Очень-преочень рада.
Когда на следующий день в дверь к Хлое постучали, ей и в голову не пришло, что это может быть комендант. Она уже привыкла к тяжести его отсутствия. Шторы она закрыла, потому что не хотела случайно подсмотреть за ним. Она дает ему передышку, черт побери!
Однако на пороге стоял именно он – четыре дня спустя после того, как она все испортила.
– Привет, – сказал Рэд.
Хлоя сглотнула – было больно. Прямо сейчас ей было больно везде. Он не мог бы прийти в еще более неподходящее время, даже если бы постарался. Она чувствовала себя дерьмово и выглядела «не в форме» – эту формулировку велела ей использовать ее когнитивный терапевт, вместо того чтобы называть себя отвратной. Но на самом деле просто иногда человеческие существа выглядят отвратно. В этом нет ничего постыдного. Или, по крайней мере, не было бы, если бы Рэд не стоял у нее на пороге, и уж он-то выглядел просто роскошно.
Хлоя открыла рот, чтобы просипеть удивленное «привет», но он поднял руку, перебивая. Он был необычно неулыбчив, суров и серьезен, от чего Хлоя занервничала – не потому, что Рэд был огорчен из-за нее, а потому, что он в принципе был огорчен.
Рэдфорд Морган должен всегда улыбаться.
Он пропустил пальцы сквозь волосы и заявил:
– Я просто хотел сказать, что ужасно на тебя зол. Но… – Он прочистил горло и сделался слегка неуверенным: – Но я не думаю, что ты намеренно… намеренно сказала то, что сказала. Но я все равно зол. И буду злиться до тех пор, пока не буду готов прекратить.
Хлоя медленно кивнула, не до конца понимая, зачем он объясняет механизмы человеческой злости, но вполне уверенная, что это для него важно:
– Ладно.
Какой-то миг Рэд явно испытывал до боли сильное облегчение. Потом он прищурился, осознав, какой у нее тонкий и хриплый голос, и обвиняюще произнес:
– Ты больна.
Видимо, Хлое должно было польстить, что он не смог разглядеть этого по одному лишь ее виду. Но что-то в той речи, которую он только что держал, и в выражении его лица не давало ей покоя.
– Ничего страшного. Ты же знаешь, что имеешь право злиться, правда? В целом, я имею в виду. И на меня. Ты имеешь право на меня злиться.
На мгновение Рэд замялся:
– Конечно знаю. Я же только что сказал это, разве нет?
Внезапно Хлоя осознала, что ее беспокоило. Он только что сказал это – но говорил так, будто пробовал что-то новое и не был до конца уверен, что оно сработает.
– Тебе надо прилечь, – сказал он, вклиниваясь в ее мысли.
– Не глупи. Такое случается постоянно.
Хотя ей и правда хотелось бы прилечь. Или даже просто… присесть. Рэд не станет считать ее какой-то ненормальной из-за того, что тело ее подводит, а теория ложек осталась где-то в недрах памяти. Хлоя прислонилась к стене, а потом начала соскальзывать вниз, самую малость.
Рэд нахмурился:
– Ты сейчас что, в обморок падаешь?
– Это обычно случается гораздо более внезапно, – рассеянно ответила Хлоя. – Я просто посижу тут…
– Или мы поступим вот так. – Он вошел в квартиру и поднял ее на руки.
– Ох! Э-э. Что ты делаешь?
– Несу тебя. Давай-ка помоги мне.
По всей видимости, он имел в виду, что ей следует перестать неловко размахивать ногами. Поскольку Хлоя очень, очень устала, а при ходьбе у нее появлялось чувство, что ей в поясницу всаживают нож, она повиновалась. Рэд захлопнул дверь и спросил: – Куда тебе надо?
– Я была в гостиной. Рэд, мне ужасно, ужасно, сверхтотально жаль, что…
– Перестань разговаривать. У тебя ангина или что?
– Или что. Но это скоро пройдет. Такое случается, когда я слишком устаю или не ем как следует…
– Или наступаешь на трещины на тротуаре. – Он осторожно опустил ее в гнездышко, которое она устроила себе на диване, а потом встал на колени на полу рядом с ней: – Знаешь, для чего-то с таким смешным названием фибромиалгия…
– Настоящая говнючка.
–Хлоя!Ты что, выругалась? Ты же никогда не ругаешься. – Он помолчал. – Было забавно. Давай еще раз.
