Ознакомительная версия.
Неизвестно, откуда силы взялись – Нина схватила в руки тяжелые сумки, поперла с ними на бедного Витю, почти силой вытолкала за дверь. От растерянности он и не сопротивлялся, лишь смотрел на нее обескураженно, моргая глазами и приоткрыв рот. Наконец проговорил что-то, но она уже не услышала, с силой захлопнула дверь. И перевела дух. Если можно употребить это действие для ужасного состояния духа.
Тихо, на цыпочках, вошла в комнату, села перед кроватью на корточки, глянула в Никитино безмятежное лицо. Дотронулась до щеки – спи, милый. Спи пока. А потом, когда проснешься… Не знаю я, что будет, когда ты проснешься. Вернее, как нам быть, как жить, не знаю… Может, рассказать тебе все, повиниться в грехе? Но будет ли это для тебя поддержкой в несчастье? Может, наоборот, станет последним ударом…
Нет, милый, не смогу я. Не из трусости, нет. От любви не смогу. Я лучше тебе опорой стану, милый… Буду с тобой столько, сколько тебе понадобится. И все от тебя терпеть буду. Делай со мной, что хочешь! Пользуйся, обижай, предавай… Я все, что надо, стерплю, – во искупление…
Слизнула соленую слезу с губы, шмыгнула носом. И вдруг поняла, что произносит свою окаянную исповедь вслух, как молитву… Поднялась на ноги, отерла слезы со щек, скользнула на постель, легла рядом. И странное вдруг спокойствие пришло, будто опустилось сверху легкое одеяло, укутало их обоих. И потянуло в сон…
Уже на грани яви и сна мелькнула беспокойная мысль – надо бы с утра пораньше подняться, блинчиков Никите на завтрак напечь. И в институт его отправить надо, завтра же понедельник. Наверное, учебу совсем запустил, а ведь сессия на носу! Интересно, а злополучную курсовую сдал или нет? Надо будет утром спросить…
* * *
А утром, еще не проснувшись, она ощутила на себе его горячие руки. Сон слетел, а сердце чуть не лопнуло от счастливого взрыва! Боже, она и не знала, как соскучилась… Да уж, воистину, не зря сказано – с любимыми не расставайтесь. И тысячи раз произнесено во всех ипостасях. А настоящей правды этих слов мало кто знает… Наверное, те знают, кто расставался. И они же знают, какое это особенное, изысканное счастье – вновь проснуться рядом с любимым! Даже на фоне чувства вины – все равно счастье…
На блинчики времени не хватило, конечно же. Выскочили из дома вместе, разбежались торопливо в разные стороны. Никита был без машины, сказал – в аварию попал. Нина ойкнула испуганно, а он поморщился, махнул рукой. Потом уточнил вскользь, что только через неделю из сервиса машину заберет, там вся ходовая часть вдребезги…
Перед обедом позвонил Витя. Не поздоровавшись, скомандовал в трубку:
– Выйди, я к твоему офису подъехал!
Нина вздохнула, тоскливо глянула в окно… Да, вон его машина стоит. И Витя стоит, курит. Курит?! Но он же не курил!..
Нина втянула голову в плечи. Довела человека… Стыдно, хоть плачь. Но надо идти, объясняться. Хотя вроде и объяснять больше нечего. Ну, если только выслушать, какая она дрянь бессовестная и легкомысленная. Что ж, это можно. Если Вите от этого легче станет, что ж… Она и сама знает, что дрянь.
Нина накинула ветровку, спустилась вниз, встала перед Витей, уставившись взглядом в землю и крепко сплетя руки под грудью. На, мол, руби повинную голову.
– Нин, он же тебя снова бросит… Думаешь своей головой, что творишь?
По Витиному голосу она поняла, что вовсе он не гневается, но голос все равно страдальческий. Подняла голову, глянула ему в глаза… И глаза тоже невыспавшиеся, страдальческие. Жалко его ей было ужасно. Но на фоне утреннего счастья жалость эта показалась ей какой-то факультативной, второстепенной…
– Вернись, Нин. Одумайся. Прогони его. Не сделает он тебя счастливой, знаю я таких…
– Да откуда знаешь? Ты ж его и не видел ни разу!
– Да тут и видеть не надо. Только посмотреть на тебя, и все понятно. Эка он тебя окрутил… Знаю, знаю таких подлых доходяг! Прикинутся культурненькими, но несчастненькими… А сами – прыг бабе на шею! И за что вы их только любите?
– Не знаю, Вить… Любим, и все.
– Брось его, Нин!
– Не могу, Вить. Прости меня. Тем более – после всего не могу… Ну, ты сам понимаешь. Ведь понимаешь, да? Я ж тебе вчера объяснила – у него мать умерла…
Витя хотел ответить, но не успел – за спиной раздался недовольный запыхавшийся Настькин возглас:
– Нинка! Тебя там начальница потеряла, ты чего тут! Ей справку срочную надо! Я бегаю по всему офису, бегаю, ищу тебя… Ушла, даже телефон с собой не взяла!
– Иду, Насть… – торопливо отступила Нина от Вити, и он сделал невольное движение руками, будто хотел удержать ее.
– Нин, ты позвони как-нибудь! – последнее, что успел он сказать. – Я буду ждать, Нин… При любом раскладе.
Она не обернулась, только сердито махнула рукой – прекрати, мол. Не рви мне сердце, будь мужиком. Хотя Витя наверняка истолковал ее жест по-своему: отстань, надоел… Или что-нибудь в этом духе. Поднявшись в кабинет, Нина выслушала данное сердитым голосом начальницы срочное задание и уткнулась в монитор. Но в окно таки глянуть успела – Витиной машины на прежнем месте не было. Уехал… Прощай, Витя. Хороший ты человек, не держи на меня зла. Хотя правильнее сказать – не держи любви…
И покатились тихие дни, похожие один на другой. Счастливо похожие, когда отступало чувство вины и Нина получала короткую передышку. Никита пропадал в институте, зачищал долги перед сессией. Долгов, судя по его озабоченному лицу, было много. А однажды Нина слышала, как он умолял кого-то в телефонную трубку дать ему еще неделю на пересдачу…
Она ему не мешала. Не лезла под руку. Если засиживался над учебником – подставляла тихонько под руку чашку с чаем. Утром молча подавала чистую рубашку. Готовила вкусную полезную еду, крошила салатики с добавлением грецкого ореха – говорят, там витамины какие-то особенные есть, очень полезные для мозга.
К началу июня вроде бы все устаканилось, Никиту до сессии допустили. А она за это время успела привыкнуть к такой жизни, то есть к отсутствию нервотрепки по поводу его неожиданных исчезновений. Нет, теперь он все время был при ней… И звонил ей на работу по нескольку раз на дню, сердился, когда она по причине занятости не могла сразу ответить. И ходили везде вместе, взявшись за руки, как шерочка с машерочкой…
У нее все время было чувство, что он жмется к ней, как сирота к доброй тетушке. Ночью, проснувшись, ощупывает место рядом с собой. И засыпает снова, притянув ее к себе и оплетя руками-ногами. Однажды подумалось – может, его неврологу показать? Но потом представила вдруг улыбку этого невролога – вы сами не знаете, чего хотите, девушка… Так вам плохо и этак вам плохо, не угодишь вам…
А в разгар сессии возникла небольшая проблема. Или большая – это уж как посмотреть.
Ознакомительная версия.
