держать меня здесь, как пленницу.
— Я не держу, а действую согласно нашей письменной договорённости. Ты живёшь со мной тринадцать дней. И по моим наблюдениям первый день уже начался. — Слэйн переводит взгляд на стену, и я тоже смотрю туда. Стрелки чёрных часов показывают пять минут первого.
— Ты издеваешься? Что за чушь, Слэйн? Хорошо, буду жить в твоём новом, отполированном гробу, в котором твоему злодею и место, но это не означает, что я стану ходить здесь голая. Понял? — яростно шиплю.
— Мне нравится ход твоих мыслей, Энрика. И это для тебя новый отполированный гроб, для меня же он пустой и одинокий, как раньше. Но теперь нас здесь двое. Так что я не жалуюсь, — отвечает он, пожимая плечами, и делает ещё один глоток виски, наблюдая за тем, что я буду делать дальше.
В ярости поворачиваюсь к лифту и вновь давлю на кнопку. Чёртовы буквы не меняются, и я начинаю нажимать на все кнопки подряд, надеясь, что это выведет из строя чёртову заумную штуку. Нет, она издаёт писк, и надпись полностью гаснет.
— Потрясающе, Энрика. Теперь, по твоей воле, мы оба заперты здесь! Ты определённо делаешь всё так, как я хочу, — смеётся Слэйн у меня за спиной.
Тру лоб, желая его придушить.
— Мне нужны мои вещи. Я занимаюсь перед учебным годом, и в ноутбуке мои книги. Ещё одежда. Я просто сейчас хочу поехать домой, а не отказываюсь от этого чёртового соглашения. Живо открой этот проклятый лифт, — рычу, искоса смотря на него.
— Пойдём, Энрика. — Слэйн поднимается и протягивает мне руку.
— Нет. Выпусти меня. Это смешно!
— Тогда улыбнись. Где твоё чувство юмора? — смеётся он, приближаясь ко мне.
— В гробу я его видела, — огрызаюсь я.
— Продолжишь в том же духе, там и окажешься, но мы попытаемся не дать тебе оказаться в нём. Поэтому прекращай истерику, Энрика. Лифт не откроется без отпечатка пальца, как и многое другое в этой квартире. Я специально оборудовал её самой сильной системой безопасности, которую смог придумать. Так что без моего ведома или разрешения ты не выйдешь. А что касается твоих вещей, то они у тебя уже есть. — Слэйн хватает меня за локоть и насильно заставляет идти за собой.
— Кто ты такой? — в шоке спрашиваю я. Его белоснежная улыбка ослепляет меня, пока он ведёт меня мимо огромной кухни, а затем столовой. Мы оказываемся в ещё одной небольшой гостиной, заполненной стеллажами с книгами. Конечно же, и здесь тоже мебель чёрного цвета. Всё здесь чёрное.
— Об этом ты скоро узнаешь, если не будешь воевать со мной.
— Если ты будешь вести себя нормально, а не запирать меня, то не буду воевать с тобой, — парирую я.
— А если ты будешь ставить мне условия, Энрика, то я буду очень плохим. Очень-очень плохим злодеем для тебя, потому что мне нравится идти напролом, — выдыхает он мне на ухо. По моей коже сразу же бегут мурашки.
Стеклянные чёрные двери автоматически раздвигаются перед нами, и мы оказываемся в большой спальне, в которой, в принципе, нет никакой другой мебели, кроме невероятных размеров кровати. Такой я даже раньше никогда не видела. Такие делают вообще? Или это особый заказ?
Охаю, когда над изголовьем кровати с чёрным шёлковым бельём вижу картину, которую я сделала для Слэйна. Это единственный светлый блик на чёрных стенах.
— Обожаю её, — шепчет Слэйн, уловив мой взгляд. — Она идеально вписалась в мою жизнь, как и ты, Энрика.
— Итак, вот кабинет, предназначенный лично для тебя. — Слэйн открывает двери, то есть они сами открываются от его прикосновения где-то слева, и мы оказываемся в небольшом помещении. Он включает свет, который бьёт мне в глаза. Привыкнув к яркому освещению, я в шоке таращусь на стол, высокий стул, множество книг по маркетингу и свой ноутбук, лежащий на столе. Там же находятся мои тетради, ручки и карандаши.
