Ознакомительная версия.
Да, и в супермаркет надо заглянуть, купить бутылку хорошего вина. На тот случай, чтобы отметить сдачу экзамена… Ой, нет, а вдруг это плохая примета, чтобы заранее? Нет, лучше потом… Господи, какая же это нервотрепка, когда переживаешь за любимого! Ох, Лариса Борисовна, слышите вы меня или нет?! Переживаю…
Надо домой идти, все-таки заняться чем-нибудь. Можно, например, пирог испечь. Обед с вечера приготовлен, а пирог не помешает. С картошкой и грибами. И тесто в морозильнике есть. Да, как она хорошо про пирог вспомнила! Никита любит с картошкой и грибами!
Нина бойко зашагала в сторону дома, по-прежнему держа руки в карманах. Открыла подъездную дверь, лихо отпрыгала первый лестничный пролет… И остановилась на промежуточной площадке, распахнув глаза от удивления. На облупленном подоконнике, качая ногой, сидел Лев Аркадьевич, глядел на нее с улыбкой.
– Ой, здравствуйте, Лев Аркадьевич… А что вы здесь?.. А, ну да… Но Никиты же дома нет, он на экзамене!
– Да я знаю, Ниночка, знаю… Я, собственно, больше тебя хотел увидеть, нам поговорить надо. Проезжал мимо, дай, думаю, зайду! А дверь закрыта… И телефона у меня твоего нет…
Она вдруг поймала себя на мысли, что не узнает его манеру разговаривать. Сквозила в его голосе какая-то жалкая нотка, почти заискивающая. И поза эта… Плечи опущены, пальцы рук сплетены в замок. Пузцо неуправляемое из расстегнутого пиджака вывалилось. Не было у него раньше пузца…
– Кофе не угостишь, Ниночка?
– Ой, да, конечно! Простите, растерялась немного… Пойдемте, Лев Аркадьевич!
– Пойдем… – ухватившись руками за подоконник, спрыгнул он с него немного неловко. Наклонился, поморщился, потер ладонью колено.
Пока она варила кофе, Лев Аркадьевич сидел за кухонным столом, молча глядя в окно. Казалось, забыл о ее присутствии. Она тоже молча суетилась, накрывая на стол, взглядывала на него мельком. Да, и внешне выглядит не ахти… Лицо осунувшееся, мешочки под глазами наметились. И седина какая-то пегая, не промытая, что ли? И ворот рубашки не очень свежий.
Непонятно почему, но вид его вызывал что-то вроде нарастающего внутри неприятия. Не верило нутро его горестному виду, и все тут. Да еще ни с того ни с сего всплыл в памяти старый анекдот о том, как грузин горевал после похорон своей жены… Как там? Совсем одын, совсем одын… Совсем одын? Совсем-совсем одын?! Совсем одын, вах, вах! Совсем одын!!
А впрочем, это не про Льва Аркадьевича. Нет, не про него… Нина убрала с губ злую усмешку и устыдила себя – нельзя так! Человек с горем пришел…
Обернулась от плиты, снимая турку с кофе, спросила тихо:
– А может, вы есть хотите, Лев Аркадьевич? У меня гречка с гуляшом есть… А можно и отбивные по-быстрому сделать, хотите?
– Нет, Ниночка, спасибо. А впрочем… Давай. Давно не ел домашнего.
– Ага, я сейчас… – бросилась она к холодильнику, доставая кастрюльки. – Только разогрею…
Поставила перед ним тарелку с горячей едой, положила с боков вилку с ножом. Подвинула салфетницу. Старалась, стало быть, чтобы все культурно было. Потом вспомнила – подтарельника не поставила, черт возьми! А впрочем, зря вспомнила – не было у них с Никитой в скромном съемном хозяйстве никаких подтарельников…
– М-м-м… Вкусно, Ниночка. Ты сама это готовила, да?
– Конечно, сама… Кто же еще.
– Молодец… Сейчас редкость, если молодая женщина умеет готовить. Времена такие, отвергающие первобытную суть женской природы.
