не ускользает то, что он ни разу не назвал Штейна моим отцом, как все остальные.
— Я предупреждал твою мать, когда она еще только познакомилась с ним в колледже. Я пытался сказать ей, что внутри него темнота, хотя и не так буквально. Я знал, что сделал его отец, титул, который он получил по наследству, и который никогда бы не передал тебе, и, воистину, это большая удача. Все, состоящие в Райте, прокляты, Саллен. Не забывай об этом.
Я вдыхаю. И не выдыхаю.
И тогда я чувствую это. Как у меня с головы соскальзывает капюшон. Мне в уши ударяет воздух.
Все такое холодное и грубое, словно впившиеся мне в спину гвозди, но я не двигаюсь и даже не знаю почему.
Он говорил о моей матери.
Никто никогда не говорит о Мерси Рул. Когда Штейн убил ее у меня на глазах, она не стала призраком. Она превратилась в ничто. В кучку пепла. Я не мог ни горевать, ни вспоминать, ни скучать по ней.
— Мне известно, почему ты это носишь. Когда ты был маленьким, я пытался это остановить. Прости, что не смог его одолеть. Такова уж моя судьба, но здесь у меня появились свои друзья.
Я думаю о звуках ползающих змей. Может, я зря их ненавидел?
Мне на плечо ложится чья-то рука.
Я вздрагиваю от ее прикосновения, но оно легкое и не причиняет боли.
— Девочке будет страшно, — продолжает мужчина, прикасаясь ко мне так, как не прикасался никто со смерти моей матери. — Но она ведь тоже искала тебя, знаешь?
Я крепче зажмуриваю глаза. В них что-то нарастает. Давление, на которое я уже перестал реагировать.
— Позаботься о ней. Она привыкла получать желаемое, и это хорошо, потому что для нее это ты.
Мужчина убирает руку.
— Пойдем. Я покажу тебе более быстрый и безопасный путь.
Глава 23
КАРИЯ
Я просыпаюсь от шума дождя. Но не только. Еще от какого-то колебательного, скользящего движения. По моему виску стекают холодные капли и просачиваются в волосы. Внутри нарастает приступ тошноты, грозя вот-вот подступить к горлу. Все вокруг в движении, и даже с тяжелыми закрытыми веками у меня кружится голова.
— Саллен?
Это имя слетает с моих пересохших губ, но я не знаю, чье оно и почему я его произношу.
Раздается тихий вздох, который может быть подтверждением или случайным фактом.
Мои конечности словно уснули, и когда я пытаюсь пошевелить пальцами беспомощно свисающих вдоль тела рук, по моим венам пробегают острые песчинки; это болезненное ощущение возвращающегося к жизни тела.
Я чувствую, как у меня под веками подрагивают глаза. Они вращаются под кожей, но мне требуется некоторое время, чтобы их открыть. Ресницы слипаются от вязкого ощущения сна.
Меня встречает темнота, разбавленная странным свечением.
Я слышу что-то похожее на скрип шин по асфальту.
Механический голос говорит: «Идите. Идите. Идите». Это кажется очень знакомым, но в то же время каким-то далеким.
Я не могу уловить смысла.
И почувствовав толчок, а на виске холодную влагу, я еще раз моргаю и вижу смотрящие на меня карие глаза в обрамлении красных огней.
— Не кричи, — тихо произносит хриплый голос Саллена Рула. — Мы в городе на пешеходном переходе. Если закричишь, нас найдут.
Не останавливаясь, он на мгновение бросает на дорогу взгляд из-под длинных, бархатисто-черных ресниц, а затем снова на меня. Красный свет гаснет, голос робота стихает, и я слышу лишь его слова:
— И я еще не готов к тому, чтобы тебя у меня отобрали.
Все вокруг погружается в серую тьму, я закрываю глаза и просто наслаждаюсь этим фантастическим сном.
— Эта крытая автостоянка торгового центра «Медичи», — произношу я после того, как Саллен сажает меня возле входных дверей вымершего торгового центра.
Я не сплю.
Это чудесно и в тоже время ужасающе.
Пытаясь сориентироваться, я оглядываю просторный гараж, в который можно попасть только по пандусу. Именно по нему и поднялся Саллен, неся меня на руках, потому что, медленно приходя в себя, я еще не чувствовала конечностей. А сейчас у меня кружится голова, меня тошнит, но, по крайней мере, я могу стоять.
Я чувствую себя грязной, моя кожа словно покрыта пленкой, и я знаю, что это не из-за дождя, все еще капающего с ночного неба снаружи парковки.
Предполагаю, что это из тоннеля, несмотря на то, что я едва его помню. Все события до этого момента изъедены пробелами.
Я точно знаю лишь то, что у меня вот-вот лопнет мочевой пузырь, и мне очень нужно пописать. Я оглядываюсь на двойные стеклянные двери в ненавидимый мною бутик — там ужасные платья и сидят они ужасно; однако торговый центр закрыт.
Как бы то ни было, я никогда не видела парковку торгового центра «Медичи» такой пустой. На верхних этажах, под цементными навесами припарковано несколько машин, но по большей части здесь пусто.
— Зачем ты сюда пришел? — Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Саллена.
Он стоит, прислонившись спиной к каменной стене здания и опустив подбородок.
«Он все это время меня нес. И не оставил в туннеле».
Мне приснилось, что так все и было. Кошмар, где ему предложили гораздо больше, лишь бы он от меня отказался. Жизнь, какой он и представить себе не мог, но… он меня не предал.
Руки Саллена в карманах толстовки, капюшон накинут на голову, темные глаза настороженно следят за мной, будто он боится, что я могу сбежать, и ему придется броситься на меня.
— Я… — начинает он, затем отворачивает от меня голову, и я скольжу взглядом по четкой линии его подбородка, по обрамляющей ее щетине, темной и… такой сексуальной.
И он спас меня.
Нас.
Он спас нас. Может, он любит меня, а
