Марк старался вести себя как всегда. Поговорил по телефону с Викой, потом принял душ, почитал в постели и, наконец, погасил свет. Ему ужасно хотелось позвонить Артемиде, но разговаривать с ней при Синельникове было выше его сил. Сережка уже не раз излагал свою точку зрения на разрыв Марка и Лиды: «Вот придурки! А ведь могли быть так счастливы вместе! А теперь эта дылда тебе всю печенку проест своими истериками!» Синельников всегда выражался кратко и образно. Лида была в курсе происходящего, хотя и не знала, когда именно поставят «мышеловку».
Марк страшно волновался и прислушивался, но стук собственного сердца его оглушал. Синельников сидел на стуле за дверью. Через некоторое время телефон у него в кармане беззвучно задрожал, и Сережа еле слышно сказал Марку:
– Он в саду.
Он действительно был в саду – пролез через дыру в дальнем заборе. Невысокий человек, весь в черном, пробирался ко второму крыльцу, поминутно озираясь по сторонам. Замки Шохин уже поменял. Но «черного человека» это не остановило. Он слегка повозился у двери и тихо вошел в дом. Неслышно ступая, он поднялся на второй этаж в комнату, служившую мастерской. Там на столе лежала картина «Айвазовского». Человек осторожно посветил маленьким фонариком и осмотрел картину с лица и оборота, потом прислушался: какие-то невнятные звуки донеслись до него из глубины дома, а потом и с улицы – топот, крики…
Он выругался шепотом, мгновенно свернул картину в трубочку, запихнул в тубус, который висел у него через плечо, и спрыгнул из окна на крышу крыльца, оттуда сиганул в сад, с силой толкнув не ожидавшего этого оперативника, и растворился в ночной тьме.
Синельников был в ярости: черт побери это бабье! Из-за них спугнули грабителя! Сначала ему позвонила Наташка, испуганно сказавшая, что Вики нет дома и когда именно та сбежала, неизвестно! Чертыхнувшись, Сережа позвонил оперу, сидевшему в машине, чтобы тот перехватил Вику на подходе. Но тот не справился! С девчонкой не справился!
И вот теперь вся компания была в сборе. Синельников, матерясь про себя, метался по кухне, бледный Марк обнимал рыдающую Вику. А не справившийся с «девчонкой» оперативник косился на нее с ненавистью – у него было в кровь расцарапано лицо и заплыл глаз. Третий участник засады виновато потирал колено, которое, падая, расшиб о крыльцо. В довершение всего оказалось, что грабитель скрылся с места преступления именно на машине пострадавшего опера – тот, погнавшись за Викой, бросил автомобиль с открытой дверцей и ключами зажигания.
Довольно долго никто не говорил ни слова – мужчины только злобно пыхтели, Вика всхлипывала, а Марк гладил ее по голове, хотя больше всего ему хотелось по этой самой голове треснуть. Вот идиотка! Понесло ее! Спасать его помчалась! Всю операцию сорвала! Наконец, Марк неуверенно кашлянул и сказал:
– Послушай, Сереж…
– Ну? Какие у тебя еще идеи?!
– Мне кажется… Надо проверить, что там в музее. Вдруг он попробует… Он же понял, что здесь засада!
– В музее? Черт! Ты прав! – И Синельников кинулся звонить коллегам.
А в музее была тишь да гладь. Охранник, вытянув ноги и зевая, таращился в экран маленького телевизора, где доблестные американские полицейские лихо расследовали очередное ограбление века. Его напарник отправился с обходом по залам – хотя чего там обходить: на окнах – решетки, на дверях – замки и везде сигнализация. Главный коп в телевизоре только что обнаружил горячий след. Но тут во входную дверь позвонили, а потом и застучали:
– Откройте!
Охранник посмотрел в глазок, изумился и загремел ключами. За дверью стояла Светлана Петровна Вигаркина, кое-как одетая и толком не причесанная. Она нервно улыбнулась охраннику:
– Нам нужны ключи от хранения! – Голос у нее явно дрожал.
– А что случилось-то?!
Тут из-за спины Вигаркиной вышел завхоз:
– Да ничего не случилось! Никанорова позвонила, говорит, забыла какой-то прибор выключить в хранении, увлажнитель, что ли… Нельзя его на три дня там оставлять, выходные ж! Мы откроем и выключим. Давай!
– А-а! – Охранник успокоился, отключил сигнализацию и сказал подошедшему напарнику: – Вить, сходи с начальством, открой хранение. Там прибор какой-то забыли выключить.
Завхоз подхватил Вигаркину под руку, и все двинулись в направлении хранилища.
– Давай, шевели задницей! – прошипел он ей на ухо, и Вигаркина прибавила ходу.
Двери открыли, завхоз включил свет, подтолкнул Светочку вперед, а сам обернулся к охраннику, глядя куда-то ему за спину:
– А-а, ты посмотри! Это ж надо!
И когда охранник невольно оглянулся, с силой ударил его ребром ладони по шее. Тот упал и затих.
– Дюлечка! Ой, да что ж это! – жалобно запищала бедная Вигаркина. Однако завхоз оттолкнул и ее, да так, что она села на пол и беспомощно заморгала.
– Дура! Дю-юлечка! – злобно передразнил он и ринулся в хранилище. Через мгновение вернулся со свернутой в трубку картиной, безжалостно сорванной с подрамника, на ходу запихивая ее все в тот же тубус, висевший у него под черной курткой. Потом схватил за ноги бесчувственного охранника, затащил его подальше в хранилище, чтобы от входа было не видно, и вернулся к Вигаркиной. С силой ударил ее в висок, и Светлана распласталась на полу. Завхоз побежал в вестибюль – там все было тихо.
– Слушай, – задыхаясь, сказал он охраннику. – Там ей что-то плохо стало, начальнице этой! Пойдем, поможешь! Вынесем ее сюда, что ли…
И когда совершенно потрясенный охранник заглянул в дверь хранилища, завхоз втолкнул его внутрь и закрыл дверь снаружи на все замки. Не теряя времени зря, он рванул к выходу и… медленно отступил назад. Оповещенные Синельниковым оперативники успели вовремя.
На следующий день музей – да и весь город! – просто кипел от слухов, которые росли и множились с невероятной скоростью. Украли картину… три картины… десять! Ранили охранников… одного убили… всех поубивали! В ограблении участвовала сотрудница музея. Да бери выше, сама зам по науке! Нет, сам директор!
На самом деле все картины были на месте, даже с добавкой. Найденный Шохиным оригинал Айвазовского и копия, висевшая раньше в залах. Но об этом широкой публике не сообщалось. Охранники были живы, отделавшись синяками. С замом по науке дело обстояло хуже – Светлана Петровна так и не пришла в себя, с ней случился инсульт.
Синельников рыл землю, вытрясая из «завхоза» информацию о соучастниках и заказчиках. А Шохин в лицах пересказывал всю историю сначала Александре, потом примчавшейся из Москвы Лиде. Обе ахали и ужасались. На заднем плане все еще рыдала Вика, которая никак не могла успокоиться, хотя Марк и убеждал страдалицу, что, хотя ее внезапное появление и нарушило задуманный ими план, все в результате сложилось вполне удачно. Одно дело – ограбление частного дома, а совсем другое – музея.
