изображать из себя добренького дядю.
Виню себя за опрометчивый шаг, за то, что ввязалась в эту авантюру с фиктивным браком.
Что же теперь будет. Может, Андрей сказала насчет нового наследника сгоряча. Просто злили меня, выводил из себя.
От такого потрясения можно и с катушек слететь.
Возникает стойкое ощущение, что угодила в капкан. Представляю, как муж скользит по мне неравнодушным взглядом, молчит, ведет свою игру, выдвигает различные требования, и у меня мурашки бегут по спинет.
Вспоминаю, как Уваров касался меня ненароком, хватал то за плечи, то за талию, то за локоть.
Огнем горят все места прикосновений.
— Ну всё. Нам пора. Я завезу сына в школу и поеду на работу. А ты? — спрашиваю у мужа холодным тоном.
— А я утром дома поработаю, поеду чуть позже, — отвечает также холодно муж, не желая вдаваться в детали своей жизни. — Кстати, бросает взгляд на сына. — Саша, я хотел предложить тебе кое-что, вечером поговорим?
Сын кивает, и я впервые вижу в его детских глазах доверие.
Спустя двадцать минут садимся в машину, едем в школу.
— Милый, пожалуйста, больше ни с кем не дерись. Если тебе что-то сказали плохое, знай, не всегда это правда. Люди сейчас злые и готовы ущипнуть соседа за просто так. Лучше мне говори, что что-то пошло не так, ладно?
— Ладно. А можно я дяде Андрею буду говорить?
— Что? — удивленно гляжу на ребенка. Даже боюсь радоваться таким переменам, вдруг это всего лишь капризы.
— Я — мужчина, он — мужчина. И я хочу обсуждать проблемы с ним. Он умный, всё умеет объяснять.
— Хорошо.
— Я хочу, чтобы дядя Андрей пришел ко мне на следующее собрание!
— Да, — отвечаю дрожащим голосом. Одновременно радуюсь и грущу. Мой мальчик вырос. Изменился. Хочет отодвинуть меня от себя?
Если так пойдут дела дальше, то скоро Андрей заменит меня.
— А у дяди Андрея есть сын? — неожиданно Саша задает такой странный вопрос, что я лишаюсь голоса.
— Ты его сын. Он же женился на мне, и усыновил тебя.
— Нет! Настоящий сын?
Вздрагиваю. Как ответить своему ребенку, чтобы он понял. Похоже, никак. Остается только врать.
— Мой папа на небе, и он любит меня, помнит обо мне, — говорит, чуть не плача сынок. Рассуждает как взрослый. — А дядя Андрей кого любит, почему всё время с нами? Он не скучает по своим детям.
— Малыш, у Андрея пока нет своих детей…
— Почему? Он же уже старый.
— Он не старый по взрослым меркам. Ему всего двадцать семь!
— Получается дядя Андрей может стать моим папой?
— Почему? — вцепляюсь взглядом в серьезное лицо ребенка.
— Если у него нет никого, он может любить меня. Играть со мной. Я не против.
— Как же твой папа? Тот что на небе?
— Мамочка, он далеко! А я хочу папу здесь! В классе у всех есть папы, кроме меня. У всех настоящие, а у меня на небе. Так нечестно! — сын смотрит на меня обиженно
А я не знаю, что ему ответить.
— Мама, а дядя Андрей меня любит или только тебя? А меня терпит потому что я твой сын? — вдруг спрашивает сынишка и по его щеке течет слезинка.
— Милый, у Андрея большое сердце и его хватает на нас двоих. Он любит нас по-настоящему.
— Значит, я могу называть его папой Андреем? Ты разрешаешь? — на меня смотрят ярко-голубые наивные детские глаза.
Горячие слезы радости текут по моему лицу.
— Можешь, — выдаю тихо.
Успокоенный нашим разговором сынок смотрит на школу, к которой мы подъезжаем.
Провожаю Сашу до ворот и возвращаюсь в машину. Долго борюсь с желанием, написать мужу, но не решаюсь.
Вечером расскажу.
Спустя девять месяцев
Алевтина
— Ваш муж записался на роды, почему его до сих пор нет?
— Не знаю, — отвечаю испуганно.
Медсестры о чем-то шепчутся, заставляя меня нервничать еще больше. Сглатываю обиду и неуверенность.
— Очередной мужик испугался, сбежал! — перешептываются женщины.
— Нет, мой не мог! Андрей не такой!
— Да все они такие! Поверьте, мамочка!
Схватки нарастают, и разрывающая боль становится сильнее, забываю о женщинах и окунаюсь в боль.
Вот она очередная схватка. Осталось чуть-чуть, и все мучения последних дней останутся за плечами.
Притихла, набираюсь сил для последующих схваток. С нетерпением жду появления моих малышей на свет, не понятно только почему Андрея не волнует данный факт!
Как на зло, роды такие долгие и тяжелые. А я очень сильно устала от схваток. Может, муж был прав, надо было не рисковать, идти на операцию кесарево сечение.
Чего испугалась, ума не приложу?
Шрама? Андрей меня любит любой!
Послеоперационного периода? Вряд ли. У меня есть мама, она всегда придет на помощь.
Роды такие тяжелые, а дочка и сын никак не хотят появляться на свет. Не припомню, чтобы я так мучилась с первенцем. Сашка он покладистый мальчик, и родился легко, не мучая любимую мамочку.
А эти сорванцы уже трепят мне нервы!
Прошло более десяти часов, а Мира и Марк никак не выходят, всё выясняют что-то между собой, кому первому родиться, чтобы управлять этим миром.
Они еще не знают, что они будут управлять нами. Мною, папой и старшим братом, который ждет их появления на свет как манны небесной. Он счастлив, что у него появятся сестренка и братишка. Сашка вместе с нами выбирал имена новорожденным.
— Я больше не могу! — вскрикиваю. — Сделайте мне кесарево сечение, — умоляю фельдшера, стоящего возле меня в задумчивости.
— Милая, не стоит. Уже почти… а делать кесарево сейчас, потеряешь много крови. Не надо.
— Вы рискуете моими детьми! Где мой муж?
— Ваш муж звонил, там у них небольшое происшествие, он подъедет чуть позже, — фельдшер прячет от меня глаза.
— Вы что-то скрываете! Что с моим мужем?
— С ним всё в порядке! Ваш сын…
— Боже! — кричу. Страх, ужас, боль одновременно вцепляются мне в горло и в сердце.
— Тужьтесь, началось!
— Что с Сашей?! Мне нужно к нему пустите…
— Тужьтесь. Так. Дышите.
— Са-ша! Са-ша…
— Он сломал руку на тренировке. Ваш муж сейчас с ним. Всё будет хорошо, мамочка.
— Мне надо к ним! — тужусь. Едва вспоминаю как правильно дышать. Снова кричу.
— Уааа! Уааа! — заливается громким криком новорожденный сынок. Марк.
Приподнимаюсь на локтях, вглядываюсь в его личиком. Но из-за слез, пота и спин медиков ни черта не могу разобрать.
— Марк! Мой малыш здоров?
— Да, мамочка. Успокойтесь.
— Где дочка? Где она? Мне надо бежать к Сашеньке!
Внутри меня всё сжимается от страха и боли. Почему Мирочка не выходит? Что с ней?
— Она дышит?
