в пол с высоким разрезом. Это платье способно было сделать любую фигуру женственной, но было в нем что-то бунтарское. Стоило лишь добавить ботинки на грубой подошве. Правда тут мне пришлось уступить холодному и противному и черным босоножкам на шпильке. Но даже несмотря на это, впервые мне нравилось.
Я окинула себя взглядом в большом зеркале, и, представляя в руках шпагу, сделала выпад, поражая воображаемого противника.
Позади раздался смешок, и я аж подпрыгнула. Потому что не слышала, как Север вошел в комнату. Увидела в отражении, что костюм он сменил на черные джинсы и рубашку, до локтей подкатав рукава. А твидовый пиджак что держал в руках, совсем не классического кроя, перебросил через спинку стула и сделал шаг в мою сторону.
Отодвинувшись, я освободила место у шкафа. Может, что достать требуется. Но Север шагнул ко мне снова.
— Что?
Я уклонилась.
Он вздохнул и, поджав губы, приблизился опять. Мы продолжали глядеть друг на друга через отражение. Как сурикаты, пытаясь поделить территорию.
— Да что такое?
И когда я хотела уйти, его руки легли на мои плечи.
— Что за..? — Я тут же попыталась их стряхнуть, но ничего не вышло.
— Послушай, Мушкетер, так не пойдет, — раздражённо произнес он. — Если ты будешь каждый раз от меня скакать по всему залу, ни один идиот не поверит в то, что мы встречаемся. А мы с Ахметом много лет знакомы. Ты можешь, я не знаю… представлять себе какого-то другого парня что ли?
Я покачала головой. Не могу.
Быть может и рада, но единственный, кого я могла бы представить был на пол головы ниже. Волосы уж точно короче. А еще гораздо темнее, цвета темного шоколада. Так что нет, с Севером эта задача невыполнима.
— Ладно, — произнес он. — Раз у тебя проблема с установлением телесного контакта, давай ты сама скажешь, как тебя можно трогать, чтобы ты от меня не шарахалась.
— Да откуда мне знать? — возмутилась я, краснея и отворачиваясь. — Ты так спрашиваешь, как будто я десять лет проводила тесты.
Трогать! Надо же такое сказать? И тут я почувствовала, как его руки опустились на мою талию, чуть сжимая.
Рывок, мои ступни на мгновенье оторвались от земли, и вот он уже прижал меня спиной к своей груди.
— Нет, — я попыталась вырваться, но вырвался лишь жалобный писк. Из меня. — Ай-яй-яй.
И вдруг Север засмеялся. Таким легким и звонким смехом, раскатистым и в то же время чистым, как горный ручей. Он смеялся надо мной, но мне не было обидно. Потому что смех этот не был злым или издевающимся. Он был из тех, что изо всех сил пытаешься сдержать, но не можешь.
Отпустив меня, Северов прикрыл ладонью слезящиеся от смеха глаза. И я поймала себя на том, что мои губы растягиваются в ответ.
— Прости, прости, — откашлявшись в кулак, сказал он. Север извинялся? Это что-то новенькое. — Не смог сдержаться, правда. Давай продолжим.
Он выпрямился. Еще раз одернул себя, чтобы не улыбаться. Зря, ведь ему шло.
— Всё, теперь серьезно. — И подал руку.
Я ошарашенно замерла, а потом вложила в его ладонь свою, и на этот раз мягко, словно в замедленной съемке, он притянул меня к себе, обхватывая за талию.
Мы стояли лицом к лицу. Разве что даже на каблуках мне приходилось чуть задирать подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.
— Так нормально? — прошептал он. Я кивнула, и Север чуть сильнее надавил на мою поясницу, вынуждая сделать к нему пол шага ближе, прижавшись всем телом.
Я едва не умерла от неловкости и смущения. Показалось, что сердце замерло внутри. Вот только привычной паники не было.
— Я не сделаю ничего без твоего позволения, обещаю, — мягко произнес он, убирая прядь с моего лица за ухо. Все еще сохраняя зрительный контакт.
И я поверила.
А потом плавно отстранился и произнес:
— Поехали?
— Поехали! — взвизгнула Полина, вцепившись в подлокотники кресел.
Я прикрыл глаза. Отвратительная была идея.
Поскольку мы относились к группе пассажиров с ребенком, нам первым разрешили подняться на борт. И теперь, глядя во все глаза на стюардесс, улыбками встречающих пассажиров, Полина аж повизгивала от нетерпения. Адель же грустно смотрела в окно за тем, как в соседний самолет грузят багаж.
— Северов, ты в своем уме? — прошипел я в трубку сегодня утром.
— Я не могу отказаться. Отец поставил мне ультиматум. На кону фирма — моя фирма, мне придется идти.
— Адель тебя убьет.
— Знаю.
— Ты обещал ей эту поездку еще три недели назад.
— Знаю.
— Ты идиот.
— Знаю, — все также ровно ответил Север.
Я устало потер глаза, глянул на часы. Восемь утра. Полина заворочалась на соседней койке.
— Скажешь сам? — задал я последний вопрос. Единственный, который меня на самом деле волновал.
— Да, я все объясню. Она поймет…
Вот только Адель не поняла.
О чем-то увлеченно думая, она продолжала грустно смотреть в окно.
— Кислородные маски расположены сверху над вашим сиденьем, — вещал мягкий голос бортпроводницы. — Наденьте максу на нос и рот и потяните за ремешок. Если вы путешествуете с ребенком, наденьте маску сначала на себя, потом на ребенка.
Кто-то толкнул мое кресло сзади. Потом еще и еще раз.
— Тош, а мы будем выше облаков?
— Выше, не вертись.
— Под сидениями расположены спасательные жилеты, а светящиеся указатели направят вас к ближайшему аварийному выходу.
В кресло снова толкнули. Я обернулся, благо сидел у прохода.
— Еще раз сделаешь так, ноги оторву, — пригрозил я сидящему позади меня пацану. Тот затих. — И другу своему передай, — кивнул я на его ровесника, сидящего прямо за Адель. Тот упирался коленками прямо в спинку ее кресла. — Быстро убрал!
— Тош, мы взлетаем, взлетаем! — Хотя
