буду. Еще, вроде бы, не давал повода, чтобы в моих словах сомневаться.
– Какое сегодня число?
Она залпом осушила и второй стакан воды. И уставилась пытливо на меня своими пылкими очами.
Еще чуть- чуть – и побежал бы совать голову под кулер, чтобы не сгореть. Прямо-таки прожигала взглядом.
– Так это… Календарь-то – вот. – Пять минут назад был уверен в сегодняшней дате. Считал дни до свадьбы вместе с Кирюхой. И знал, конечно же, наизусть… А тут вот – засомневался.
– Число назови.
– Пятнадцатое.
– А месяц какой?
– Милан, ты издеваешься? Написано же – март! – И тут я основательно забеспокоился. Начал судорожно вспоминать все признаки инсультов, инфарктов и всяких других страшных болезней, когда человек начинает терять ориентацию во времени и пространстве. – Сиди-ка ты на месте, не двигайся. Я сбегаю за каким-нибудь врачом!
Уже подорвался, но Милана крепко схватила меня за запястье, удерживая на месте.
– Когда у меня были месячные?
– Что?
– Я когда-нибудь тебе говорила об этом?
– Нет. – Мне даже в голову ни разу не пришло, что на эту тему нужны разговоры…
– Вот. И я не помню…
Она опустила веки. Откинулась на спинку кресла… Румянец постепенно возвращался на бледные щеки…
– Это проблема?
– Да.
– Кого позвать? Гинеколога?
– Нет. Сначала сходить в аптеку.
Она поднялась. Начала расстегивать форменный халат. С каким-то странным выражением лица – решительным и очень отстраненным.
– Мил? Какая аптека?
– Обыкновенная. Тут рядом. Ты побудь здесь, подмени меня. А я быстренько сбегаю…
И – реально – куда-то ломанулась. Прямо на шпильках и в колготках.
– Стой, женщина! Ты себя решила угробить? Сама же видела – март на календаре, не май, и не июль!
– Мне срочно нужно!
– Так я сам сбегаю! Ты только скажи, что купить!
Ее странное волнение передалось и мне. Засуетился, занервничал, начал застегивать куртку, а ее запихивать обратно на рабочее место.
– Я сама не знаю, какой лучше. Нужно самой на месте смотреть.
– Что? Что тебе нужно, Милана?
– Ты идиот, Иванов?
– Возможно. Скорее всего, идиот. Но если ты скажешь, в чем вопрос, я быстро поумнею.
– Мне. Нужен. Тест на беременность.
– Вань, ты рот прикрой… А то сейчас у тебя сквозняком выдует остатки соображалки…
Он как запустил руку в волосы, чтобы причесать их пятерней, так на месте и застыл.
– И не дергай себя так за шевелюру. В твоем возрасте это рискованно – выдерешь, потом уже не вырастут. А зачем нам плешивый муж и папа?
Я, наверное, и сама не лучше выглядела, чем он. Пару минут назад – уж точно.
Зато собственное «отражение» в виде Ивана шикарно отрезвило и привело в норму.
– И не надо меня кружить! Поставь на место, Вань! Я на работе!
Мыслительный аппарат у него до сих пор сбоил, вместе с говорительным, зато двигательный зашевелился.
– Так это же здорово, Милан!
– Я на работе, что тут здорового? Войдет клиент и увидит, как мы тут с тобой фигней страдаем. Прекращай, у меня уже голова кружится!
– Голова? Может, это давление? Или что там еще у вас, беременных, бывает?
– Токсикоз, плазмоз, хламидиоз, запор или понос.
Несла первое, что попадется на язык, а Ваня все больше пугался.
– Как? Все сразу? А это опасно?
Бережно, словно хрустальную вазу, он усадил меня обратно на диванчик, с которого не так давно получилось уйти.
– Послушай, Иванов. Когда тебя притащили сюда с разбитым черепом, ты соображал гораздо лучше. А что сейчас-то произошло?
– Не знаю. – Он присел рядом, держа меня за руки и преданно глядя в глаза.
– Ну, я не слышала о таких случаях, конечно… Может, это так последствия старой травмы проявляются?
– Да такая травма, Милан? Мне еще никто никогда не сообщал, что я стану отцом! Откуда я знаю, как реагировать правильно?
Все. Пациент спекся. Окончательно и бесповоротно.
– Вань. – На всякий случай, помахала ладонью у него перед лицом. Чтобы проверить реакцию. Больно уж заторможенно двигались его зрачки… Как у не совсем здорового.
– Что? И не маши тут, мухам еще рано летать. Кого ты здесь гоняешь?
– Тебе несколько минут назад Янина сообщила точно такую же новость. Забыл уже?
– Это не считается. – Он скривился, как от самого кислого на свете лимона.
– А я еще даже тест не сделала. Больше скажу: ты мне его даже не купил!
– Все равно. Я анализы Янки тоже не видел.
От сердца начало потихоньку отлегать. Словно холодные пальцы, которые сжали его и постепенно сдавливали, не позволяя дышать, отчего-то вдруг стали подтаивать.
Такую реакцию сыграть невозможно.
И слишком уж разный был Ваня, когда смотрел в глаза бывшей и в мои глаза, слыша примерно одни и те же по смыслу слова…
– А что ты будешь делать, если реально станешь отцом у детей от разных женщин одновременно?
Мне, все равно, хотелось расставить все точки над «и».
– Сбегу. В те места, откуда не экстрадируют. Я точно не узнавал, но уверен, такие страны есть…
Брови мои поехали на переносицу сами собой. Как можно держать покерфейс в таких ситуациях – бес его знает. Я бы хотела притвориться, что готова отпустить его с богом… Но слишком плохо верила в такой исход сама.
– Что? Не нравится такой ответ, да? – А его моя кислая мина вполне устроила. Он даже улыбаться начал, впервые за прошедшую вечность с моего осознания.
– А ты меня порадовать этим хотел?
– Ну, Мил. А зачем такую фигню-то спрашивать? – Он вздохнул, переходя на серьезный лад. – Я свой выбор сделал: это ты, Кирилл и все остальные дети, которые у нас получатся.
– Какие такие «все»?! Ты меня-то спросил? Я на «все» не подписывалась! – Быть многодетной матерью – вообще не в моих планах. Я нормальной жизни с одним Кирюхой-то посмотреть не успела.
Да, виновата сама. Но это же не повод, что надо и дальше от всего отказываться?
– Так ты и на это не подписывалась, кажется… – Он красноречиво кивнул в сторону моего живота. – И я не спрашивал. А видишь, как оно вышло?
Ваня окончательно пришел в себя. И ухмылка его вечная на рожу вернулась.
– Будешь предохраняться теперь. Как ты сам сказал? Изолентой перематывать?
– Тебе не понравится сам процесс. – Он как будто всерьез задумался над такой перспективой. – И ее потом обратно очень трудно отклеивать…
– Ты пробовал? Вань?! Ты в своем уме?!
– Ага. Отец твоих будущих детей и одного настоящего – не совсем же придурок, в самом деле.
– А откуда такие познания?
Вся эта словесная шелуха и
