Он внезапно напрягается.
— Ты пыталась получить пулю за меня. — Его голос гортанный, грубый. Я молчу, не зная, что ответить. — Я не знаю, наказать ли тебя за эту глупость или целовать до тех пор, пока ты не сойдешь с ума от нужды. — Он издает звук признательности, когда его руки скользят по моей спине, размазывая шампунь по моей груди и заставляя колени слабеть.
— Эти варианты звучат как одно и то же, — говорю я, почти задыхаясь.
— Хм… — Нависнув ртом над стыком моей шеи, он покусывает нежную кожу, заставляя мой живот вздрагивать. — Никогда больше так не делай.
Не дав мне возможности возразить, он разворачивает меня и прижимает спиной к стене. С яростным взглядом Люциан начинает отчаянно целовать меня, выполняя свою угрозу. Он обхватывает мое лицо, наклоняет голову и крепко прижимает меня к себе, а его рот накрывает мой. Он перехватывает мое дыхание, а язык проникает вглубь, чтобы завладеть моим ртом.
Когда он отстраняется, его взгляд скользит по моим чертам. Он нежно целует меня в щеку, в порез на лице, а затем прокладывает путь вниз по телу, покрывая поцелуями каждый синяк и царапину.
Когда он достигает вершины моих бедер, я превращаюсь в лужу. Я чувствую его горячее и обжигающее дыхание, когда он грубо обхватывает мою ногу и ставит ступню на бортик душа, открывая меня для него.
Теплая вода каскадом льется по моему телу, смывая с кожи пену от шампуня, а он проводит рукой по моей скользкой плоти. Затем он засасывает клитор в рот. Я трепещу от сладострастного ощущения его языка, перебирающего чувствительный пучок нервов, уже мокрая и нуждающаяся в том, чтобы почувствовать его внутри себя.
Он поднимается и протирает мыльной водой мою грудь, зажав сосок между пальцами, а его рот подводит меня к краю. Мучительные мысли о том, что он бросит меня вот так — нуждающуюся и неудовлетворенную, — одолевают меня, и я говорю:
— Не останавливайся… пожалуйста…
Звук мучительной нужды отдается в моей чувствительной плоти, подогреваемой его дыханием.
— Я хочу, чтобы ты кончила для меня, Кайлин Биг. — Он лижет мою щель до самого клитора, лишая меня рассудка. — Потому что, когда я буду трахать тебя, ты должна быть готова.
Мои глаза закрываются от грубого тона его голоса, и я почти кончаю по команде, даже не нуждаясь в проникновении, пока он лижет мою киску. Мои бедра двигаются, тело просит трения, и когда он проводит пальцами по моим складочкам, посасывая клитор, я кончаю без всякого проникновения. Я вцепляюсь пальцами в его волосы и бьюсь об него, выгнувшись спиной от стены душа.
Он поднимается на ноги, чтобы проглотить мои стоны, берет меня за бедра и прижимает к себе под струей воды. Я обхватываю его бедра ногами, пока остатки шампуня смываются. Люциан выключает воду, прежде чем вынести меня из душа.
Он держит меня на руках, пока включает кран в ванной. Я прерываю поцелуй, чтобы вопросительно посмотреть на него.
— Думаю, мы достаточно чисты, — говорю я насмешливым тоном.
Глубина его голубых глаз поражает.
— Я не умею быть нежным, но ради тебя я постараюсь. Так я не потеряю контроль.
От его признания по мне пробегает волна осознания. Я смотрю на него, впервые осознавая его пристрастие к воде. Интересно, осознает ли он это, или какая-то его подсознательная часть нуждается в очищающих свойствах воды? Он плавает после выполнения работы и даже перед тем, как отправиться в путь. Именно душ вернул мужчину с темного края в ту ночь, когда он вернулся домой весь в крови.
Так что вполне логично, что после всех этих кровопролитий, в день, который должен был стать началом, а вместо этого был пропитан таким количеством смертей, мы должны оказаться вместе в ванне с водой, очищая друг друга и становясь одним целым.
Я выдерживаю его неуверенный взгляд и киваю.
— Я доверяю тебе, — говорю я, прежде чем поцеловать его, любуясь тем, как яростно он теряет себя во мне и стонет мне в губы.
