«— Он просто не выдержал панк-рока», — сказала я тогда.
«— Играл панк-рок и проиграл», — фыркнул Ричи.
Закрыв глаза, я без труда могла представить, что он лежит рядом и держит меня за руку, как тогда. Но мне давно пора было научиться жить реальностью, а не иллюзиями, и реальность была такова, что я лежала одна в чёртовой больничной палате, и Ричи, конечно же, не было, да и не могло быть рядом. Я ушла, пока он спал и он, разумеется, понял, что это значит. Моей старой чашкой и дикими полевыми цветами Ричи хотел сказать только, что отпускает меня. И от этого почему-то было невыносимо горько.
Я так и уснула, сжимая его записку в руках, и мне снилось, что он снова нежно перебирает мои волосы, а его неизменная кожаная куртка то и дело легко касается моей щеки*.
Как оказалось, нам не стоило переживать о своевременном заявлении. За нас всё сделала та самая Шелли, сначала в своих соцсетях, а впоследствии — на передовице «Жести». Я знала об этом не только потому что любила почитать «Жесть» на досуге, а ещё и потому, что на этом посте меня отметили около миллиона раз за последние десять дней.
«Не могу больше смотреть на идиотичные, совершенно неправдивые спекуляции и на гневные твитты, которые поклонники Justified шлют в адрес Линси Киллс.», — написала она. — «Я разговаривала с ней в тот самый момент, когда подошла Алекса и без каких-либо предисловий начала её задирать. Линси пыталась мирно уладить конфликт, потому что, что бы там кто себе ни думал, она явно не хотела скандала. Я не знаю мотивов Алексы, и не хочу строить предположений, но все видели, что именно она затеяла драку. А теперь я хочу спросить: неужели кто-то и вправду думает, что Линси не должна была защищаться? Она ударила всего раз, а потом поддерживала Алексу, пока та не восстановила дыхание, за что, очевидно, и получила по лицу. То, что произошло на «Жести» было чистой воды травлей, и Мисс Киллс не дала себя в обиду, при этом оставшись на все сто процентов человеком. @MissMurder*, поправляйся скорее!»
Ещё раз тихо поблагодарив Господа Бога, что отнял у меня тогда телефон, я подставила лицо солнечным лучам и закрыла глаза. Стоило мне только попытаться оправдать себя за то, что влезла в драку — пути назад не было бы. Но поскольку молчали и Clockwork Hearts, и Justified, общественность восприняла нашу тишину, как чистейшей воды благородство с моей стороны, а фанаты и того хуже — чуть ли не великомученицу из меня сделали. Гневные письма всё равно приходили, конечно, но, учитывая мой род деятельности, без них и не обойтись. Скандал разрешился сам собой и все мы просто тихо радовались этому, наслаждаясь заслуженным отдыхом перед выступлением на арене «Риверспринг». Всё было подготовлено, и мы исполняли эту программу миллион раз, так что в Солнечный Город я решила вернуться за день до шоу. Парни, конечно, продолжали репетиции, но уже без меня, а всё, что от меня требовалось — отдыхать, время от времени распеваться, и не забывать упражнения с дыханием.
Вытянувшись на шезлонге, потягивая домашний лимонад, я не могла решить, хочу я окунуться в бассейн или перевернуться на живот. Десять дней отдыха и абсолютного затворничества сделали свое дело — мне одновременно нетерпелось заняться хоть чем-нибудь, и в то же время совершенно ничего не хотелось, кроме как лежать. Заставив себя встать, я с разбега запрыгнула в бассейн, в который раз пообещав себе, что этим вечером точно выйду из дому и хоть немного прогуляюсь. Или, хотя бы, объеду округу на маминой машине. Друзей, кроме Ская и Кэша, у меня здесь было откровенно говоря не много — я была не самым популярным персонажем в школе, и уехала из дому сразу как её закончила. Конечно, я поддерживала видимость отношений с немногими старыми приятелями, но общались мы исключительно когда все собирались дома, в Гленпойнте. Мне несколько раз писали люди, которые в школе даже не знали, что я существую — хотели наладить дружбу, но это всё было уже после того как обо мне стали писать в журналах, так что мне это было не интересно.
