— Ты точно дома? — мне нужно исключить тот факт, что эта мерзавка может мне лгать.
Я должен убедиться в том, что Вики в самом деле нет дома, чтобы понапрасну не терять время в ожидании, пока кто-нибудь соизволить пробздеться перед сном, да откроет мне подъездную дверь.
Ну что за привычка в сложных ситуациях игнорировать звонки? Ненавижу, хоть и сам порой так поступаю. Да почему порой? Я игнорирую звонки даже, когда этого не требуется совсем.
— Да точно-точно. Ну, не знаю, — её голос не вызывает доверия, пока… — хочешь зайди, да убедись сам. Я не вру, во всяком случае сейчас.
— Спасибо за приглашение, конечно, но как-нибудь обойдусь. Видеть тебя сейчас — плохая идея. Будем считать, что это для твоего же блага, иначе я за себя не ручаюсь, — сжимаю трубку в ладони, представляя, что это её горло. — Лучше включи свет, и выгляни в окно на кухне. Этого мне будет достаточно!
Из трубки не доносится ни звука. Какое-то время я наблюдаю за окном немигающим взглядом. Гипнотизируя его, я жду, когда же включится свет, но прихожу к выводу, что меня просто-напросто развели в очередной раз.
Так я и думал.
Сбрасываю вызов и швыряю бесполезный телефон на пассажирское сиденье.
Выхожу из машины, скрываюсь под козырьком подъезда и уже хватаюсь за ручку прочной двери, чтобы самому попытаться открыть её. Мне даже плевать на то, что я выдерну её с мясом.
— Эй, магниты крепкие! — вдруг слышу сверху. Выглядываю из-под козырька и вижу Нику, высунувшуюся в кухонное окно. — Недавно их заменили, так что если вдруг решил открыть дверь без ключа, то вряд ли у тебя это получится.
Не лгала, чертовка.
— Исполнишь одну мою просьбу? — задумавшись, чешу репу. Я особо не надеюсь услышать положительный ответ, но если вдруг она откажет, то вскоре будет сожалеть об этом. Минуты так через две. Лучше меня не злить.
Особенно, когда она находится так близко ко мне.
Ника сильнее наваливается на карниз, явно заинтересовавшись моим вопросом.
— Смотря что это за просьба и что мне за это будет, — кокетливо она перекидывает волосы через плечо.
Знает на какие рычаги надавить, чтобы обезоружить меня.
— Что тебе надо? — не тая угрозы, спрашиваю, задирая голову к небу.
Ника прикидывается, будто тщательно обдумывает вопрос. Она словно испытывает моё терпение, а терпении моё уже на последнем издыхании. Оно вот-вот треснет по швам.
— У меня скоро день рождения, — начинает было она, я напрягаюсь, представляя что за всем этим может последовать. Тачка? Деньги? Что может быть в голове у такой двуличной дряни. — Придёшь на него? Правда, я ещё не решила, где и с кем буду его праздновать.
— Когда?
— Тридцать первого августа, — даже отсюда вижу, как её глаза засверкали блеском, словно алмазы при лунном свете. Но эти алмазы — фальшивка, как и вся она с ног до головы. — Мне бы хотелось, чтобы это лето запомнилось мне навсегда.
Сомнительная перспектива приходить на вечеринку к той, которую ненавидишь. Если я явлюсь на её день рождения, то, без сомнений, Ника запомнит его навсегда. Уж я-то придумаю как увековечить это знаменательное событие самым изощрённым способом.
— Хорошо! Я приду, — твёрдо заявляю, выставив большой палец вверх. — Напишешь куда и когда, и я буду там в срок.
— Ты не пожалеешь, — ликует она, чем только наводит дурных мыслей в голову. — Так, и что ты хотел?
— У тебя правда установлено то приложение, которое отслеживает Викин телефон?
Никак вмиг стирает с лица улыбку и хмурит брови, а в следующую секунду исчезает из окна.
Она просто свалила. Тварь!
Да что же за дерьмо!
Я ухожу в раздумья, не представляя, где Вика может быть в такое время.
— Приложение показывает, что она на улице Ватутина, — отвлекает от беспорядочных мыслей внезапный голос Ники. — Дом номер двенадцать. Она может быть либо в нём, либо где-то совсем поблизости. Точно определить невозможно, но может быть…
Я не слушаю её, поскольку в воображении нахожусь уже по этому адресу.
