Видеть его голым никогда не надоедает. У него мускулистое, но худощавое тело, приятное для глаз. Смотрится хорошо. Это пиршество.
Я останавливаю себя, чтобы не смотреть на него, когда он присоединяется ко мне.
Его взгляд не читается, когда он ложится на спину. Я ожидаю, что он проигнорирует меня и уснет, но он тянет меня на себя.
Боже...
Я задыхаюсь, когда мои груди прижимаются к его твердой груди, а мои ноги оказываются между его раздвинутыми ногами. Его эрекция упирается мне в живот, и любое мое движение только усиливает его.
Поза кажется такой близкой, такой... интимной.
То, что он никогда не предлагал.
— Я могу спать на матрасе, — предлагаю я.
Джонатан, может, и крупнее, но я не такая худая. В нем около шестидесяти пяти килограммов.
— Ты спишь там, где я хочу.
— Но...
— Моя кровать. Мои правила.
Я поджимаю губы.
— Или ты можешь уйти.
— Этого не случится. Тебе просто придется притвориться, что я нежеланный друг по сну. Наверняка у тебя уже был такой.
Он закрывает глаза, и я думаю, что он заснул, но потом он говорит:
— Ты первый человек, который разделил мою постель.
Глава 31
Аврора
Последняя неделя была... другой.
С тех пор как я придумала план, который косвенно подтолкнул Джонатана, он сбросил часть своего фасада.
Не весь. Он по-прежнему тщательно наказывает меня за каждую ночь, проведенную в его постели, но это уже начало.
Кроме того, действительно ли это наказание, если я получаю от этого удовольствие? В этом вопросе присяжные еще не определились.
Я знаю только, что с каждой ночью, проведенной на его кровати, я становлюсь все ближе к человеку, с которым все боятся разговаривать, не говоря уже о том, чтобы приближаться к нему.
Я не перестаю думать о словах, которые он сказал мне на днях. О том, что я первая, кто делит с ним постель.
Конечно, Алисия тоже так делала? Но, опять же, у них были отдельные комнаты. Как и у нас с ним в те первые пару месяцев.
Может быть, Алисия вообще никогда не требовала входить в его комнату?
Такой человек, как Джонатан, не уступит, если его не принудить к чему-то или, по крайней мере, если дать ему все основания для этого.
Поэтому сегодня я решила пойти на шаг дальше. Утром он положил меня на свои бедра и отшлепал по заднице докрасна за то, что я его попросила. Моя спина до сих пор горит и на ней остался отпечаток его руки, но оно того стоило.
Я потребовала, чтобы мы ели вне дома. Не в замкнутом пространстве дома, где он усаживает меня к себе на колени.
И место выбираю я, так что никаких шикарных ресторанов. Это его игровая площадка, а не моя, и мне нужна вся сила, которую я могу получить сегодня вечером.
— Сходить на шашлык — твой грандиозный план? — он смотрит на это место с раздражающим самодовольством.
— Эй! Это место всемирно известно. Туристы приезжают сюда ради шашлыка родителей Лейлы. Тебе повезло, что я замолвила за нас словечко.
— Увлекательно.
Это его снобистское «увлекательно». Иногда он может быть самым раздражающим снобом.
В своем черном костюме и с резкими чертами лица он выглядит так, будто ему место на обложке журнала GQ, а не в ресторане для простолюдинов.
На мне простое голубое платье длиной чуть выше колен. Лейла купила его для меня без причины в прошлом месяце, сказав, что оно подчеркивает мой цвет глаз, но до сегодняшнего дня у меня не было возможности надеть его.
Мои волосы спадают на спину, и я накрасила губы красной помадой. То, что заставило Джонатана уставиться на мои губы, когда я спускалась по лестнице.
Я считаю это хорошо выполненной работой.
Я хватаю его за рукав пиджака и тяну его за угол, чтобы мы не загораживали вход.
— Послушай, семья Лейлы — единственная семья, которая у меня есть. Я не прощу тебе, если ты хоть как-то их обидишь.
— Если ты хочешь, чтобы я что-то сделал, попроси вежливо.
— Пожалуйста.
Его губы растянулись в небольшой улыбке.
