в город, ведь запись ведется.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — нарочно прикидывается и тянет вперед свою пухлую руку. — Нет у меня перстня, исчез после тебя. Между прочим, законной семейной реликвии, доставшейся по наследству. Ты знаешь, что мой муж был из знатного рода? В Алёшеньке течет голубая кровь.
Ветров не выдерживает и становится на первую ступень крыльца. Потом оборачивается ко мне:
— Заканчивай запись. Бабка догадалась, что ты снимаешь.
Я делаю вид, что выключаю и прячу телефон в тот же карман.
— И о тебе догадалась, — Зинаида язвит. — Сразу поняла кто ты такой.
— И кто же?
— Уголовник. У тебя на морде написано. Но раз уж явились, милости прошу.
Старуха разворачивается и грузно топает в дом. Очень медленно.
— Нельзя ли побыстрее? — тороплю.
— Я почти неходячая, уж потерпите.
Попадаем внутрь дома.
Здесь больше нет фальшивого уюта на веранде. Воняет, грязно, всюду раскиданы тряпки, невымытые банки и котелки. Жутко разит от ведра с мочой.
— Алёша не любит выходить по нужде ночью! — фыркает она и распахивает дверь в сам дом.
Я пытаюсь занюхать собственным рукавом. Здесь воздух особенно злачен и летают мухи.
Старуха нас совсем не боится, словно терять ей уже нечего.
— Сейчас я вам чаю налью, — ехидствует, — с плюшками. Вам нравятся плюшки с дерьмом?
Ветрова сложно удивить, но сейчас он склоняется ко мне:
— Жаль, не взяли Нину. Я такого кошмара даже на зоне не видел. Нина хотя бы контактировала с ведьмой.
— Ты же не сидел, — сдерживаю рвотный рефлекс.
— Но имею представление.
Старуха ведет нас в кухню.
Там снимает с головы платок и умещает его на плечи. Потом вынимает шпильку из волос и кладет на стол. Ее редкие волосы кудлами падают до самой поясницы. Бабка трясет головой и подходит к печке. Снимает закопченный чайник и разливает кипяток по чашкам. А они все в каких-то ошметках.
— Полагаю, вас раньше принуждала к опрятной жизни Ниночка, а теперь вы пустились во все тяжкие, — морщусь.
— Я отличная хозяйка! — вскидывается на меня. — Это Нина засранка!
Между делом пока Зинаида отвлечена на меня, Андрей, превозмогая тошноту, успевает осмотреть небольшой дом и вернуться.
— Золотов, старуха нам винт в уши вкручивает! Ее сынок сбежал, в спальне окно нараспашку!
Очень подозрительно, чтобы быть просто трусостью.
— Тогда и нам здесь делать нечего.
Признания от Зинаиды не дождаться.
Мы шагаем из дома.
Старуха завидной прытью бросается нам вдогонку.
— Не пущу! — впивается в мое плечо.
— Отцепись ты! — раздраженно одергиваюсь.
Летим по крыльцу во двор и жадно глотаем кислород. Зинаида замирает в двери, схватившись за косяк.
— Ну и пёс с вами! Валите отсюда, все равно Алёшеньку вам уже не догнать. Он к соседу убежал, которого я подкупила, а у того машина новая, иномарка. Так что сыночек мой раньше вас к прокурору приедет и все расскажет!
Переглянувшись с Андреем, возвращаемся в машину. От старухи прока не будет, а поступать, как мечтал Ветров, я не разрешаю. У нас и так с прокурором правовые состязания.
Не щадя колес, мчим в город, прямиком в отдел, где заведует Краснов.
Не знаю, какой автомобиль у подкупленного соседа, но мы едем быстро.
Почти не разговариваем между собой ведь вариантов развития события множество. Зачем гадать?
Только останавливаемся возле нужного здания, как Андрей словно взрывается, бьет пальцем по лобовому стеклу, указывая на парадный вход в отдел.
— Мужик в синем спортивном костюме, это точно сын Зинаиды. Он одевался в комнате.
Я успеваю разглядеть только спину, мелькнувшую за дверь.
— Пойду за ним, — отвечаю. — Что уж теперь остается?
— Я с тобой.
— А ты уверен в этом? Все-таки там полиция.
— Поностальгирую.
— Хорошо, но если при себе есть запрещенное, например, огнестрельное или колюще-режущее, лучше оставь в машине. У Краснова с недавних пор особая пропускная система, впрочем, сам увидишь.
Синхронно покидаем авто.
Возле участка много припаркованных машин, сложно понять, на какой именно добрался Семенихин, да и это теперь неважно.
Двигаемся по следам Алексея.
На первом этаже в приемной младший сотрудник нас встречает без возражений, только предупреждает прокурора по телефону о визите, а после спокойно пропускает и даже подсказывает, что иди надо на третий этаж.
Я и без него об этом отлично помню.
А то, что происходит дальше, вынуждает меня и Ветрова притормозить, не дойдя метров пять до кабинета. Возле логова прокурора дежурят два сержанта с автоматами наперевес. Кроме того!
Чтобы подобраться к Краснову, нужно еще преодолеть специальные рамки, реагирующие на металл.
Никто в моей практике раньше такого не позволял, Краснов тут первопроходец. Он вообще много себе позволяет. Потому что идет против опасных и влиятельных людей, оттого и видит в каждой тени угрозу. Как бы ни храбрился.
Пробиться к прокурору пытается Алексей, но рамка вновь и вновь издает характерный звук. Его просят вынуть все из карманов, затем снять кофту…штаны…
Но ничего не меняется.
В этот момент на телефон Нины поступает звонок с номера Шахова, должно быть, заметила пропажу и что-то предчувствует.
Я отвечаю и параллельно отслеживаю безуспешные попытки Семенихина прорваться к прокурору. На эти действа уже вышел сам Краснов, он стоит за рамками и пока смотрит, ничего не предпринимает.
Решаю быстро рассказать суть Ниночке, без подробностей, но чтобы она поняла.
Алексей фоном возмущается:
— Я уже в трусах и туфлях! Чего вы от меня хотите? Я чист, лучше арестуйте вон тех отморозков, — тычет в нас.
Но для Краснова это не аргумент.
В ожидании кульминации решаю спросить у Нины:
— Не помнишь, у твоего бывшего мужа есть штифты или металлические пластины в позвоночнике?
— У Алёши?! — слишком эмоционально реагирует. — В той семейке спина болела только у меня от бесконечной работы! Свекровка говорила, что ее сын создан для интеллектуального труда. Она берегла Алёшу как сокровище, не было у него никаких травм!
Тем временем Ветров тоже увлекается в главную интригу дня. Сложив руки за спину, медленно подходит ближе к рамкам.
— По опыту скажу, что некоторые нечестные перевозчики прячут контрабанду в самых неожиданных местах.
Алексей молниеносно багровеет и хватает себя за зад.
— Я не такой!
Прокурор не вмешивается.
Снова погружаюсь в разговор с Ниной, обрисовывая, что вижу.
— А почему он еще не разулся?! — визжит.
— Не знаю. Стоит нарядный. В лакированных туфлях. Интересное сочетание со спортивным костюмом.
И в этот миг Алексей разувается.
Рамка молчит.
Я собираюсь отключаться, оказалось, что железные набойки навели шороха на всем третьем этаже отдела.
— Нет, подожди! — кричит Нина. — Это не набойки! Так просто не может быть, я
