сидит чадо с яичками.
– Ира, ау, – зовет Тим. – Ты уснула? Целоваться пора.
– Задумалась, прости, – подставляю губы для поцелуя, и гости нам аплодируют стоя.
Блин, как в кино каком-то!
Связываем вместе ожерелья, как велит гавайская традиция новобрачным. Всё, красота, муж и жена во второй раз.
– Надо нам третью свадьбу замутить, – говорит Тим.
– Вот тебе делать нечего! Оставь уже беременную женщину в покое.
– Так, беременная женщина, собирайся, у нас медовый месяц, точнее неделя. Будет очень горячо, – добавляет на ушко.
– Я в предвкушении, – розовею от смущения.
Да, мы уговорили родителей погостить у нас неделю. Всё равно им пришлось нанять работника, так что за животными есть кому присмотреть. На два дня мы с мужем уедем на дикий пляж вдвоем, а потом вернемся, и Тимка будет возить на экскурсии моих близких.
Кафешка при отеле и весь двор забиты до отказа. И постояльцы, и местные празднуют нашу свадьбу. У нас тут весело: и танцы, и живая музыка, и много красивой еды. Тимофей всё организовал, меня и близко не подпустил. Сюрприз планировал. И он удался!
У меня ноги уже отваливаются танцевать. Оля моя такая красивая – избавилась наконец от своих ужасных синих волос. Местные мачо на нее смотрят с обожанием. А она вся цветет, но ничьи ухаживания не поощряет. Ждет того самого, как она говорит. И хорошо, не нужна нам в семье такая шалава, как Мон, тьфу, не к ночи будет помянута. Пусть лучше ждет, чем перебирает всех подряд.
Я так рада, что мои дети оказались воспитанными людьми. Они, как только приехали, начали помогать Тимофею с отелем. Сами – никто их не понукал! Роберт делал мужские дела – прибить что-то, кустарник обрезать. Оле не в лом в номере прибраться, если позарез нужно, когда клиент уже сидит внизу с вещами. Я вообще не ожидала, если честно, что они такие замечательные у меня. Прямо радуюсь на них.
Машка учится серфингу. Тимофей научил её оседлывать волну. Я сначала переживала, мол, утонет дитё. А потом понаблюдала и пришла к выводу, что рядом с Тимом ей ничего не грозит. Вот такой вот он надежный мачо, глаз с нее не спускает, пока она на доске стоит.
Собираемся на дикий пляж и берем с собой минимум одежды.
– Она нам не понадобится, – загадочно говорит Тимофей.
– Что, совсем голые будем?
– Почти.
– Мне это уже нравится, – расцветаю в улыбке.
Оставляем наших гостей наслаждаться пляжем, океаном и вкусной едой. Тим велел своим поварам каждый день подавать на шведский стол праздничную еду. А сами едем на джипе в секретное место Тимофея.
Это офигенной красоты пляж! Почти нетронутый людьми. Здесь никого, только мы. Тим надевает на себя тазобедренную повязку:
– Элемент одежды гавайцев, – комментирует он.
– Но у тебя голый зад.
В самом деле, перед прикрыт, а сзади – нараспашку.
– А ты что, против? – сощуривается.
– Неа! Обожаю твою накаченную задницу, – впиваюсь ноготками в его тугие булки.
– Ау. Не царапайся, киска.
– Тогда не свети жопкой.
– Жду, когда ты посветишь. Раздевайся!
– Оох…
– Я тебе костюм Чунга-Чанги подготовил, – бросает в меня лифон, состоящий из двух скорлупок кокоса, и нитяную зеленую юбку. Помнится, у меня дома была похожая нитяная занавеска.
– Офигенный наряд. Мы – папуасы?
– Мы гавайцы.
Переодеваюсь в предложенный наряд, раз уж у нас тут костюмированная вечеринка намечается. Красотка! Но его повязка мне нравится больше – такой секси-шмекси дикарь. Руку только просунь – и можно пощупать хозяйство. А я обожаю его щупать… везде. Не только ТАМ.
А да, трусов мне не полагается. Поэтому доступ к моим интимным частям тела для него тоже открыт.
– Мы развратники, – говорю смущенно.
– Нам положено.
– Почему?
– Патаму шта любим друг друга.
– С этим не поспоришь.
Выкладываю на скатерть еду, и мы обедаем, наслаждаясь видом океана. Я счастлива, что снова на Гавайях, и в ближайшее время отсюда не уеду. Рожать, наверное, придется в Москве, но это еще не скоро будет. А может, и в местную клинику меня пристроит. Деньги решают всё.
– Ешь булочку, родная. Тебе надо хорошо питаться.
– От булочек попа будет толстая.
– Я тебя и жирненькой буду любить, честно-причестно.
– Ой, ну скажешь тоже. После родов буду стройняшка, клянусь.
– Ну, а пока – ешь.
Два чертовски крутых дня на диком острове в костюмах! Мы спим под открытым небом в обнимку, накрывшись одним пледом. Греем чайник на костре и пьем безумно вкусный чай с дымком. Купаемся в океане полностью обнаженными и занимаемся любовью до изнеможения.
Но пора возвращаться в гостиницу. К нашему приезду снова подготовлен праздник. Мы что, будем праздновать свадьбу неделю?
Нахожу маму и папу на пляже. Папа на лежаке в новомодных плавках греет пузико и пьет голубой коктейль из бокала на длинной ножке. Мамуля в широкополой шляпе и в ультрамодных очках читает журнал. Прикид им подбирала Оля – прямо не узнать эту деловую сельскую парочку.
– Ну, как вы тут без своих кур? – спрашиваю, присаживаясь рядышком на песок.
– Папа уговаривает меня остаться здесь навсегда, – улыбается мама.
– А что, оставайтесь. Будешь помогать мне ребенка нянчить, когда родится.
– Ни за что не брошу свой огород, – говорит мама.
– У Тима есть сад. Будешь там копаться.
– Все это, конечно, прекрасно, но… Твой Тимофей, я хотела сказать, широкой души человек. Принял тебя, дочь, с тремя детьми. Таких мужчин больше нет, да, Вась?
– Мгм, – подтверждает папа, отпивая коктейль из трубочки. – Мой зять – самый охрененный.
– Да тише… ты, Вась! Выбирай слова при ребенке, – мама косится на играющую неподалеку Машуньку. Она вместе с братом стоит замок из песка.
– А шо, я ж не матерился.
Папа безумно боится маму. Она у нас рулит в семье. Улыбаюсь, слушая их беззлобную перепалку. Мне будет их не хватать. Часто не поездишь из Штатов в Москву, раз в год, может быть. Но они не останутся здесь, я это знаю. Уговаривать бесполезно.
Год спустя
Фей таки нафеячил себе сына – кто бы сомневался! Назвали Матвей – это по-нашему. А для местных он Мэтью, Мэтт. Ростом в папу пошел, это сразу видно, крупный малыш.
– На меня похож, – гордо говорит Тим.
– Один в один, – отвечаю, чувствуя, как в груди печет. – Блин, давай Матвея сюда скорее, у меня щас фонтан брызнет!
Муж передает мне сына, и я пихаю ему в рот сосок. Фух, успели! Я как дойная корова – молока вырабатываю столько, что на двоих, а то