— Хорошая девочка.
Я пытаюсь игнорировать румянец, который покрывает мою кожу под платьем, и прочищаю горло.
— Это значит «Да»?
— Я подумаю над этим.
— Наконец-то! — Лейла выглядывает из входа, фартук обернут вокруг ее талии. Должно быть, они очень заняты, если она помогает. — Почему вы, ребята, притаились в углу? Мне пришлось выгнать Сэма из соседней комнаты, чтобы защитить ваш стол.
— Извини, Лей, — я выпрямляюсь.
— Черный пояс, — глухо приветствует Джонатан.
— Джонни, — подражает она его тону.
— Владелец бизнеса, боец карате, а теперь еще и официантка. Есть ли что-нибудь, что ты не можешь сделать?
— Душить миллиардеров. Но я подумываю о том, чтобы добавить это в свое резюме.
Я разражаюсь смехом, и она тоже. Джонатан лишь сужает глаза, пока мы следуем за ней.
За те годы, что я знаю Лейлу, ресторан Хуссейни сильно обновился. Это традиционный ресторан, где подают блюда североафриканской и пакистанской кухни. Их фирменное блюдо — кебаб и кускус, который я люблю до смерти и всегда уламываю Кензу дать мне его на вынос, хотя она говорит, что его нужно «украсить» как следует.
В ресторане царит домашняя атмосфера и уютный декор с марокканскими подушками и традиционными красочными тунисскими коврами. Каждый стол наполовину отгорожен от другого тонкими занавесками. Есть места, где можно сидеть на полу, а вокруг других стоят столы с подушками вместо стульев. Мягкий белый свет добавляет определенную атмосферу, умиротворяющую.
Слово «Халяль» написано на английском и арабском языках в верхней части приемной.
Я опускаю голову, чтобы не зацепиться за шторы, тогда как Джонатан просто отодвигает их со своего пути. Он такой тиран, который не ценит красоту.
— Аврора, — нас останавливает голос Малика, брата-адвоката Лейлы и единственного брата Хуссейни, живущего сейчас в Англии.
Он намного выше своей сестры, у него смуглая кожа, как у его отца, и он унаследовал поразительный лесной цвет глаз своей матери. У него подтянутое и мускулистое тело, и я всегда считала его сексуальным, как грех.
Но только издалека. Потому что он брат моей лучшей подруги, а я не хотела потерять ее, что и произошло бы, если бы ее брат узнал, какая я непутевая.
Поэтому я обычно просто довольствуюсь безобидным флиртом.
— Малик, как дела? — я улыбаюсь.
— Великолепно. А у тебя?
— Отлично. Мне кажется, или ты набрал немного мышц?
— Да, приятельница, — говорит Лейла от его имени. — Он вкалывал в спортзале.
— Перестань говорить как гангстер, Лейла, — говорит он ей.
Она корчит ему рожицу, но он не обращает на нее внимания и снова обращает внимание на меня.
— Как ты, Аврора? Ты давно не появлялась.
— Я была немного занята.
— Чем?
— Мною, — Джонатан обхватывает меня за талию, притягивая к себе в крепком захвате, не оставляющем места для движения. Затем он протягивает руку Малику. — Джонатан Кинг.
— Малик Хуссейни, — он пожимает руку Джонатана с той же твердостью.
Меня поражает, что он не струсил перед богоподобным присутствием Джонатана. Он должен знать, кто он такой — все в этой стране знают — но он не запуган им. Боже, я знала, что есть причина, по которой я люблю Лейлу и ее семью.
— Не будь чужой, Аврора, — говорит Малик, отпуская руку Джонатана и улыбаясь мне.
Я киваю в ответ.
Лейла ведет нас к столику в задней части зала. Слава Богу, один из тех, где есть стулья. Я не могу представить Джонатана сидящим со скрещенными ногами на полу. Скорее всего, он уйдет раньше.
Она дает нам меню.
— Я зайду через несколько минут. И еще, Джонни. Мама и папа благодарят тебя за пожертвование, которое ты сделал на днях.
Он едва кивает в ее сторону, сосредоточившись на меню. Его лицо пустое, совершенно нечитаемое.