Как бы то ни было, и что бы я там себе ни обещала, заставить себя пойти куда-то удалось только ещё через четыре дня — у меня закончилась вредная еда от которой толстеют, поэтому пришлось срочно натягивать джинсы, и, позаимствовав машину, ехать в супермаркет.
Гленпойнт — крошечный городок на востоке страны, в котором никогда и ничего не происходит, но все друг друга знают и не прочь посудачить по поводу и без, поэтому, с тех пор как карьера начала складываться, мы со Скаем и Кэшем стараемся особо нигде не показываться, приезжая домой. Исключение составляют только «Гленпойнт Гудиз Маркет» — единственное место, где можно купить продукты (и петарды), а так же пустырь на выезде из города, где мы, как правило, пьём пиво по вечерам.
Оставив машину на полупустой в это время дня парковке, я пониже опустила козырек своей бейсболки и, поправив огромные очки на носу, окунулась в прохладу магазина. Мне везло не напороться ни на кого знакомого ровно пятнадцать минут, пока я набивала тележку всякой дрянью, но когда я остановилась в алкогольном ряду, размышляя, не хочу ли выпить вечером пива, везение резко закончилось.
— Эй, Андерсон! Потрясно выглядишь! — Громко протянул кто-то справа. Мама всегда говорила мне, что однажды оглянувшись назад, я врежусь в столб, и день будет непоправимо испорчен. Я рассеянно моргнула и обернулась. И, конечно, он стоял там, прямо посреди пивного ряда, во всей своей красе — Кеннет Тоуп, звезда нашей футбольной команды. Мы учились на одном потоке и я, как и все остальные девушки, бережно хранила его фотографию под подушкой. Но Кен был далёк и совершенно недосягаем, ведь, как и каждый квотербек, встречался с капитаном группы поддержки. Все были уверены, что Кена ждёт большая карьера в национальной лиге, но вот он, стоит прямо передо мной в «Гленпойнт Гудиз», и выглядит точно так же, как в школе, включая обильно смазанные гелем волосы и куртку «Гленпойнтских Кукушек». Я ещё раз моргнула, рассеянно подумав, где были мои глаза.
Во второй год старшей школы я дрожащей рукой подписывала ему открытку на День Святого Валентина, а потом случайно услышала, как он с приятелями высмеивает других девушек, приславших ему валентинки, зачитывая их противным писклявым голосом. Я тогда так и не отправила свою, но мне по сей день было обидно за остальных дурочек, решившихся выразить свои чувства к этому козлу.
— Привет, Кен, — я вежливо улыбнулась, встряхнув волосами.
— Привет, Барби! — Парень зубасто улыбнулся в ответ, и рассмеялся над своей шуткой. Справившись с желанием поморщиться, я заставила себя улыбнуться ещё вежливей, если это вообще было возможно.
— Приехала на встречу выпускников? — Поинтересовался парень, рассматривая пиво на полке.
— Встреча выпускников? — я вскинула бровь, — нет, я приехала отдохнуть и поваляться у бассейна.
Кен даже оторвался от разглядывания пива:
— Поваляться у бассейна?
— Ага, — взяв с полки бутылку Короны, я повертела её в руках.
— У тебя там что, своего нет?
— Не-а, — подумав, я взяла с полки целую упаковку и отправила её в тележку, бросив через плечо, — приятно было повидаться, Кен.
Но прежде, чем я успела скрыться, он крикнул мне вслед:
— Эй, Андерсон! В субботу в семь, в спортзале школы. Приходи, будут танцы! Говорят, почти весь класс соберется.
Я улыбнулась ещё раз и кивнула. Встреча выпускников? Только через мой холодный, разлагающийся труп!
На следующий день
— Каролина, ты выйдешь из своей чёртовой комнаты, и мы поедем в Шарлотт за чёртовым платьем!!! — Для пущей убедительности, мама стукнула в дверь и, скорее всего, ушибла руку.
— Не хватало ещё встретить там кого-то знакомого!
— Каролина, детка, не испытывай моё терпение.
Вот есть у мамы эта идиотская привычка упираться рогом! Я спокойно помалкивала о встрече с Кеном, но он, видимо, успел раструбить всей округе, что я в городе и, разумеется, уже этим утром мама обнаружила в почтовом ящике приглашение на встречу выпускников. И теперь на неё не действовали ни твердые отказы, ни уговоры, ни даже мольбы. Она была непреклонна.