Я знаю, где это. Старенький двор, расположенный недалеко от школы, в которой я учился в младших классах.
— Марк, не забудь! — кричит она мне вслед. — Ты теперь должен мне!
— Кому я должен — всем прощаю!
Ника нисколько не пытается скрыть своё недовольство, а мне приятно на это смотреть. Видеть её нарастающую злобу и обиду — бальзам на мою душу. Вместо слов признательности выставляю средний палец, скрываюсь в салоне тачки и прокладываю кратчайший маршрут.
Я плюю на камеры, установленные в городе на ограничение скорости. Плевать я хотел на светофоры и даже пешеходов, да простят они меня.
Ну не могу я терять ни секунды времени, зная, что она совсем уже близко.
Сворачиваю в нужный двор. Он такой тёмный, будто дом уже давно заброшен. Нет ни уличных, ни подъездных фонарей, а дворовая дорога настолько узкая, что даже припарковаться негде.
Я выключаю ближний свет фар и медленно еду вдоль дороги, озираясь по разным сторонам. Если её не окажется во дворе, то я оббегу все имеющие в этом доме квартиры, но найду её.
Доехав до одинокого гаража на углу дома, я понимаю, что дальше тупик. Впереди только заросший пустырь, но не думаю, что Вика пошла бы туда, если только…
Боже.
Мурашки побежали по всему телу, стоило только представить каким образом Вика могла оказаться на пустыре, где нет ни единой души. Где только забулдыги, да алкаши ошивались раньше, а сейчас даже их там не видать. Ни одной собаки, только пугающая темнота, да звенящая тишина. Идеальное место преступления.
Стоп! Отставить! Всё хорошо! С ней всё хорошо!
Но не помогают мне эти мысли.
Волосы на загривке встают дыбом, сердце щемит от того, как жуткие картинки проносятся у меня перед глазами, воспаляя мой разум.
Выбегаю из тачки, прихватив с собой телефон, и включаю на нём фонарик. Обхожу гараж, норовя уже сигануть в густую траву по самый пояс, но вдруг ноги мои врастают в землю.
Выключаю фонарик и не могу поверить своим глазам.
Дыхание учащается, оно надламывает мои рёбра, а потом и все остальные кости начинает ломить со страшной силой. Слышу как кровь моя в лихорадочном темпе прокладывает маршрут по венам, она закипает и бурлит.
Я с силой сжимаю кулаки и делаю осторожный шаг в сторону машины своего отца.
Она заглушена, но из неё доносится приглушённая музыка. Тачка покачивается из стороны в сторону, подвеска противно поскрипывает и совсем нетрудно догадаться, чем именно занимаются внутри.
Трахаются! Они, блядь, трахаются там!
Как же так?
В носу щиплет, душу рвёт на части, но я делаю только хуже, всё ближе и ближе подбираясь к тачке.
Мои шаги нетвёрдые, но я беззвучно перебираю ногами, а сердце при этом упорно сокращается, доставляя мне одну лишь боль. Оно будто предостерегает меня. Бросает намёки, но не нужны они мне.
Это неизбежно. Я должен увидеть всё своими глазами.
На полусогнутых осторожно заглядываю в пассажирское окно, так как задние стёкла тонированы настолько, что даже из салона едва ли можно разглядеть что творится за окном.
Слышу женские стоны, мерзкие пыхтения своего папаши, а затем обращаю внимание на туфлю, брошенную на водительском сиденье.
Именно ту туфлю, которую я держал в руках, когда впервые был у Вики дома. Я запомнил её. На подошве у неё имеется характерная надпись, ровно такая же, как и на той, что я сейчас наблюдаю перед собой.
Сука! Сука! Какая же ты сука!
Как ты могла?
Почему он? Почему их всех ты выбрала именно ЕГО?
Ненавижу!
Глава 48. Марк
Она растоптала меня. Разом обезобразила всё живое внутри. Добила меня окончательно, и голыми руками уничтожила во мне всё то, к чему я так долго стремился.
Я был прав, когда говорил, что вся эта любовь, будь она проклята, доставляет сумасшедшую боль.
Я весь состою из неё. Хотя, нет. Боль заглушает ненависть, но не к ней, а к тому человеку, каким я стал.
