— Нет. Если вам больше нечего сказать...
— Очень хорошо. Я понимаю ваш выбор, мисс Харпер. Я хотел бы передать сообщение от моего клиента. Мистер Гриффин говорит, что если вы не поможете ему на этот раз, то все повторится, как в ловушках и на охоте. На этом все. Хорошего дня.
Мой телефон вылетает из руки и падает на ковер у моих ног.
Это будет похоже на ловушки и охоту.
Давным-давно, когда мы с папой ходили на охоту, он ставил ловушки для мелких животных. Я спросила его, зачем он это делает, ведь им долгое время приходится испытывать такую боль.
Тогда папа заставил меня посмотреть, как он снимает шкуру с живого кролика, и сказал, что именно это и есть та самая боль.
После этого я никогда не спрашивала папу о том, что он делает.
После этого я как бы знала в глубине своего мозга, что мой отец ненормальный.
Его послание ясно. Если я не подчинюсь его воле, он сделает что-нибудь похуже, чтобы я перестала его расспрашивать.
Не то чтобы он мог что-то сделать из тюрьмы.
Верно?
***
В тот вечер я возвращаюсь домой поздно.
Вообще-то не специально, так как у нас была встреча с руководителем завода по поводу сроков производства новейшего запуска.
Если у нас все получится, возможно, я смогу выкупить Джонатана. Или, по крайней мере, большую часть его акций. Сомневаюсь, что он согласится, учитывая, что H&H всего лишь капля в море по сравнению с другими его компаниями. Однако я не откажусь от этого варианта.
Он звонил мне дважды, но я сразу отправляла его к общему сообщению:
— Позвоните мне позже. У меня встреча.
Когда я возвращаюсь домой, в доме тихо. Я пересекаюсь с Марго, она просто кивает и продолжает свой путь.
— Марго, — зову я ее вслед.
Она останавливается и поворачивается ко мне, выражение ее лица пустое.
— Могу я вам помочь, мисс?
— Джонатан в столовой?
— Он удалился в свой кабинет. Ужин был подан час назад, — она делает паузу. — Я могу принести ужин в вашу комнату, если хотите.
— Я уже поела. В этом нет необходимости, — я вздыхаю. — Мне это только кажется или вы на самом деле ненавидите меня, Марго?
— Я не ненавижу вас, мисс, — я жду, что она развернется и уйдет, но она добавляет: — Могу я говорить свободно?
— Конечно.
— Вы так похожи на Алисию, и это похоже на присутствие ее призрака в доме. Но поскольку вы не бродите по коридорам посреди ночи, как это делала она, это немного смущает, должна признать.
— А-Алисия бродила по коридорам посреди ночи?
— Да, у нее была сильная бессонница, и это сводило ее с ума с каждым днем, — ностальгия охватывает ее черты. — Мне приходилось защищать Леви и Эйдена, чтобы они не видели ее в таком состоянии.
— В каком состоянии?
— В состоянии разговора с самой собой. В состоянии писания на книгах и любой поверхности. Плач без причины. И тому подобное.
Нет.
Это... это не похоже на Алисию, которую я знала. Это похоже на совершенно другого человека. Конечно, она страдала от депрессии, но держала ее под контролем. Марго, должно быть, запуталась, потому что моя сестра никогда не разговаривала сама с собой, не писала на книгах или...
Книги в ее комнате. Эти красные круги.
— Мне жаль, если я перешла границы, — говорит Марго. — Я знаю, что она была вашей сестрой.
— Эйден знал о том, в каком состоянии она была?
— Возможно, да, но он был слишком мал и предпочитает помнить только хорошее.
— А как насчет... Джонатана?
— Конечно, он знал. Как вы думаете, кто защищал детей от нее?
Я все еще не думаю, что моя сестра была настолько плоха, но я говорю:
— Спасибо, Марго.
Она слегка улыбается, и я чувствую, что, возможно, мне удалось растопить лед между нами.
Как только она исчезает в коридоре, я быстрым шагом поднимаюсь на третий этаж и иду прямо в комнату Алисии.
