Пока она успокаивала ассистентку отца и старалась устроить все так, чтобы повседневные дела «Паттерсон Продакшнз» шли насколько возможно гладко, Сэм вручил ей кружку. Джоанна с благодарностью сделала глоток, ожидая, что это будет кофе. Вместо этого она ощутила вкус травяного успокаивающего чая, который когда-то купила на всякий случай и время от времени пила после особенно затянувшегося дня.
—Завтра я смогу рассказать вам больше, Уитфилд. Нет, все, с чем не сможете справиться вы или другие сотрудники, придется отложить. С этой проблемой вы справитесь, верно?
Слыша ее из другого угла комнаты, Сэм не мог не улыбнуться ее тону. От продюсеров он никогда лучшего не слышал.
—Где Ломан? Хорошо, вызовите его обратно. — Она что-то черкнула в блокноте. — Да, правильно, но я уверена, что через пару дней он сам проинструктирует вас. Вам нужно уточнить это у врача, но я не думаю, что Карл сможет поговорить с вами раньше чем через двое суток. — Голос Джоанны переменился, став ледяным. — Нет, здесь и обсуждать нечего, Уитфилд. Придется принять невозможность связаться с Карлом и ждать дальнейших новостей. Нет, я не буду за это отвечать, это ваша обязанность. Вам за это платят.
Она повесила трубку, разгневанная бесчувственностью собеседника.
— Идиот! — пробормотала она, снова взяв кружку с чаем. — Он больше всего печется о том, что Карл настаивал на контроле за монтажом «Огненных полей», а его сердечный приступ, судя по всему, помешает закончить проект в срок!
—Ты все?
Все еще хмурясь, Джоанна пробежала глаза ми свои записи.
—Не думаю, что в моих силах сделать что-нибудь еще.
—Тогда иди и садись сюда! — Он подождал, пока Джоанна сядет рядом с ним на диване, и снова наполнил ее кружку из чайника, в котором и заварил чай. Сэм почувствовал ее напряжение, даже не прикоснувшись к ней, и начал массировать ей плечи. — Трудно это, когда остается только ждать!
—Да.
—Ты прекрасно умеешь владеть собой, Джоанна!
Она глотнула чаю и уставилась прямо перед собой.
—У меня был хороший учитель.
—Расскажи мне про отца.
—Я уже рассказала, о чем говорил доктор.
—Я не про это. (Она снова была напряжена, несмотря на массаж.) — Расскажи мне про него, про ваши с ним отношения.
—Рассказывать на самом деле нечего. Мы никогда не были особенно близки.
—Из-за твоей матери? Услышав это, она окаменела.
—И причем здесь моя мать?
—Я не знаю. Расскажи мне. — Сэм, можно сказать, блуждал в потемках, но не удивился, обнаружив, что попал в цель. — Джоанна, не нужно быть любителем сплетен, чтобы знать о разводе твоих родителей, когда тебе было — сколько же — четыре года?
—Мне тогда исполнилось пять. — Рана все еще болела. И не важно, что она много раз убеждала себя: это глупо и даже ненормально, когда детская боль и чувство потерянности пронизывают жизнь взрослой женщины. — Это дела давно минувших дней, Сэм!
Он так не думал. Интуиция подсказывала ему, что это такая же часть настоящего, как и он сам.
—Она вернулась в Англию, — начал он. — А твой отец сохранил право опеки над тобой. Так?
—Выбор у него был не слишком велик. — Она вновь ощутила ту горечь и сделала над собой непростое усилие, чтобы вновь спрятать ее глубже. — Сейчас это уже не важно.
—Джоанна, я ведь не Уитфилд, — пробор мотал Сэм. — Мне-то расскажи.
Она так долго молчала, что Сэм решил попробовать иную тактику. Но она, вздохнув, начала:
—Моя мать вернулась в Англию, чтобы попытаться возобновить сценическую карьеру, которой она, по своему мнению, пожертвовала после замужества. Мне там места не было.
—Тебе ее, должно быть, не хватало?
—Я с этим справилась.
Сэм так не думал.
—Мне кажется, что развод и так не бывает легким для ребенка, но становится еще больнее, когда один из родителей оказывается в нескольких тысячах миль от него.
—Все равно так было лучше для всех. Они всегда ужасно ссорились. Ни он, ни она никогда не были счастливы в браке и... — Джоанна замолчала, прежде чем у нее с языка сорвалось о чем она всегда думала. «Со мной. Они оба не хотели меня». — В сложившейся ситуации, — окончила она.
—Ты тогда была слишком маленькой, чтобы узнать такое. — Ему представилось, как пятилетней Джоанне пришлось столкнуться с острыми углами отношений родителей в несчастливом браке.
—Не надо быть очень большим, чтобы понимать, что все не так. В любом случае мама дала мне это понять. Она отправила телеграмму из аэропорта. — Чай остыл, но Джоанна продолжала автоматически прихлебывать его.
«Телеграмма — это как письмо», — сказала Джоанне приятная молодая горничная. Не будь она новенькой, она передала бы телеграмму Карлу, а тот ее просто бы выбросил. Но девушке очень хотелось узнать, что там написано, и еще больше хотелось помочь Джоанне прочесть послание.
«Дорогая моя девочка!
Я в отчаянии от того, что оставляю тебя, но у меня нет другого выхода. Моя жизненная ситуация — да и вся жизнь — стала невыносимой. Поверь мне, я пыталась с этим справиться, но в итоге пришла к выводу, что только развод и полный разрыв с прошлым помогут мне жить дальше.
Я презираю себя за то, что оставляю тебя на папу, но мне сейчас было бы слишком трудно позаботиться о тебе. Однажды ты поймешь и простишь меня.
С любовью, мама».
Джоанна до сих пор помнила его наизусть, слово в слово, хотя на тот момент она смогла понять лишь одно: мама бросает ее, потому что несчастлива.
Сэм пристально смотрел на нее, пораженный ее спокойным, хладнокровным отношением к тем событиям.
—Она послала тебе телеграмму?
—Да. Я была слишком мала, чтобы все понять, но уловила общий смысл. Она была безумно несчастна и отчаянно хотела найти выход.
Сука! Это слово, обжигая глотку, едва не вырвалось у Сэма, но пришлось проглотить его. Он не мог представить, как можно быть такой погруженной лишь в себя эгоисткой, чтобы попрощаться со своим единственным ребенком при помощи телеграммы! Сэм вспомнил рассказ Джоанны о том, как они с матерью ходили кормить уток, и не мог поверить, что это два образа одной и той же женщины.
—Это, должно быть, причинило тебе много боли? — Он обнял Джоанну, как будто стремясь защитить от уже случившейся беды.
—Дети быстро все забывают. — Она встала, зная, что, приняв его помощь, уже не сможет удержаться. Ведь она держалась более двадцати лет. — Она сделала то, что должна была сделать, но не думаю, чтобы она когда-нибудь была счастлива. Ее не стало около десяти лет назад. Самоубийство.
Сэм рассердился на самого себя за то, что не вспомнил об этом ранее. Гленна Ховард, несчастная мать Джоанны, так и не сумела триумфально вернуться на сцену, к чему так стремилась. Справиться с разочарованием помогали таблетки и алкоголь до тех пор, пока она не приняла слишком много и того и другого.