— Ты что… был у меня в доме? — шепчу я.
— Конечно. Я подготовился заранее. Хочу, чтобы тебе у меня понравилось, и ты чувствовала себя здесь хозяйкой. Можешь оборудовать кабинет под себя, купить что-то или покрасить стены, мне без разницы. Это твоё личное пространство на тринадцать дней, я в него лезть не буду.
— Ох, правда. Тогда ты не мог бы выйти отсюда, а я запру дверь, чтобы больше никогда тебя не видеть? — ехидно фыркаю.
— Увы, не мог бы. Ты недослушала меня. Я в него лезть не буду, потому что я и есть оно. Ты — моё личное пространство, а я — твоё. Это одно из правил. Здесь есть холодильник, в который я поставил для тебя некоторые напитки. Если будут пожелания, то оставь записку на кухонном столе. Моя домработница всё выполнит. Пойдём дальше. — Слэйн выводит меня из комнаты и проходит по спальне. Перед нами открываются другие двери. Это гардеробная, и я в ужасе смотрю на свою одежду, висящую справа, но там не только знакомые мне вещи, но и множество новых.
— Мне понравилось выбирать для тебя гардероб. Я подсел на это, — подмигивает мне Слэйн. Мы идём по широкому коридору между полок, заполненных мужской и женской обувью, одеждой, аксессуарами, и двери снова открываются.
— Тебе нравится? — спрашивая, он указывает на зеркальный столик с косметикой, расположенный прямо передо мной.
— Нет, — цокаю я.
— Ты стала более капризной, но ничего. Это решаемо. И последнее — наша ванная. — Мы обходим стену, по краям которой я вижу проход в огромную ванную. Здесь две раковины, душ, без каких-либо шторок, словно мы в тропиках. И да их тоже два. А слева, прямо рядом с панорамным окном, установлена большая чёрная ванна.
— Я с нетерпением буду ждать, когда мы вдвоём её опробуем. Тебе понравится, — шепчет Слэйн.
— Ты маньяк, — выдавливаю из себя.
— Я говорил об этом. Да, — спокойно подтверждает он. — Хочешь принять душ перед сном или перекусить, Энрика?
— Хочу закрыть глаза и, проснувшись, понять, что всё это просто мой чёртов кошмар. Ты рехнулся, Слэйн? Что всё это значит? Как ты мог, вообще, думать, что я соглашусь? — возмущаясь, вырываю свою руку из его и делаю шаг назад.
— Я знал, потому что у тебя не было выбора, как и у меня. Я хотел этого с самого начала и даже кое-что добавил здесь, после нашей первой встречи, но потом решил, что напугаю тебя своим безумием. — Слэйн подходит к раковине и проводит пальцем по чёрному мрамору.
— Хотел, чтобы ты привыкла ко мне в более дружелюбной обстановке, прежде чем я показал бы тебе то, что было со мной в прошлом. Я был открыт для тебя. Моё сердце снова поверило лжи, а потом испытало боль. Ничего нового для меня, но если раньше я мог забыть тех, кто пытался меня сломать, то тебя забыть не могу. — Слэйн бросает на меня горящий взгляд, и я сглатываю от силы проснувшегося желания. Боже мой.
— Ты чувствуешь то же самое, Энрика. Это связь. Неправильная. Грязная. Паршивая. Но она есть. Я отрицал её, думал, что выбью из себя дурь. Как видишь, я ещё болен тобой, а ты мной. Каждый из нас ищет причины, чтобы быть вместе. И я нашёл самую весомую. Да, я ублюдок, Энрика. Ублюдок, каких поискать надо, да и то вряд ли найдёшь. Я использовал всё против тебя, чтобы ты отдала мне чёртовы тринадцать дней моей жизни. То, о чём я мечтал. Столько планов, желаний, надежд. Признай, что у тебя они тоже были. — Слэйн подходит ко мне и подхватывает мой подбородок пальцами. Он с жалостью и печалью окидывает взглядом моё лицо.
— Были, но я всё испортила. Мы не можем быть вместе, — шепчу я.
— Почему? Мы уже вместе. Ты и я. Но будешь ли ты со мной дальше, Энрика? Добровольно? Захочешь ли ты любить
