мелко подрагивает под рубашкой. Никогда, никогда в таком жалком состоянии его не видела… Может, он болен? Может, ему врач нужен?
Никита вдруг застонал тихо, напрягаясь лицом в болезненной тревоге, будто силился что-то вспомнить. Потом резко поднял голову от подушки, приоткрыл воспаленные веки, проговорил отрывисто:
– Так я не понял, Нин… Ты не ответила… Ты выйдешь за меня замуж?
– Да, Никита, да…
– Ты мне очень нужна, Нин!
– Да, да…
– Я умру без тебя, мне больше не к кому… Я… не могу…
И заснул на полуслове, обмяк, задышал ровно. Она сидела, смотрела на него, боясь пошевелиться, боясь дышать…
Странная внутри разливалась боль. Горько-сладкая, замешенная на ужасе раскаяния. Боль-горе, боль-счастье. Да, да, именно счастье, как ни парадоксально это звучит на фоне ужасной вины от содеянного… Но ведь она не хотела таких последствий, чтобы Лариса Борисовна… Господи, прости, совсем не хотела! Или нет ей прощения? И никогда не будет?
Комната плыла перед ней в слезном тумане – шкаф, телевизор на убогой тумбочке, стол с Витиным компьютером, окно… А еще стул с Витиной рубашкой, о которую зацепился взглядом Никита. Да, да… Надо же вещи Витины собрать. Он же должен приехать скоро…
Нина подскочила, засуетилась со сборами. Аккуратно сложила технику в большую клетчатую сумку, в ту самую, в которой Витя сюда эту технику и приволок. Теперь – вещи… Рубашки, брюки, трикотажный домашний костюм, шлепанцы. Да, еще в ванной его вещи надо в пакет собрать… Все, кажется. Ничего не забыла. Надо еще раз проверить…
Мыслей относительно Вити в голове не было никаких. Наверное, она дрянь последняя и бесчувственная. Пустила к себе, дала надежду, принимала его любовь, вылечивала ею свои раны. А теперь что, как в том новомодном сленге? Давай-до-свидания? Но что же делать, раз так… Что же делать… Надо, чтобы он исчез, и следы его пребывания исчезли, пока Никита не проснулся. А объясниться можно потом. Она ему позвонит потом, покается, извинится.
О, вот и звонок в дверь! Тише, ти-ше… Что ж ты звонишь непрерывно, я же слышу, бегу…
Распахнула дверь, прижала палец к губам, зашипела почти злобно:
– Т-с-с..!
Витя отшатнулся, спросил испуганным шепотом:
– Что случилось, Нин?
– Ничего не случилось. Тебе надо уйти.
И – вороватым взглядом на дверь комнаты, застыла, прислушалась…
– Да что такое, Нин? Что случилось? – уже сердито заговорил Витя, ступая через порог.
– Тише, пожалуйста, не кричи, разбудишь… Тебе надо уйти, вот, смотри, я все твои вещи собрала.
– Не понял?.. Кого я разбужу? Кто там у тебя в комнате? А ну, дай я гляну…
– Нет! – Нина вцепилась клещами в рукав его куртки. – Нет, не ходи… Я сама тебе скажу. Там… Там Никита спит… Сын Ларисы Борисовны…
– Какой Ларисы Борисовны? А, ну да, понял… И что? Значит, Никита пришел, ты его впустила, и он сразу спать лег? Ни фига себе, дела… А я? А как же я, Нин?!
– Лариса Борисовна умерла, Вить. От сердечного приступа. Месяц назад.
– Ну да, это жаль, конечно… А только при чем тут…
– Витя?! Вить, да ты что… Неужели ты не понимаешь…
Нина задохнулась, глянула на него дико. Он что, в самом деле ничегошеньки не понимает? Они же оба – преступники! Косвенные убийцы… Они же оба тогда проделали эту подлость с фотографиями! Да, ее вины здесь больше, конечно, но ведь он тоже… участие принимал. Причем самое непосредственное… Да, поддался на ее уговоры, и тем не менее!
Ознакомительная версия.
