немедленно развернуться и убежать отсюда, и плевать с высокой крыши на вежливость и правила хорошего тона.
К сожалению, никто никуда не ушел. Ни она, ни Наталка. Как-то так получилось, что они все вчетвером пошли сначала за глинтвейном, потом дождались зажигания елки — там была красивая иллюминация под рождественскую музыку, потом зачем-то остались послушать концерт на площади… Всем было неловко, разговор получался скомканный и напряженный, ребята говорили на чешском, Лара изредка вставляла корявые фразы и искренне недоумевала, почему бы им не разойтись снова по тем парам, которыми они встретились изначально. Все равно вечер уже испорчен, и волшебная рождественская красота вокруг совсем не радует.
Наконец Наталке кто-то позвонил, она сделала страшные глаза, погрозила Миреку кулаком и очень быстро убежала. А он даже провожать ее не пошел, остался с Ларой и Тондой.
— Теперь можем говорить на русском, — объявил Антон.
— Теперь можем ехать по домам, — мрачно сказала Лара. — Я устала.
— Я провожу, — Мирек допил сваржак, который все еще был у него в руке, и швырнул стаканчик в урну. От вина губы у него были темные, словно зацелованные.
Он машинально облизнул их, и Лара едва не задохнулась. Во рту стало горячо и сухо.
Коварный глинтвейн хоть и был сладким, как компот, а в голову шибал, как надо — там было уже тесно от запретных мыслей и фантазий, в каждой из которых фигурировал Мирек в главной роли. И все же это был не повод сходить с ума.
— Не надо меня провожать, — отказалась она. — Я прекрасно дойду до метро сама.
— Я с тобой, — спокойно кивнул Тонда, — мне тоже надо áčkem ехать [36].
— И мне, — не уступал Мирек, неприязненно глядя на друга.
— А что, зеленую ветку теперь до Модржан продлили? — невинно осведомился Тонда, пряча усмешку. Смотреть на ревнующего Мирека было безумно прикольно, а провоцировать его — еще лучше. Прекрасно отвлекало от собственных неудач на личном фронте.
— Я не домой, — процедил тот и добавил вполголоса несколько крепких чешских ругательств.
— Тогда, конечно, пойдемте все вместе, — широко улыбнулся Тонда, отмечая, как зло блеснули Ларины глаза и как губы у Мирека сжались в непреклонную упрямую линию. Хорошо бы они не поубивали друг друга, пока дойдут до метро.
Но он не ожидал, что Лара дернет его за руку и почти насильно заставит идти рядом с собой, затеяв разговор про его двуязычие и про то, кем он себя больше ощущает: русским или чехом. Эту тему для беседы Мирек точно не мог поддержать, так что Антон в полной мере оценил Ларино коварство.
Мирек молча шел сзади, и Тонда спиной чувствовал, как в том копится мощная, как шквальный ветер, ярость. Пожалуй, стоило оставить этих двоих друг с другом и доехать на трамвае. Дольше, но зато спокойнее.
Они спустились в метро и стали ждать поезд, Ларе и Тонде нужен был тот, что шел в сторону Nemocnice Motol. В какую сторону нужно было Миреку, оставалось неясным, потому что он по-прежнему молчал. Но когда приехал нужный им поезд, и Тонда, обменявшись коротким рукопожатием с другом, шагнул к вагону, он вдруг услышал возмущенный Ларин вскрик. Мирек крепко схватил её за руку, не пуская к поезду, и кивнул Тонде: мол, езжай, мы сами разберемся. Тонда замешкался, такое насилие было ему не по душе и он уже собирался вступиться за Лару, но тут она вырвала руку, прошипела Миреку что-то злое и осталась стоять на платформе. И тоже махнула Тонде рукой, чтобы её не ждал. Что ж, пусть так. Он пожал плечами, проскочил в закрывающиеся двери и пару секунд, пока поезд не тронулся, видел сквозь стекло две фигуры, которые стояли друг напротив друга.
* * *
— Какого хрена ты себе позволяешь? — Лара не хотела говорить громко, чтобы не привлекать к ним излишнее внимание, но ярости в ее голосе было столько, что лучше бы кричала.
— Почему ты гуляла с Тондой?
— Не твое дело! Ты тоже, знаешь ли, не один был!
— Ты волэ, — выругался Мирек. — Он твой студент! Со мной ты не хотела ходить, боялась, что в университете узнают, а с ним можно?
— С тобой я даже спала, если ты забыл.
— С ним тоже спала? И как? Больше понравилось?
Лара сама не поняла, как залепила ему пощечину. Просто ощутила резкую боль в ладони и увидела красный след на щеке Мирека, который даже не подумал перехватить её руку или увернуться. Просто неподвижно стоял, с трудом сдерживая тяжелую темную злобу, которая в нем билась.
— Антон — твой друг, — ровным голосом сказала Лара, стараясь на него не смотреть. — Так что тебе должно быть стыдно за те гадости, которые ты сейчас сказал.
— Если он с тобой спал, он мне не друг, — выдохнул яростно Мирек.
— А почему я или он должны тебе отчитываться? Я же не спрашиваю, кто была та девушка, с которой ты гулял.
— А ты спроси.
— А я не хочу! Мне не интересно!
— Врешь.
Лара замолчала. Мирек был прав, но признавать это она не собиралась.
Наверное, он это понял, потому что начал говорить сам:
— Наталка — девушка Макса…
— Что? — ахнула Лара. — Ты встречаешься с его девушкой?! Да как тебе вообще…
Мирек с силой вцепился ей в плечи и встряхнул ее, а по глазам было видно: готов придушить.
— С ума сошла, — прорычал он. — Я ей подарок помогал для него выбирать. У Макса скоро день рождения! Магазин недалеко от Старомака [37], а Наталка еще хотела на елку посмотреть, вот я с ней и пошел. А тут ты. С этим.
— Я просто с ним дружу, — устало сказала Лара. — И убери руки, Мирек, мне больно. Я здесь одна, у меня тут нет ни друзей, ни родных, и мне очень нужно с кем-то общаться помимо работы. Антон очень интересный, с ним легко, и он тоже говорит на русском.
— Дружи со мной, — потребовал Мирек, глаза его мрачно и решительно сверкали. — Будем гулять, разговаривать… что там еще
