страшную догадку, которая осела в груди и разрывала мне сердце. — Ваши родители ведь друзья, разве нет? Она мне говорила, что они мечтали, что вы поженитесь и объедините семьи.
Дамир нахмурился и положил ладони на подлокотники коляски.
— Дина… — задумчиво прошептал и вдруг подорвался, вставая во весь рост.
Его глаза засияли странным темным блеском, а я напряглась, стискивая ладони на коленях и гипнотизируя его взглядом.
— Дамир, — прищурилась и впервые за всё время ощутила себя живой. И пусть от гнева, а не желания бороться за себя, но и это чувство наполнило меня до самых краев. — Ты… — не договорила, у меня от переизбытка эмоций перехватило дыхание. — Просто уходи.
Так и не решившись ничего более сказать, перевела взгляд на палату, в которой продолжала о чем-то болтать Олеся, в то время как Нина смотрела на нее и почти никак не реагировала. Словила на себе взгляд медсестры, поджала губы и вздернула бровь, чтобы она спасла меня и завезла внутрь. Она, как назло, медленно встала и подошла к Дамиру, словно ориентировалась не на меня, а на него.
— Ну что, уже уходите? — спросила у него, а сама, наконец, встала позади меня, проталкивая коляску через порог. — Заглядывайте почаще. Друзья в этом нелегком деле — почти самая важная составляющая.
Стиснула челюсти, раздраженная ее постоянным вмешательством и тем, что она лезет, куда не просят.
— Олеся, — процедила сквозь зубы, желая вскочить на ноги и разораться во всё горло, но всё, что я могла — дождаться, пока Дамир поможет мне лечь на кровать, а медсестра укроет покрывалом. Это было даже еще более унизительно, чем когда мое тело посадили в коляску. Хотелось провалиться со стыда, но еще сильнее — остаться наедине с собой. Но теперь в палате я буду не одна.
— Отдыхай, я завтра еще приду, — сказал мне напоследок Загорский, так и не добившись от меня ни благосклонности, ни каких-либо слов.
— Не надо, — буркнула и легла, глядя в потолок и гипнотизируя идеально белую поверхность.
— Вы сейчас заняты? — вдруг раздался голос Дамира, когда они с медсестрой вышли из палаты. — Мне нужно с вами поговорить.
Дальнейший их разговор я не услышала, так как шли они довольно быстро, а слух у меня был не настолько идеальный. Напряглась, гадая, что ему надо от Олеси. И как бы ни хотела это признавать, вся эта ситуация и его внимание к другой девушке бесили, заставляли гадать и мучиться, чего же он от нее хочет.
Ревность клубком обхватила сердце и сжимала его в тисках, подкидывая догадки одна хуже другой. Сцепив зубы, прикрыла глаза, чтобы прогнать эти мысли из головы, но из-за отсутствия каких бы то ни было занятий они возвращались ко мне снова и снова. И когда я окончательно перестала сопротивляться этому, решила просто переключить свое внимание другим путем.
Привстала и повернула голову в сторону новоиспеченной соседки, которая сидела и не отрывалась от экрана своего смартфона.
— Тебя Нина зовут же, да? — задала ей вопрос, желая хоть с кем-то поговорить.
Вот только вместо ответа она просто проигнорировала меня, даже не дернулась, продолжая что-то читать в телефоне.
— Нина? — подалась корпусом чуть вперед, облокачиваясь о правый локоть, но она снова промолчала, словно меня в палате просто не было.
Ее молчание и игнор стали раздражать, и я ощутила себя как никогда уязвленной. Неприятное чувство, оставившее после себя горький осадок.
Выдохнула и отвернулась от нее, а затем полезла в тумбочку, где лежала одна из книг, которую мне принесла мама. Какой-то обычный бульварный роман. Не лучшая замена телефону, которого у меня по-прежнему нет, но заняться было больше нечем. Попросить у родителей купить мне смартфон взамен разбитому не позволяла совесть, и я даже не знала, радоваться ли мне возвращающемуся желанию жить. Всем назло. Стали одолевать мысли не только о Дамире, но и о Вите, и о Дине, которые, действительно, ни разу не пришли навестить меня. Этого я не понимала. В них обоих не было, выходит, ни капли человечности.
Дамир
Слова профессора, к которому меня проводила Олеся, внушали надежду, и после разговора с ним меня стал переполнять гнев. И на себя, и на отца, и на родителей Крис, которые были не способны совладать с ее верой, надеждой и настроением.
После обсуждения, направляясь к выходу из больницы, поймал себя на том, что ноги автоматом несут меня в сторону знакомой палаты, но в последний момент остановился. Ей нужно побыть наедине и переварить всё, что я ей сказал.
Времени до вечера оставалось не так много, и я решил съездить в университет и начать свое расследование оттуда. Зная отца, понимал, что в гости к Ахметовым меня, если нужно, потащит охрана, так что сопротивляться смысла не было.
— Все записи того дня были переданы следователю, а у нас они больше месяца не хранятся, пацан, — хохотнул охранник, отвечающий за видеонаблюдение. Его панибратство стерпел ради информации, но и той оказалось негусто. — Так что тебе лучше обратиться к этому… как его…
— Туманову? — смутно припомнил фамилию.
— Да, — кивнул мужичок и отпил из кружки чай. Хотя по запаху это было, видимо, что-то покрепче. — Но я это… чем смог, помог, так что ты это…
Усмехнулся и поставил перед ним обещанный презент. А как только вышел из университета, остановился на крыльце. Там меня уже поджидали.
— Булат Шарипович приказал сопроводить вас к дому, — вчерашний амбал тут как тут.
Сопротивляться не стал, ведь мне и самому необходимо было увидеть Дину и понять, что она задумала и чего хочет от меня.
— Сейчас у меня нет времени вправлять тебе мозги, — процедил отец, как только я вошел в дом. Они с матерью уже сидели на диване, при параде и готовые выдвигаться. — Мать подготовила тебе костюм. Надень его. Букет и кольцо уже в машине. Сделаешь всё, как положено. Мы договорились?
Вопрос был странный, ведь никакого разговора между нами не было. Только его ультиматумы и нежелание слышать меня. Спорить желания не было, и я лишь криво усмехнулся, после чего направился в комнату. Быстрее оденусь — быстрее расквитаюсь с этой проблемой.
— Если я хоть слово какое от тебя услышу, или ты вздумаешь обидеть Дину, то последствия тебе не понравятся, — прорычал отец, когда мы сели в автомобиль.
Мама недовольно глянула на него, но ничего не сказала. Сегодня она на удивление и вовсе была молчалива.
— Оставь свои речи для своего ублюдка, — повернулся к нему и выплюнул в лицо, не выдержав его лицемерия.
— Дамир, — охнула