– Да отчего же, Лев Аркадьевич? По-моему, все молодые женщины во все времена одинаковы… Тем более их первобытная суть, как вы говорите.
– Может быть, Ниночка, может быть…
– Послушайте, Лев Аркадьевич! Давайте напрямую… Вы ведь хотите поговорить со мной, да? Так говорите, не стесняйтесь. О Никите, да?
Вздохнул, отодвинул тарелку, нервно сплел перед лицом пальцы рук. Глянул на нее с грустной улыбкой.
– Ну, в общем… Не то чтобы глобально поговорить… Просто хотелось бы прояснить ситуацию, Ниночка. Вернее, чтобы она для тебя прояснилась, вот чего мне бы хотелось на сей момент. Чтобы ты для себя четко уяснила, что есть такое мой сын. И не возникало никаких иллюзий.
– В каком смысле?
– Да в обычном, в человеческом. Чего ты на меня так смотришь, я напугал тебя, да? Не бойся, Ниночка, я ж наоборот… Для твоей же пользы… Нет, не то я сейчас говорю, не в том ключе начал! Погоди, с мыслями соберусь.
– Действительно, вы говорите загадками, Лев Аркадьевич. Я что-то не знаю про Никиту, да? Есть какие-то особые обстоятельства, семейные тайны?
– Нет, нет! Нет ничего такого, никакого тайного рояля в кустах! Никита – обычный парень из благополучной семьи, в меру воспитанный, в меру разбалованный и эгоистичный. Я это подчеркиваю, Ниночка – в меру! Несмотря на инфантильность, в нем все-таки присутствует стремление к самостоятельной материальной составляющей! То есть я хочу сказать, свою семью он всегда сможет содержать вполне достойно, в этом ты можешь не сомневаться!
– А я разве сомневаюсь? Да я вообще не понимаю…
– Погоди, Ниночка, не перебивай. Да, это действительно так. И поверь мне, это весьма и весьма важно, когда мужчина способен достойно содержать свою семью. А Никита способен! Да, я знаю! У него есть будущее. Тем более я всегда помогу… Помогу ему открыть после института свой бизнес или свое дело полностью передам ему в руки… Не знаю, потом увидим. Да, толк из него будет, в материальном плане я за него спокоен. Вернее, я хотел сказать, за вас обоих в этом плане спокоен. Но есть, знаешь, другая проблема… Если честно, я до сих пор сомневаюсь, стоило ли заводить об этой проблеме разговор… Именно с тобой заводить. Может, это и не мое дело, но я же отец ему, Ниночка!
– Говорите, Лев Аркадьевич, говорите. Не бойтесь, я не обижусь. Я пойму.
– Ну, хорошо… В таком случае я хочу… Как это, право, сказать, не знаю! Ну, предостеречь тебя, что ли! Или предупредить… Дело в том, что у Никиты особая мужская природа, Ниночка. Он, если грубо сказать, классический бабник…
Она, сама не заметив, вздохнула облегченно. Надо же, и впрямь напугал! Наворотил грозных предисловий! И впрямь подумалось, что сейчас какую-то ужасную семейную тайну выложит! А это… Этим, дорогой Лев Аркадьевич, как раз и не удивите… Знаем, проходили. Даже своими глазами видели…
Однако Лев Аркадьевич, похоже, ее вздох облегчения принял за муку свалившегося на голову тяжкого откровения. Понурил голову, продолжил тихо:
– Да, Ниночка, именно так, он бабник… Но повторюсь – не по прихоти, а по природе. А с ней, с матушкой, не поспоришь, природа корректировке не поддается! Человек же не может залезть в собственный организм, чтобы отрегулировать избыток ненужных для нормальной жизни гормонов, правда? Это, если хочешь, его личное несчастье, его крест… И я не думаю, что Америку для тебя открыл в этом вопросе, Ниночка. Ты ведь неглупая девушка, мне кажется. Ведь ты догадывалась, да?
Ознакомительная версия.
