он.
— Ризвану позвонил?
— Роксана, — тяжело вздыхает Малик, — он считает лучшим пока не приближаться к вам. Дай ему время разобраться с Саидом.
— ЧТО?! — взрываюсь я, забыв, что в соседней комнате спит сын. Поджимаю губы и, схватившись за голову, отхожу к окну. — Он хоть знает, что я родила? Что я потеряла брата? Что я прошла через ад, надеясь на скорейшую встречу с ним? Я каждый день жила с мыслью, что вот сейчас дверь распахнется и в комнату войдет Ризван! Что он прижмет меня к себе и скажет, что это всего лишь сон! Как он может не приближаться?!
— Он обо всем знает. Ты его тоже пойми. Ему пришлось преклониться перед Ильясом, чтобы найти вас. Он сейчас сам себя презирает.
Я горько усмехаюсь, сболтнув:
— Он только о себе и думает. Как всегда… Иди, не тяни время. Малыша надо переодеть.
Город уже просыпается. Туда-сюда двигаются сонные прохожие, выгуливающие собак, нарастает темп автодвижения. А я будто сворачиваюсь в кокон, наоборот, уходя в спячку.
Я ждала этого дня, этого мгновенья. Но мало того, что спас нас не Ризван, а Малик, так еще я должна встать на его место и понять, как ему тяжело. А мне? Мне не тяжело?!
Переключив внимание на холодильник, я выгребаю из него полуфабрикаты и принимаюсь готовить себе завтрак. Надо меньше нервничать и думать о сыне. Никому не сделаю легче, если потеряю молоко.
Малик приезжает часа через два. Я, разумеется, наивно продолжаю ждать Ризвана и замираю, когда щелкает дверной замок. Увы, моему мужу на нас плевать.
Поставив коробки у порога, Малик выдыхает и спрашивает:
— Что-то еще нужно?
Я заглядываю внутрь и мотаю головой. Покупать кроватку и ванночку не имеет смысла. Я не собираюсь жить здесь всю жизнь.
— Ты Камиля проверял? Не задохнулся он там? — интересуюсь у него.
— Я перевез его. С ним Ризван разговаривает.
— Значит, ты с Ризваном виделся? — хмыкаю я. — Передал ему мои слова?
— Роксана…
— Передал?!
— Он бы мне зубы выбил.
— Набирай его. Сейчас же!
Нехотя вынув мобильник из кармана куртки, Малик жмет кнопки и подносит гаджет к уху. Вырываю из его руки и отхожу, выставив перед собой ладонь. Прослушав три гудка, замираю на месте от голоса, который вибрацией ползет мне под кожу.
— Что случилось?
Сглотнув, прикусываю губу. Больно. Вижу его перед глазами. Сурового, сильного, циничного. С прожигающим взглядом голодного хищника, который точит нож, чтобы вскрыть Камиля.
— Ты случился, — всхлипываю, спиной прижавшись к стене.
Ризван замолкает. Слышно только его рваное дыхание разъяренного стервятника.
Малик выходит из квартиры, тихонько прикрыв дверь. Он понимает, что лишний в этом разговоре. Ему и так от босса по шее достанется за этот звонок.
— Как ты можешь, Риз? — давлю сквозь слезы. — У нас с тобой сын. Я рожала его в муках. Была на грани смерти. Саид Махдаев убил Олега. Держал меня в плену, запрещая ухаживать за ребенком. Используя меня как дойную козу. А теперь я обязана жить в твоем плену. Снова! — срываюсь на хрип и сползаю по стене на пол. — Мне так плохо. Я чувствую себя одинокой, потерянной, разбитой, униженной. А ты думаешь лишь о том, что пришлось опустить голову перед Ильясом. Понимаю, была задета твоя гордость. Но разве мы не стоим таких жертв? Я? Наш сын? Твой сын, Ризван!
— Что ты предлагаешь?! — вдруг срывается он диким зверем, отчего я вздрагиваю. — Забыть о мести?! Встретиться и продолжать жить как ни в чем не бывало?! Я так не могу, Роксана! Сначала я разберусь с этим шакалом, а уже потом вернусь в семью… — Резкий вздох с утробным рычанием. — Малик за вами приглядит. Доставит вам все, что нужно.
Я утираю слезы и шепчу:
— Неужели ты даже не хочешь взглянуть на него? Взять на руки? Ты же собирался быть со мной при родах. Что изменилось?
— Все изменилось! Я не могу дать слабину. Не сейчас, Роксана.
— Ты боишься, — догадываюсь я.
— Да! — не спорит он. — Я боюсь. Что если увижу вас, то уже не отпущу. Я наплюю на месть, сгребу вас и увезу. И мы будем всю жизнь бежать, оглядываться и бояться каждого шороха. Махдаев не остановится. Никогда. Пока он дышит. Я сделаю так, что он перестанет дышать. Тогда я успокоюсь.
Я протяжно выдыхаю, прикрыв глаза.
— Он так сладко урчит, когда засыпает, — произношу с улыбкой. — Как котенок.
— Все, Роксана. Мне пора.
Ризван сбрасывает звонок. Он даже не спрашивает, какой он, наш сын, на кого похож, не болеет ли. Его заботит только его душевное равновесие.
Стиснув зубы, швыряю телефон в стену и, запустив пыльцы в волосы, опускаю лицо.
Я полюбила монстра.
Малик дает мне минут пять — остыть. Потом поднимает под мышки и уводит в комнату. Советует поспать. Гарантирует, что здесь мы в безопасности. Нужно лишь подождать, и Ризван заберет нас.
Заберет. Я не сомневаюсь. Когда ему будет угодно. Он не тот человек, с которым можно построить уютный быт: по вечерам семьей собираться за ужином, выезжать на пикники в хорошую погоду и печь блинчики по воскресеньям. Я всегда это знала. А те несколько месяцев были лишь затишьем перед бурей. Отпуском, давшим Ризвану отдохнуть и набраться сил для новых свершений.
Мои мечты о тихом семейном счастье никогда не осуществятся. Сегодня на нас давит Саид Махдаев, завтра будет кто-нибудь другой. Объявится, как Камиль. Тот, о ком я даже не знаю. А самое страшное, что я боюсь узнать о бывших женщинах Ризвана. Вдруг у него уже есть дети! И когда-нибудь на пороге нашего дома появится дама, претендующая на алименты и отцовский вклад в воспитание ее чада. Я же умру от ревности!
Послеродовая депрессия… Что если это она? Я читала, как сходят с ума женщины, заточенные в четырех стенах с малышом. Перестают ухаживать за собой, не испытывают влечение к мужу, заедают пустоту сладостями и во всем видят мрак. Самые уязвимые для сектантов и представителей