Он заходит в ванну и опускает нас, прижимая меня спиной к самой глубокой части. Вода поднимается до моей талии, когда он устраивается между моих ног. Он опирается рукой о бортик ванны, и, боже, вид его руки, напряженной сверху, обнимающей меня, его красиво очерченное тело, покрытое твердыми мускулами, — это самое сексуальное, что я когда-либо видела.
Я качаю головой, опираясь на ванну.
— Ты просто… слишком большой мужчина, — говорю я.
Его смех звучит внезапно и неожиданно, и это самый прекрасный звук. Я удивленно смотрю на него, запечатлевая в памяти образ его улыбающегося лица.
Он проводит большим пальцем по моей щеке, задерживая взгляд на моем лице.
— Господи, я хотел тебя именно такой с того момента, как увидел. — Его признание скользит по мне, как манящее течение, унося мою неуверенность прочь, когда он склоняет меня к чувственному поцелую. Его рука поклоняется моему телу, его прикосновения становятся все более настоятельными, неистовыми. Грубыми.
Хотя я чувствую, что он сдерживается, сдерживает себя. Я не хочу этого — я хочу его всего. Ярость, гнев и дикая, безумная страсть. Я еще больше распаляю поцелуй, скребу ногтями по его спине, чтобы подтолкнуть его ближе. Прижатие его члена к моему входу посылает отчаянную, пустую боль в мое сердце, и я поднимаю бедра в молчаливой капитуляции.
Он разрывает поцелуй, упираясь лбом в мой лоб и делая размеренные вдохи. Затем он захватывает мою челюсть и наклоняет мое лицо к себе, чтобы заглянуть в мои глаза, пока он надавливает на мои складки.
— Ты чертовски красива, Кайлин Биг, ты уничтожаешь меня. — Он входит в меня медленно, вода немного притупляет трение, но недостаточно. — Блять, ты еще такая мокрая… — Он говорит это как обвинение, как будто злится на меня или на воду за то, что она его предала. Он закрывает глаза от натиска, пытаясь войти в меня так, чтобы не причинить боли. — Ты душишь мой член, такая тугая. Проклятье.
Я прикусываю губу, его полнота входит в меня с неприятным давлением, резкая, пронзительная боль перехватывает дыхание. Но когда он заполняет меня, погружаясь внутрь и посылая трепет восторга в мою грудь, я не могу остановить свои бедра, чтобы не тереться об него, требуя большего.
Медный привкус крови проникает в мой рот из разбитой губы. Его взгляд фиксирует это зрелище, тело замирает. Словно хищник, почуявший добычу, голод овладевает им, плотский и всепоглощающий, прежде чем он нанесет удар.
Я облизываю губы, и он следит за этим движением с хищным намерением.
— Делай мне больно, пока не станет приятно, — задыхаясь, прошу я.
— Tá tú ag dul a dhéanamh fucking dÚsachtach dom, — говорит он, переходя на ирландский, его акцент так чертовски сексуален, что я теряю рассудок. Я не уверена, что он даже осознает это, его глаза пылают и пожирают меня, когда он вынужден отказаться от контроля.
Его рот опускается на мой, проводя языком по нижней губе, чтобы слизать красную бусинку, медленно, соблазнительно, прежде чем он захватит мой рот в жестоком поцелуе. Я вся горю, когда он пробует меня на вкус, его пламя поглощает меня. Он проникает в меня полностью, его бедра раздвигают мои бедра шире, пока он глубоко проникает в меня, пока я не вынуждена впиться зубами в его бицепс.
Первобытный акт подстегивает его, и он слегка отстраняется, только чтобы войти еще сильнее. Из меня вырывается стон, и я наблюдаю, как по его коже бегут мурашки от моего отчаянного звука. Он двигается быстрее, сильнее, с каждым разом проникая все глубже, пока не остается никакой возможности контролировать себя.
Вода плещется вокруг наших тел, звук смешивается со шлепками нашей плоти, так эротично. Люциан расстегивается на мне, его тело гладкое и абразивное одновременно, по нашей коже проходит горячий ток, разжигая пламя.
Я впиваюсь ногтями в его плоть, чувствуя, как кожа лопается под моей отчаянной хваткой, мои лодыжки связаны, а пятки впиваются в его спину, пока он трахает меня с безжалостной отдачей. Боль начинает утихать, уступая место ударам каждый раз, когда он выходит из меня.