Мне все равно, насколько тревожными являются эти книги. Если они содержат какие-либо доказательства того, почему моя сестра скрывала от меня эту сторону своей жизни, я должна знать, что это такое.
Она как будто жила двойной жизнью. Одна была мягкой, милой Алисией, которая приходила, чтобы найти меня и купить мне вещи. А потом была психически нездоровая Алисия, которую Марго ненавидела так сильно, что в итоге автоматически возненавидела меня только потому, что мы похожи.
Мои руки становятся липкими, когда я сижу, скрестив ноги на полу, спиной к кровати, и читаю из книги.
Шесть минут.
Мне требуется время, чтобы одолеть первую главу, хотя она и не длинная. На каждом абзаце мне приходится делать паузу, делать глубокий вдох и останавливать себя от того, чтобы перед глазами не мелькали лица жертв или представителей общественности, которые пришли меня найти, прежде чем я продолжу чтение.
После первой главы о мужчине, закапывающем тело, мы переносимся на три месяца в прошлое.
Именно тогда я начинаю замечать закономерность.
Несколько слов подчеркнуты красным карандашом. Другие обведены кружком.
Пустота.
Смерть.
Жизнь.
Потребность.
Причина.
Странность.
Следование по следам таких слов отвлекает меня от течения книги, и я обнаруживаю, что перелистываю страницы только для того, чтобы найти остальные слова.
Что это может значить?
Я касаюсь своих часов, пытаясь собрать воедино все, что я знаю на данный момент.
Отец Алисии был жестоким. Мама велела ей порвать со мной все связи, чего она не сделала. Она страдала от депрессии и бессонницы, помимо всего прочего.
Она читала такие книги и использовала красный маркер, чтобы подчеркнуть что-то, что, я уверена, что-то значит.
С каждой новой информацией, которую я узнаю, дыра в жизни Алисии становится все больше. Как будто я ничего не знаю о настоящей Алисии.
Из коридора доносится какой-то звук, и я захлопываю книги и кладу их на место.
Я выглядываю из-за двери на случай, если Джонатан там. Никого. Фух.
Выскользнув, я поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь как можно тише.
— Что ты делаешь?
Я вскрикиваю, как девчонка, от сильного голоса, раздающегося у меня за спиной. Чертов Джонатан.
Знаете что? Довольно. Не похоже, что я делаю что-то плохое.
Повернувшись к нему лицом, я скрещиваю руки на груди.
— На что это похоже, что я делаю? Я наношу тебе визит.
— Наносишь мне визит? — он поднимает бровь.
— Да, — я прохожу мимо него и направляюсь к его комнате, которая является последней справа по коридору.
Я выяснила это во время одной из своих предыдущих вылазок.
Это немного неожиданно, но это часть моего плана «надавить на тирана».
Я стою посреди его комнаты. Она такого же размера, как и моя, с высокой кроватью на платформе и высокой французской дверью, которая, я уверена, ведет на балкон. Стены, постельное белье и даже ковер имеют разные оттенки серого. Как и его глаза. Подходит.
Мне не приходится долго ждать, пока Джонатан последует за мной, но он не закрывает дверь. Его рост заполняет весь вход, и в своих отглаженных брюках и серой рубашке он выглядит прямо с показа мод. Только Джонатан мог выглядеть совершенно презентабельно после долгого рабочего дня.
— Что, по-твоему, ты делаешь, Аврора?
— Ты провел ночь в моей комнате. Будет справедливо, если я проведу ночь в твоей.
— Этого не будет.
— Ты хочешь сначала заплатить? Отлично, — я бросаю сумку на стул, снимаю пиджак и рубашку, а затем и брюки, так что остаюсь в одних трусах.
Как в тот первый раз, когда я пришла в этот дом, чтобы согласиться на его сделку.
Забавно, как все возвращается на круги своя.
Как и тогда, он не делает ни малейшего движения, чтобы прикоснуться ко мне. Однако его глаза пылают явным вожделением.
