— Найдет-найдет косяки. Женщины — они такие, — продолжал давить на мозоль Георгий, терпя тыканье кия от Василька, просившего того заткнуться.
Вздохнул муж одной женщины, отпросился забрать жену из салона и поехал за ней.
Глава 51. «Счастливый день»
Глава 51. «Счастливый день»
Жена была довольной, приятно пахнущей, вся цветущая и молодая — всяко старалась быть пригожей, стильной и хорошей. Выходили ее подружки, садились по машинам или в такси, а она подлетала к нему, целовала в губы и говорила, что ждала его, скучала.
— О чем говорили? — спрашивал, поглядывая в зеркало.
— О насущных делах. Вообще, удобно иметь такой полк советчиц.
— Ммм?
— Они же деньги имеют, а значит задают тренды и формируют потребительскую корзину.
— Значит, тусуешься, чтобы узнать, чего они хотят?
— Да. Да и приятно порой поломать мозги и наслушаться, что у них в семьях творится.
— И что же? — с замиранием сердца спросил неутешный муж.
— Многое: разводы, рождения, измены, проблемы с бизнесом или его взлет. Еще показывают фотографии своих питомцев или с морей.
— А что насчет тебя?
— Я молчу. Я и так весь день на телефоне и на совещ-а-а-ниях, — и она зевнула, поудобней разместилась на специальной дорожной подушки и прикрыла глаза. — Хочется иногда помолчать, — и еще раз.
— Разбужу, как подъедем.
Оксана не врала. Она не любила юлить, лгать, если было ей нужно платье или чтобы он куда-то сходил, приобрел, даже томпоны, потому как встать не может, говорила прямо и держала ладонь шире. Это делало жизнь проще, о подарках они сильно не заморачивались — покупали и делали нужные вещи, откладывали деньги, планировали досуг, куда поехать, что посетить. В этом плане их семейство вызывало зависть, а что насчет детей… Хотелось.
А женщина уже сладостно дремала.
— Может, ребеночка? Мальчика там или девочку? — говорит уже засыпающей женщине, размягченная так массажем, что и ходить толком не могла.
— А если меня разнесет? — тихо-тихо говорит, все самое сокровенное, в состоянии, когда есть только правда и истина.
— Куда там тебя разнесет? — удивляется мужчина такой глупой причине для сомнений, но кажущейся слишком значительной, чтобы оставить мир без их будущих смышленых детей.
— А если мать плохая… вообще не знаю, что делать с детьми. Максим — ладно, он уже большой, но…
— Мы же знаем, что воспитывать его буду я, так что… будет у тебя время на тренажерах быть, если разнесет. Давай ребенка? — он не выпрашивает, а предлагает. Выпрашивать что-то глупо, как и таскаться на коленях или унижаться — это тоже проходил Аркадий, вспоминая время с Еленой. Такие фокусы с Оксаной, даже чрезмерно уставшей не прокатывали, сразу же уходила в свой мир и не слышала ничего. Муж глядит на красивую супругу, посвежевшую после всех процедур, думает о том, как может измениться жена после родов, выкармливания и всего остального. Глупохо вздыхает, уже не веря в исполнение собственной мечты.
— Сам слово дал.
— И не заберу.
— Тогда ладно, — легкий зевок и засыпает.
«Согласилась или нет? Вспомнит или нет?», и всю ночь мужчина крутился по постели, несколько раз вставал попить водички, еще не веря, что сказала Оксана: «Прошу, Господи… я в тебя не особо верил, но давай, прояви свою милость. Она же сказала да. Сказала «ладно». Значит, согласилась!». Говорил все про себя, ходил по квартире с пустыми комнатами, специально приготовленные для большого семейства.
Как и говорила баба Света, а до этого баба Люба: «деньги и силы позволяют — поднимайте демографию; покажите, что жизнь не так хренова».
***
— Ну, вот и второй орел! — радостного гоготал Юрий, обнимая по-братски счастливого Василька, прячущкего взгляд от смущения. — Не прошло и десяти лет — женится.
— Как так-то? Как так? — орал и голосил бедный Георгий, подлетающий к громиле и хватающий того за водолазку.
— Ну… люблю я ее… Очень, — весь сжимается, улыбается лишь светлыми добрыми глазами. Магический взгляд крупного мужчины, расцветающего в любви и счастливого от осознания взаимности, мгновенно успокоил вопящего Георгия, терявший бойцов в команде холостяков. И этот женится. Все женятся! И только он монах-не монах.
— И кто она? Чем занимается? — оказывается подле Аркадий и на протягивает руку для рукопожатия.
— Она… Ее зовут Персефона…
— Опа-на, — бедный Георгий осел от удивления. Юрий кашлянул и уставился во все глаза на Василька.
— То есть ты… Стоп… Тебя охомутала статуя? — тычет в него обомлевший Георгий. Бородатый мужик мотает головой.
— Отец из Греции. Мать — преподаватель греческой литературы. Вот-таки и получилось. А сама она Персефона, светлая, высокая и брови у нее выразительные. Да глаза — такие карие. Богиня…
— И кем твоя богиня работает? — спросил Юрий, во все зубы улыбнулся, представив в сознании портрет красавицы.
— Учится в магистратуре. Архитектором хочет быть. А еще подрабатывает в тату-салоне, — и тут он поднял рукава водолазки, а там на левой руке начало рукавов.
— Я рад, что теперь ты не одинок. Пригласишь на свадьбу? — Аркадий был счастлив за друга. Они повстречались всего пару месяцев и тут такие новости. Свадьба!
Оставалось дело за безутешным Георгием и проходящим реабилитацию Юрием. Все складывалось у всех отлично, даже не верилось, что в России такое было возможно. Чтобы лишний раз не расстраиваться, пришлось отключить телевизор и по вечерам читать, чтобы хоть как-то прийти в себя после выматывающего рабочего дня, вдыхая запах ремонта. Уже вторую неделю ремонтники переделывали свободную комнату. Для ребенка.
Оксана ходила с животом, пыталась быть спокойной и отрывала от сердца свои самые сложные обязанности, отказывалась от полетов и просила еще больше внимания у Аркадия. Приходилось сопровождать на курсах, на консультации психологов, акушеров, следить за ее напряженном состоянии и уберегать от рабочего стресса.
Хоть у нее было достаточно заместители, но от сложностей это не всегда спасало. Оксана мужественно терпела пинки в животе, интоксикацию, принимала витамины и читала всякую литературу, чтобы привыкнуть к материнству. Самое последнее, что ее успокаивало, мультики про принцесс, возвращавших в девство, которого не было у нее. Но несмотря на все трудности, Аркадий знал, что все будет хорошо, как по завету бабы Светы, потому как сам чувствовал, что все будет хорошо — нужно просто подстроиться под нужный темп жизни, потому как головой в семье был он.
Они сидели в просторной квартире на бежевом кожаном диване, дремали под теплым шерстяным пледом и знали: завтра — суббота и им только к двум на консультацию, а потому можно было понежиться в тепле, в довольстве, друг с другом, при полном душевном покое.