– Нет, – чопорно ответила она.
Рэд хмыкнул, и она осознала, что так соскучилась по нему, что ее сердце тут же треснуло, как сырое яйцо. Липкие эмоции вылились наружу. Остатки защитной скорлупы разлетелись мелкими осколками.
– Прости меня, – прошептала Хлоя. Нужно было объясниться, по-настоящему, но она не могла заставить себя посмотреть на него. Если она сосредоточится на собственных коленках, благоразумно решила Хлоя, Рэд не сможет прочесть в ее глазах правду о ее чувствах. – За ту ночь, – вздохнула она. – Знаю, ты сказал, что не будешь усложнять, но для меня это все усложнило. Видимо, я по натуре такая. Как только ты перестал меня касаться, я резко вернулась в реальный мир и запаниковала, стала думать, что это значит и чего ты хочешь – или не хочешь, ну и… вот. Короче говоря, я надумала лишнего и сделала несколько громадных ошибок, и мне жаль.
– Хлоя. Посмотри на меня.
Ее первым порывом было отказаться, как ребенок отказывается от овощей. Но это было бы не очень-то зрело, а именно из-за незрелости она так напортачила на прошлых выходных, так что заставила себя посмотреть.
Рэд задумчиво водил костяшками пальцев по губам, разглядывая ее. Между бровей у него снова залегли прежние три черточки. Как будто он не знал, что с ней делать. Наконец он сказал:
– Значит, это все усложнило, а?
Хлоя с усилием сглотнула – взгляд его бледных глаз приковал ее к месту. Он бесконечно завораживал. Голосом не громче тоненького шепота она подтвердила:
– Да.
Рэд спокойно сказал:
– Для меня тоже. Забавно – ты же такая умная. А у меня такое чувство, будто у меня на лице все написано. Но ты, видимо, не понимаешь, чего я от тебя хочу.
Она помотала головой:
– Нет. Не понимаю.
А может, понимаю, но боюсь это признать.
Словно услышав эхо ее мыслей, Рэд подался ближе, поднося руку к ее щеке:
– Я покажу тебе.
Кончики его пальцев коснулись линий ее лица, челюсти, горла, а глаза неотрывно следили за их движениями, будто он рисовал какую-то карту. Он так сильно сосредоточился, что земля, а вместе с ней и время словно остановились. И это заставило Хлою почувствовать…
Почувствовать – и все. Все. Сосредоточенность Рэда просто заставила еечувствовать.
Хлоя рвано выдохнула. Сердце отбивало бешеный ритм о грудную клетку. Она подумала, что сейчас он ее поцелует, и она сдастся под его сексуальным натиском или что-то в этом духе, – но внезапно, поморщившись, поняла, что не вполне к этому расположена. Сидя так близко с ним рядом, она чувствовала, что ее кожа будто превращается в дрожащий шелк, но возбуждение было лишь тихим хныканьем на фоне воплей тела от болей и утомления. Она внезапно вспомнила ночи с Генри, ночи, когда он отворачивался от нее, с отвращением бормоча что-то после очередной провалившейся попытки близости. «Если ты не хотела, могла бы просто сказать».
Онаговорила. Она говорила «Генри, мне нехорошо», но он думал, что сила его проклятого пениса немедленно все исправит.
Что ж, Хлоя не собиралась проходить через это снова – даже с Рэдом, насколько бы он ей ни нравился. Хлоя оцепенела под его легкими, как перышки, касаниями, и он запнулся с мягким беспокойством во взгляде. Не злость. Просто волнение. Хорошо. Может, он все-таки не станет реагировать так же остро. Дышать стало чуточку легче.
Она твердо сказала ему:
– Ты должен знать – я хочу тебя, но сегодня я не чувствую особенного…
– Хлоя, – мягко перебил Рэд, снова нахмурившись. – Солнышко! Ты правданепонимаешь, чего я хочу, так ведь? – Рэд поймал ее ладонь, прижимая губы к полоске кожи, видневшейся между липучками опор для запястий. Спустя мгновение он осторожно сказал: – Я бы хотел остаться сегодня. Просто посидеть. Ничего?
От облегчения у нее закружилась голова. Он не станет все усложнять, и ей не придется его отталкивать. Хвала Небесам, потому что в кои-то веки Хлое не хотелось кого-то отталкивать.
